Генри Морган - Виктор Губарев Страница 34

Затем маэстре-де-кампо аргументировал свою точку зрения: болезнь людей, недостаток провианта и пороха, опасность со стороны французов, сила и информированность англичан о состоянии испанского войска.

— Если мы пойдем в атаку, — добавил он, — нас могут разбить в пух и прах.

Тридцать три офицера поддержали мнение Хуана де Са-лины. Решение хунты запротоколировали. Затем, желая еще больше усилить аргументы в пользу необходимости отступления, дон Агустино приказал двум хирургам написать заключение о плачевном состоянии здоровья его людей. Все документы были скреплены печатью и заверены королевскими нотариусами.

В то время как войско Бракамонте двинулось назад к Панаме, капитан Франсиско де Арикага с группой парламентеров отправился под белым флагом в Портобело. Президент поручил Арикаге встретиться с Морганом под предлогом обмена пленного англичанина на одного из «отцов города» и договориться о размере выкупа.

Морган не скрывал, что хотел бы покончить с делами как можно быстрее. Условия, выдвинутые им десятью днями ранее, не изменились: если испанцы выплатят ему 350 тысяч песо серебром, он не сожжет Портобело и вернет жителям 300 рабов, захваченных в городе и окрестностях. В случае невыполнения его требований он пообещал сжечь город дотла, разрушить крепости и уничтожить всю артиллерию.

Капитан Арикага покачал головой. Столько денег не было во всей провинции. Самое большее, что он мог предложить, — 100 тысяч песо, причем половину этой суммы — деньгами, а половину — векселем на банк генуэзца Доминго Грилло, обладавшего монопольным правом на поставку африканских невольников в испанские колонии.

— Я ценю юмор, — усмехнулся Морган, — но где вы слышали, чтобы корсар согласился взять выкуп векселем? Мои люди хотели бы получить триста пятьдесят тысяч песо наличными, причем как можно скорее.

На этом первый раунд переговоров завершился.

Адмирал блефовал. Правда заключалась в том, что он и его люди пришли в Портобело не затем, чтобы довольствоваться скромной добычей и уничтожением испанского города. Им нужны были деньги, и они согласились бы ждать уплаты выкупа до тех пор, пока испанцы не соберут требуемую сумму. Однако силы флибустьеров начали таять. Хотя при захвате города и крепостей они потеряли лишь 18 человек, в последующие дни на кораблях участились случаи тропической лихорадки и иных болезней.

«Спустя четырнадцать дней, — рассказывает Эксквемелин, — многих стала косить эпидемия, от трупов шло зловоние; кое-кто пострадал от распутства — вина и женщин. Большинство раненых пиратов погибло. Погибло много и испанцев, однако не от обжорства, а от голода и горя: ведь если в былые времена начинали они день чашкой шоколада, то теперь считали за счастье поживиться кусочком хлеба или обрезком ослятины».

Согласно показаниям Хуана де Пинеды, пленника из Сан-Фелипе, пиратский гарнизон этой крепости насчитывал лишь 30 или 40 человек и сменялся каждые сутки, поскольку «болезни среди людей Моргана не прекращались». Время работало против флибустьеров. Испанцы постепенно стягивали из провинций в Панаму дополнительные силы и рано или поздно могли атаковать Портобело и выбить оттуда захватчиков. Поэтому оставаться в разоренном городе в ожидании того, что испанская сторона согласится выполнить его условия, Морган не мог. Уже через два дня после переговоров с Арикагой он отправил одного из пленных к Кристобалю Гарсия Ниньо, командовавшему арьергардом войска Бракамонте, с предложением возобновить переговоры.

Гарсия Ниньо повторил аргументы Арикаги. При этом он дал понять английской стороне, что испанцы не смогут собрать более 100 тысяч песо (около 25 тысяч фунтов стерлингов).

Морган вынужден был согласиться на предложенную сумму. Но тут же добавил, что деньги должны быть выплачены в течение десяти дней — не позже.

