Стальной ураган - Виктор Прудников Страница 34

Местность для испытания трала была избрана холмистая, сплошь изрытая окопами. Проверялись противотанковые мины советского производства в бумажной оболочке ТМ-41 и ТМ-40, а также немецкие — TMI-35 и TMI-42.

При первом заезде не взорвалась ни одна мина — ни нашего, ни немецкого производства. Полковник Гаркуша был в недоумении, корпусной инженер Любицкий стоял в растерянности. Не менее других волновался комбриг полковник Моргунов. Закладка мин проводилась под его непосредственным руководством.

Была дана команда на новый заезд тридцатьчетверки. Танк медленно пополз по той же колее. Через несколько минут раздался оглушительный взрыв. Когда дым рассеялся, испытатели увидели картину, которую никак не ожидали: мина взорвалась не под тяжестью трала, а под тяжестью самого танка. Взрывом повреждены гусеница танка и каток, вырван нижний люк, при этом ранены стрелок-радист и механик-водитель. Командир орудия и командир танка, находившиеся в башне, не пострадали.

Раненых тут же отправили в госпиталь, а о происшествии доложили командиру корпуса. Андрей Лаврентьевич, захватив с собой офицера связи старшего лейтенанта М. К. Мухарямова, помчался на полигон.

Он долго разбирался с этим ЧП, слушал объяснения специалистов, почему мина не взорвалась при первом заезде. И сделал вывод: «Необходимо произвести испытание наших отечественных мин в бумажной оболочке, так как эти мины не взорвались под тяжестью танка при первом заезде. Есть опасность, что немецкие танки могут через них проходить.

Командир 6 т. к.

Гетман» [130].

Все же от минного трала не отказались ни в корпусе, ни в 1-й танковой армии. Работа по испытанию трала продолжалась и закончилась успешно. Были утяжелены стальные катки, и мины под ними хлопали, как новогодние петарды. Минные тралы использовались в ходе войны, сохраняя жизнь людям, спасая дорогостоящую технику. К концу войны инженерные службы корпуса провели разминирование на участках длиною в 1900 километров.

В штаб корпуса пришла директива Военного совета Воронежского фронта о проверке боевой готовности танковых и механизированных частей армий и корпусов. Срок проверки короткий — с 29 мая по 6 июня. Ватутин и Хрущев требовали «проверку произвести каждого танка и подразделения».

Весь аппарат управления корпуса разъехался по частям и соединениям: директива Военного совета фронта выполнялась неукоснительно. Командир корпуса побывал в каждой бригаде, придирчиво осматривал танки, трактора, автотранспорт. Если возникали проблемы с запасными частями, тут же «тормошил» корпусного инженера подполковника Любяцкого.

Проверка показала, что люди и техника готовы к боям. Это отразил в своем докладе офицер Генштаба майор П. Я. Ветров, который в период боев на Курской дуге неотлучно находился в 6-м танковом корпусе: «В результате проведенной большой подготовительной работы части корпуса вступили в бой хорошо обученными, подготовленными и материально обеспеченными» [131].

Высшее военное руководство страны — Ставка и Генштаб — требовало от командующих фронтами и армиями не только докладов о готовности войск к наступлению, но и запрашивало боевые характеристики на командиров соединений, интересовалось, соответствуют ли они своим должностям.

Командиру 6-го танкового корпуса была дана такая характеристика:

«За время вхождения в состав 1-й т. а. с февраля 1943 года в должности командира 6-го т. к. показал себя исключительно работоспособным, энергичным, знающим дело командиром корпуса. Оперативно-тактически грамотный офицер. Учит и воспитывает своих подчиненных личным показом и примером. Требователен к себе и подчиненным. Хозяйственно-бытовыми вопросами занимается постоянно. Много приложил энергии по сколачиванию своих бригад и добился значительных результатов. Корпус в целом боеспособен…

Должности вполне соответствует.

Командующий 1-й танковой армией

генерал-лейтенант Катуков.

Член Военного совета 1-й танковой армии

генерал-майор Попель» [132].

Вначале командование Воронежского фронта ориентировало свои войска только на наступление. Собственно, и Ставка придерживалась такого же мнения. Но в ходе подготовки к боям и даже в самом их начале многие командующие армиями поняли, что противника надо обескровить в жестоких оборонительных боях и только уж потом переходить в решительное наступление. Катуков, например, вынужден был в связи с этим связываться с Верховным. Сталин поддержал саму идею оборонительных боев и сообщил об этом Ватутину. Оборонительные бои, вне всякого сомнения, значительно ослабили таранный удар немецких танковых сил.

Гетман, может, раньше Катукова понял необходимость измотать противника в оборонительных боях, поэтому усиленно укреплял свой участок. Из-за этого у него с командармом произошла размолвка, когда тот узнал, чем занимается командир 6-го тк. А. Л. Гетман писал: «Укрепляя свою оборону, мы, конечно, поступали правильно, однако оценено это было не сразу и не всеми. Даже М. Е. Катуков меня отчитал по телефону:

— Что это ты, Лаврентьевич, закапываешься глубоко в землю: нам ведь наносить контрудар по противнику.

Я ответил, что, когда отобьем вражескую атаку, не опоздаем вывести танки из окопов и нанести контрудар всеми силами корпуса.

— Ну хорошо, — согласился Михаил Ефимович, — действуй…» [133]Наша авиационная разведка постоянно держала под неослабным контролем немецкую группировку войск. Было отмечено, что с 1 по 3 июля германское командование начало перемещать свои войска в районе Белгорода и Томаровки. Это говорило о том, что противник если не сегодня, то завтра обязательно начнет наступление. Кроме выдвижения артиллерии и танков на передовую, были сняты проволочные заграждения и сделаны проходы на минных полях.

О дне и часе германского наступления командование Воронежского фронта уже знало от перебежчика-словака. Войска готовы были встретить врага сокрушительным огнем.

5 июля 1943 года около 16 часов немцы решили выяснить прочность обороны 6-й гвардейской армии, бросив в наступление два пехотных полка, авиацию и до 80 танков. Атака была отбита. Но все говорило о том, что за этим ударом последует новый, более мощный удар.

Советское командование решило нанести упреждающий удар по немецкой группировке. Тысячи орудий открыли огонь по переднему краю противника, спутав все его карты. В течение нескольких часов гитлеровцы не могли опомниться. Когда шок прошел, их отборные войска ринулись на передовые позиции 6-й гвардейской армии генерала И. Чистякова. В первом эшелоне шли танки прорыва — «тигры» и самоходки «фердинанд». При интенсивной воздушной поддержке они прорвали линию обороны на участке Фастов — Стрелецкое и, сдерживаемые частями Чистякова, медленно двинулись на север и северо-восток.