Романовы. Запретная любовь в мемуарах фрейлин - Игорь Оболенский Страница 35

Я поначалу отвергла предложение великого князя Андрея Владимировича стать его женой. Предать великого князя Сергея Михайловича, который оставался в России, я не могла. Тем более что эмигрировать он не успел в какой-то степени и из-за меня: остался в Петрограде освобождать мой дом от большевиков, одновременно собираясь перевести на заграничный счет вырученные от продажи драгоценностей средства. Увы, все напрасно. Сергей Михайлович ведь тоже делал мне предложение. Но тогда я отвергла его из-за великого князя Андрея Владимировича, в которого была влюблена и от которого — я никогда не делала из этого секрета — родила сына Вовочку. Сергей знал, что не он является отцом ребенка, но все равно помог организовать роды и даже дал Володе свое отчество. Мать Андрея была категорически против нашего брака, так что по воле Господа Вовочка — правнук Александра II (Андрей был его внуком) — стал по бумагам правнуком Николая I (чьим внуком был, соответственно, Сергей).

Фактически у Володи было два отца — родной и неродной. Сергей Михайлович поздравлял его с каждым днем рождения. Последнюю поздравительную телеграмму мы получили в 1918 г., которую, как оказалось, Сергей отправил за месяц до своей гибели. Его вместе с другими Романовыми арестовали и сослали в Алапаевск, где они и были уничтожены: их сбросили в шахту. Но великий князь не стал дожидаться смерти и набросился на охранников, за что был на месте расстрелян. Когда в Алапаевск вошел Колчак, останки невинно убиенных достали и предали земле. На теле Сергея Михайловича нашли медальон с моим именем. Только когда в Париже мне передали этот медальон, я поверила, что Сергея больше нет. Тогда-то и состоялась наша свадьба с великим князем Андреем.

Вы, кстати, ничего не слышали о судьбе праха великого князя Сергея? Я так и думала, просто на всякий случай спросила. А вдруг? Должны же бренные останки найти свой последний приют. После отступления Колчака гроб с телом Сергея Михайловича перевезли в Пекин. Но я так и не успела туда съездить. В 41-м началась война, сын попал в концлагерь, надо было выручать.

А в 1945-м Маньчжурию заняли советские войска, и могила исчезла.

Но я все равно чувствую, что Сергей не оставляет меня. Представляете, через год после свадьбы с Андреем, когда я уже именовалась княгиней Романовской-Красинской, мне доставили телеграмму, в которой было всего несколько слов: „Страшно за тебя переживаю. Если сможешь, будь счастлива. Мечтаю только об этом. Сергей“. У меня случился нервный срыв. И хотя потом прояснилось, что из-за перебоев в работе почты мы получили запоздавшую корреспонденцию, для меня это был знак. Я чувствовала себя виноватой перед Сергеем. Он мог бы быть счастлив с одной из великих княжон, за которой ухаживал. Но когда пошли слухи об их возможной свадьбе, я попросила его прекратить ухаживания и тем положить конец неприятным для меня разговорам. А сама обожала Андрея.

Теперь со мной нет и Андрея. А знаете, меня ведь упрекали, что я совращаю молоденького князя. Он же был на шесть лет младше меня. После встречи с ним я окончательно поверила в знаки. В первый же вечер нашего знакомства великий князь Андрей Владимирович во время обеда облил красным вином мое новое платье.

Вообще, молодой человек, — раскрасневшаяся то ли от чая, то ли от воспоминаний, Матильда Феликсовна выглядела немного утомленной, — мой вам совет: учитесь читать знаки. Тот, кто обладает этой способностью, дарованной на самом деле каждому, и хочет правильно прожить свою жизнь, обязательно будет счастлив.

Вообще я вам скажу, что каждый имеет в этом мире то, что он хочет. Только хотеть надо сильно, по-настоящему. Я прощаюсь с вами, дорогой Сергей. Спасибо, что вы вчера подошли ко мне. С вами я снова окунулась в свою прежнюю жизнь. И еще раз поняла, что прожила ее счастливо. Когда у вас появится такая возможность, передайте это вашим друзьям».

— Вы передали кому-нибудь слова Кшесинской? — спросил я.

— А как же? Только что.

P.S. «Генералиссимус русского балета», как называли Матильду Кшесинскую, похоронен в одной могиле с великим князем Андреем Владимировичем под Парижем на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Незадолго до смерти танцовщице приснился странный сон, который она категорически отказалась пересказать кому бы то ни было. Только записала в дневнике, который вела до последнего дня: «Все прояснилось».

Эту книгу можно было бы назвать настоящей сагой, ибо в ближний круг ее героини — фрейлины Шарвашидзе — входили главные действующие лица российской истории минувшего столетия, имена которых то и дело переплетались между собой.

Пожалуй, пришло время познакомиться с друзьями и земляками Бабо. Людьми, которые изменили ход Истории.

* * *

XX век был еще совсем молод. И мало кто мог представить, каким он окажется.

В Петрограде и Тифлисе веселились и не думали, а может, не хотели, думать о плохом.

Самой большой бедой многим представлялся лишь странный человек по имени Григорий. Именно в нем, а точнее, в его безграничном влиянии на Государя и Императрицу, видели главную причину возможного взрыва.

Волны которого покроют собой не только всю бывшую российскую империю…

Об этом вспоминала в своих мемуарах Анна Вырубова, которую ошибочно называют фрейлиной императрицы. Как известно, фрейлиной могла являться лишь незамужняя девица, а Анна Сергеевна, несколько лет действительно являвшаяся обладательницей придворного шифра, успела побывать замужем. А потому ее стоит величать не иначе, как ближайшей подругой императрицы Александры Федоровны. Впрочем, от этого доверия ее словам не становится меньше, скорее, наоборот.

Предоставим ей слово: «Распутиным воспользовались как поводом для разрушения всех прежних устоев; он как бы олицетворял собой все то, что стало ненавистным русскому обществу, которое… утратило всякое равновесие; он стал символом их ненависти. И на эту удочку словили всех — и мудрых и глупых, и бедных и богатых. Но громче всех кричала аристократия и Великие Князья, и рубили сук, на котором сами сидели.

Все книги полны о влиянии Распутина на государственные дела, и утверждают, что Распутин постоянно находился при Их Величествах. Вероятно, если бы я стала это опровергать, то никто бы не поверил. Обращу только внимание на то, что каждый его шаг со времени знакомства Их Величеств у Великой Княгини Милицы Николаевны до его убийства в юсуповском доме записывался полицией.

Каждый шаг Их Величеств записывался. Если Государыня заказывала экипаж к известному часу, камердинер передавал по телефону на конюшню, о чем сейчас же докладывалось дворцовому коменданту, который передавал приказание быть начеку всей полиции: что-де экипаж заказан к 2 часам. Это значило, что везде выходила полиция тайная и явная, со своими записями, следя за каждым шагом Государыни. Стоило ей остановиться где или поговорить со знакомыми, чтобы этих несчастных сразу обступила после полиция, спрашивая фамилию и повод их разговора с Государыней.