Гарсия Ниньо предложил флибустьерскому адмиралу следующую процедуру передачи денег. Во-первых, для укрепления взаимного доверия обе стороны должны будут освободить заложников. Во-вторых, обмен заложниками и передача денег должны состояться после того, как англичане покинут Портобело. Затем представители обеих сторон должны будут подойти к устью гавани «на двух одинаковых [по силе] кораблях, один для передачи, а другой для приема денег, один вернется к берегу с испанскими заложниками, а другой выйдет в море с английскими заложниками».

Моргану такой сценарий не понравился. Он соглашался передать испанцам заложников — Гарсия Ниньо сам мог отобрать шесть флибустьерских капитанов. Соглашался, чтобы испанские заложники еще до ухода англичан проверили крепости и убедились, что все пушки в них остались нетронутыми. Однако не соглашался на то, чтобы его флотилия вышла в море до того, как деньги окажутся на борту кораблей.

На этом завершился второй раунд переговоров. Гарсия Ниньо поспешил в Панаму и прибыл туда в воскресенье 19 (29) июля — через день после прихода туда Бракамонте и его войска. Дона Агустина он застал в расстроенных чувствах: убедившись, что никаких французских отрядов на перешейке нет, президент теперь побаивался быть обвиненным в трусости и отказе от попытки изгнать английских корсаров из Портобело. К счастью, информация Гарсия Ниньо о том, что ему удалось договориться с Морганом о выкупе за город, значительно улучшила самочувствие дона Агустино.

На военном совете, созванном для обсуждения условий выкупа, Бракамонте выступил с трогательной речью. В ней он выразил сожаление, что во время его губернаторства «королевство Тьерра-Фирме понесло столь великое и справедливое наказание за свои грехи». Он был убежден, что в сложившихся обстоятельствах испанцам не оставалось ничего иного, как уплатить англичанам требуемый выкуп. Если бы флибустьеры сожгли Портобело и разрушили его крепости, испанская торговля в регионе пришла бы в упадок, а король не скоро нашел бы деньги на восстановление разрушенного.

Остальные члены хунты поддержали мнение дона Агустино, хотя контадор дон Себастьян Гомес Каррильо заметил, что своим согласием отдать деньги пиратам они создают опасный прецедент.

Деньги для выкупа Портобело и его фортификаций собрали за три дня. Как сообщает Питер Эрл, кое-что взяли из королевского казначейства, однако большую часть суммы заняли у частных лиц (почти половину дал один богатый купец, торговавший с Перу и финансировавший неудачную вылазку Бракамонте в окрестности Портобело). Позже, после прибытия в Портобело галеонов «серебряного флота», жители несчастного города вынуждены были вернуть негоциантам Панамы занятую у них сумму.

24 июля (3 августа) двое панамских собственников каравана мулов написали расписку на переданные им сокровища и вместе с погонщиками и вооруженным эскортом двинулись по дороге на Портобело. Когда они прибыли в разоренный город, радости флибустьеров не было предела. Испанцы передали Моргану 27 слитков серебра стоимостью 43 тысячи песо, несколько сундуков серебряных пластин стоимостью 13 тысяч песо, четыре тысячи песо в золотых монетах и 40 тысяч песо в серебряных монетах — всего на сумму 100 тысяч песо.

Согласно легенде, которую приводят в своих сочинениях Эксквемелин и Шарлевуа, президент Панамы долго не мог понять, как это четыре сотни разбойников без артиллерии и осадной техники смогли взять, казалось бы, неприступный город. Он послал к флибустьерскому адмиралу парламентера с просьбой рассказать, каким образом ему удалось захватить столь сильное укрепление. Морган встретил посланца очень приветливо, передал ему «французское ружье длиной в четыре с половиной фута, стреляющее пулями весом шестнадцать штук на фунт, а также патронташ с тридцатью зарядами, также французский, и прочие принадлежности. Вручив подарки, Морган передал через этого гонца президенту, что дарит ему ружье и что через год или два сам придет в Панаму. Президент в ответ послал Моргану подарок: золотое кольцо со смарагдом; он поблагодарил Моргана и передал, что с Панамой ему не удастся проделать то же самое, что с Пуэрто-Бельо, даже если Моргану удастся подойти к городу».