"Линия Сталина" в бою - Михаил Виниченко Страница 34

Боевая тревога в приграничных соединениях была объявлена самостоятельно командирами соединений и частей после начала артиллерийской подготовки противника, а в соединениях 14-го механизированного корпуса – по приказанию из округа после 4 часов 30 минут».

В боевом отчете действий 6-й стрелковой дивизии так описывается начало борьбы за Брестскую крепость:

«4 часа утра 22 июня был открыт ураганный огонь по казармам, по выходам из казарм в центральной части крепости, по мостам и входным воротам и домам начальствующего состава. Этот налет внес замешательство и вызвал панику среди красноармейского состава. Командный состав, подвергшийся в своих квартирах нападению, был частично уничтожен. Уцелевшие командиры не могли примкнуть к казармам из-за сильного заградительного огня, поставленного по мосту в центральной части крепости и у входных ворот. В результате красноармейцы, без управления со стороны командиров, одетые и раздетые, группами и поодиночке выходили из крепости под артиллерийским, минометным и пулеметным огнем. Потери учесть было невозможно, так как разрозненные части 6-й дивизии смешались с частями 42-й дивизии, а на сборные места многие не могли попасть потому, что примерно в 6 часов по нему уже был сосредоточен артиллерийский огонь».

Уже к семи часам утра противник продвинулся от трех до пяти километров, заняв частями 45-й и 34-й пехотных дивизий город Брест. В руках советских войск оставалась Брестская крепость, защитники которой более месяца удерживали эту твердыню, впоследствии ставшую символом героизма советских воинов в начальный период Великой Отечественной войны.

Л. М. Сандадалов, описывая разгром частей 28-го стрелкового корпуса в Брестской крепости, пишет:

«Что представляла собой Брестская крепость, оказавшаяся ловушкой и сыгравшая в начале войны роковую роль для войск 28-го стрелкового корпуса и всей 4-й армии?

Внутренним ядром крепости была ее цитадель, расположенная на острове, омываемом с юго-запада Западным Бугом, а с юга и севера рукавами р. Муховец…

Для выхода из крепости на восток можно было использовать только одни северные ворота, но по ним противник сосредоточил наиболее сильный артиллерийский огонь. Поэтому выйти из цитадели смогли лишь отдельные подразделения, которым вывезти какую-либо материальную часть не удалось».

Советские историки и писатели о героической обороне Брестской крепости создали немало произведений. Сам факт сбора в крепости накануне войны большого количества войск военные специалисты оценивают негативно, но мужество ее защитников, безусловно, заслуживает самой высокой оценки. Боевыми действиями этих сформированных из различных частей боевых групп руководил командир 44-го стрелкового полка майор П.М. Гаврилов. С небольшой группой бойцов он оборонял Восточный форт крепости до 12 июля, а затем, оставшись в одиночестве, продержался в крепости до 23 июля 1941 года.

В завершение этой героической истории следует заметить, что майор Петр Михайлович Гаврилов отстреливался до последней возможности, пока, будучи контуженным, не попал в руки противника. Фашистское командование, пораженное мужеством советского офицера, сохранило ему жизнь. Гаврилов был направлен в лагерь для военнопленных, в котором находился до 2 мая 1945 года. После освобождения из лагеря советскими войсками, он вернулся на Родину, писал мемуары, консультировал при постановке фильма. Со временем с подачи П.М. Гаврилова оборона Брестской крепости из трагедии все больше и больше превращалась в одну из героических страниц Великой Отечественной войны.

В полосе 4-й армии события развивались стремительно. На ее правом фланге к 7 часам утра 22 июня дивизии противника продвинулись на восток от 3 до 5 километров, практически преодолев на всю глубину районы планируемой обороны дивизий первого эшелона армии. Сопротивление врагу на этом направлении было очень слабым. Части 113-й стрелковой дивизии, не успев выйти к границе, вынуждены были занимать оборону на неподготовленных рубежах у населенного пункта Семятиче.

К 10 часам обстановка в полосе обороны 4-й армии еще больше обострилась. 15-й стрелковый полк 49-й стрелковой дивизии совместно с 31-м артиллерийским полком вел тяжелый бой с прорвавшимися через Западный Буг крупными силами немецкой армии севернее Немирув. Остальные полки этой дивизии до 10 часов утра только выдвигались с мест дислокации для занятия участков обороны по Плану прикрытия.

75-я стрелковая дивизия вела бой на левом фланге армии восточнее населенных пунктов Медная и Черск, с трудом сдерживая наступление трех пехотных и двух танковых дивизий противника.

42-я стрелковая дивизия пыталась выйти в назначенную ей полосу обороны северо-западнее Бреста, но везде натыкалась на колонны противника.

Части 6-й стрелковой дивизии вели боевые действия мелкими отрядами в различных районах вокруг Брест-Литовского, удерживая случайные объекты. Все усилия командира и штаба этой дивизии увязать частные бои в единую схему срывались из-за отсутствия надежных средств связи.

14-й механизированный корпус продолжал сосредоточение в районе Жабинки, а его 30-я танковая дивизия была связана боевыми действиями с противником в районе Пилищи.

По всему было видно, что командующий и штаб 4-й армии всячески стремились привести в жизнь предвоенный План прикрытия государственной границы без учета реально складывающейся обстановки. Л.М. Сандалов пишет, что командование 4-й армии «фактически также никаких самостоятельных решений, кроме приведения войск в боевую готовность, в первые два часа войны не приняло. К 10 часам утра в полосе армии создалась тяжелая обстановка, но осознать и оценить ее по-настоящему никто не мог. Только в 12 часам дня 22 июня в адрес командующего армии поступило несколько донесений о боевых действиях войск. Но и по этим донесениям не представлялось возможным оценить сложившуюся обстановку».

В 18 часов на командный пункт 4-й армии в Запруды прибыл помощник командующего войсками округа (фронта) по военно-учебным заведениям генерал-майор И.Н. Хабаров. Он вручил командующему 4-й армией приказание из штаба фронта, подписанное начальником штаба фронта генерал-майором В.Е. Климовских, в котором говорилось: «Прорвавшиеся и прорывающиеся банды противника решительно уничтожать, для чего в первую очередь используйте корпус Оборина (14 мк). В отношении действий руководствуйтесь «красным пакетом». Авиацию используйте для совместных атак с мехчастями…».

Таким образом, директива Народного комиссара обороны № 2, изданная утром 22 июня, попала в штаб 4-й армии лишь в 18 часов. По своему содержанию она уже совершенно не соответствовала обстановке, сложившейся на советско-германском фронте и, в частности, в полосе этой армии, к тому времени.

«Немецкие танковые дивизии в полосе армии углубились на советскую территорию на 25–30 километров. Войска армии, особенно 6-я стрелковая и 22-я танковая дивизии, понесли большие потери в людях и боевой технике. В 10-й смешанной авиационной дивизии осталось всего лишь несколько самолетов, – признается Л.М. Сандалов. – Естественно, что требования как директивы Народного комиссара обороны, так и приказания штаба фронта уже не соответствовали сложившейся обстановке. Тем не менее, на основании этих требований штаб армии немедленно составил боевой приказ. По проекту приказа сначала 205-я моторизованная дивизия не включалась в состав ударной группировки, а оставалась на месте и продолжала подготавливать оборону на рубеже р. Муховуц и в районе Береза-Картузская. Однако командующий армией, основываясь на указании штаба фронта – руководствоваться в действиях «красным пакетом», т. е. Планом прикрытия, – приказал включить для контрудара и эту дивизию, невзирая на возражения штаба армии…