Легионер. Книга 1 - Луис Ривера Страница 34

Это была девятая «собака» за вечер.

А через два часа за нашими спинами захлопнулись ворота лагеря. Шли налегке. Наша центурия и такой же по численности отряд вспомогательных войск. Командовал Носатый, сам Бык остался в лагере замещать трибуна когорты, которому всадили стрелу в бедро во время одного из рейдов.

Двигались мы ускоренным шагом, чтобы к рассвету добраться до той деревни, где «бобы» должны были набрать зерна. Территория этой деревни считалась безопасной, но командиры решили не рисковать и привести нас туда, когда уже будет светло. Отсюда и спешка, и ночной марш.

За милю до деревни Носатый выслал вперед разведчиков, но ждать, пока они вернутся, не стал. Погнал нас дальше, хотя спать мы хотели смертельно. Так что на место мы прибыли почти одновременно с передовым отрядом. И злые, как собаки.

Местные жители нас не ждали так быстро. Поэтому (а может, потому, что были всерьез запуганы повстанцами) не сделали одной очень нужной для сохранения собственного спокойствия вещи — не сняли головы наших солдат из бобового патруля с копий, воткнутых вдоль частокола.

Когда мы увидели эти головы… Не знаю, каким чудом, Носатому удалось удержать нас от немедленной расправы. Будь у него нрав помягче, мы бы вырезали всю деревню. Но он был достаточно крутым, чтобы доходчиво напомнить нам о дисциплине.

Так что в деревню мы вошли, соблюдая порядок, хотя внутри все кипело. В мрачном молчании мы тяжело прошагали на центральную площадь селения. Жителей было не видно. Еще бы! Они вовсе не были дураками и понимали, что просто так мы отсюда не уйдем. За каждого убитого римлянина придется отвечать.

Наша центурия построилась в каре на площади, а часть солдат вспомогательной когорты ринулась вытаскивать перепуганных жителей из домов. Остальные отправились снимать головы и искать тела солдат.

Вскоре на площади собралась вся деревня. Мужчин было мало. В основном, старики, женщины и дети. Детей, правда, тоже было немного — плохой урожай и суровые холода сделали свое дело. Жители сгрудились кучкой, затравленно глядя на нас.

Вперед вышел Секст:

— Кто из вас староста деревни?

Некоторое время все молчали. Наконец из толпы вышел высокий старик, закутанный в старый рваный плащ.

— Ты староста?

Старик кивнул.

— Тогда слушай меня внимательно, — Носатый старался говорить медленно и четко, чтобы старик понял каждое слово. — Ты можешь спасти своих людей. Для этого тебе нужно рассказать о том, что здесь случилось, уцелел ли кто-нибудь из римлян и где искать ваших солдат. Если быстро и честно все расскажешь, мы оставим вас в живых. Если нет — не спасется никто. Ты понял меня, старик?

Староста кивнул, но продолжал молчать. В толпе послышался плач. Мужчины стояли, опустив головы, женщины прижимали к себе детей.

— Вот, ублюдки, — послышалось из задних рядов центурии. — Теперь им страшно. Раньше бояться надо было!

— Разговоры! — гаркнул Носатый.

Потом повернулся к старосте:

— Старик, у меня нет времени на уговоры. Поэтому я меняю свое условие. Ты все равно мне все расскажешь. Мои ребята умеют развязывать языки таким упрямцам, как ты. Так что самое большее через полчаса ты выложишь все, что знаешь, можешь не сомневаться. Выбирай, или ты все рассказываешь добровольно и мы уходим. Либо ты все рассказываешь под пытками, и тогда твоей паршивой деревеньке конец. Ну? Что выбираешь?

Староста судорожно сглотнул. Плач стал громче. Теперь вовсю голосили не только дети, но и женщины.

Честно говоря, мне было их почти жаль. Эти перепуганные крестьяне находились меж двух огней. Обычная участь мирных жителей. Они вынуждены были уживаться и с нами, и с солдатами повстанцев, которые бесчинствовали пуще нашего. Скорее всего, из них толком никто и не воевал. Так, пошалили, когда восстание только началось. А когда грабить стало некого, вернулись по домам и занялись своими огородами.

Теперь то мы, то повстанцы приходили к ним в деревню, обирали, устанавливали свои порядки, казнили тех, кто был не согласен. И деваться крестьянам было некуда. Приходилось угождать и тем, и тем. Не позавидуешь, словом.

Вот и сейчас выбор у них был небогатый. Если скажут, где укрылись повстанцы, те рано или поздно вернутся в деревню и убьют всех как предателей. Не скажут — будут иметь дело с нами.

Я посмотрел на своих ребят. Ничего хорошего от них ждать не приходилось. Чувствовалось, что если Секст даст малейшую слабину, деревню ничто не спасет. Что ж, их тоже можно было понять. Вчера ты играл с парнем в кости, а сегодня его голова насажена на копье.

Снова припустил ледяной дождь.

— Ну что, старик, молчишь? Хорошо. Рябой, Красавчик, возьмите его.

Из строя вышли два солдата Лично знаком я с ними не был, но слава о них ходила самая дурная. Оба служили раньше с Носатым и были в «Молниеносном» спекуляторами. [44]

Они сорвали со старосты плащ и рубаху, обнажив иссохшую костлявую грудь, заломили руки и подтащили к коновязи. Мужчины из местных было дернулись, но вспомогатели, оцепившие толпу, мигом выхватили мечи. Этого оказалось достаточно. Женщины заголосили еще сильнее.

Старосту привязали к столбу.

— Ну что, старик? Не передумал?

Тот промолчал.

Опцион досадливо поморщился и махнул рукой экзекуторам. Те с шутками вытащили из-за поясов свои фустисы, с которыми никогда не расставались. Из толпы что-то кричали. Языка я не знал, но было понятно, что они уговаривают старосту рассказать все. Тот что-то сердито прокричал в ответ. Красавчик замахнулся.

Но тут одна из старух, оттолкнув солдата, кинулась к опциону и рухнула перед ним на колени. Она что-то лопотала, обливаясь слезами и хватая Секста за руки:

— Красавчик, погоди. Что? Я не понимаю, что ты говоришь… Помедленнее. Эй, понимает кто-нибудь эту тарабарщину?

Но женщина, немного успокоившись, сама перешла на латынь. Говорила она плохо, но при желании можно было понять главное.

На наш отряд повстанцы напали, когда начало смеркаться. Наши уже собирались выступать. Повстанцы отрезали путь к лагерю и ударили одновременно с трех сторон. Большая часть отряда полегла. Но четырем десяткам, под командованием какого-то офицера из кавалерии, удалось вырваться из окружения. Они отступили дальше в горы. Половина повстанцев стала их преследовать, а остальные добили раненых, отрезали головы, забрали наш обоз и ушли.

— Красавчик, Рябой, ну-ка давайте этого мерзавца сюда, — приказал Секст.

Полуголого старика бросили в грязь перед опционом. Носатый схватил его за жидкие волосы и рывком поставил на колени.