Герцогиня смерти. Агата Кристи. Биография - Ричард Хэк Страница 35

Литературный обозреватель английского еженедельника “Нью стейтсмен” Джей Франклин заверил: “Вот уже много лет мне не попадалось ничего, подобного роману “Человек в коричневом костюме”, это замечательное достижение среди образцов данного жанра”. В субботнем литературном обозрении (“Сатердей ревью”) говорилось о “легкости и стремительности интриги, которая нигде не застопоривается и не провисает”.

Лестные отзывы критики, все большая популярность среди читателей (о чем свидетельствовали растущие цифры продаж), разумеется, придавали Агате уверенности в себе. Бэйзил Уиллет очень скоро понял это – из ее писем и их бесед по телефону. Миссис Кристи больше не была начинающим автором, готовым на любые условия, она теперь умела защищать свои права.

В какой-то момент Агата сообразила, что это гораздо лучше сделает литературный агент (к тому же контракт с “Бодли Хед”, слава богу, был не вечен), и обратилась в контору своего давнего знакомого, Хьюза Мэсси. Сам Мэсси к этому моменту уже ушел из жизни, но на его месте сидел молодой человек лет двадцати пяти, очень дружелюбный и знающий свое дело.

Это был Эдмунд Корк, который только скорбно покачал головой, выслушав, какие кабальные условия навязал миссис Кристи ее нынешний работодатель. Разумеется, существующий контракт он изменить не мог, но пообещал в дальнейшем поддерживать ее интересы и всегда уведомлять о результате переговоров с потенциальными издателями.

Несмотря на юные лета, Корк выглядел очень импозантно: высокий, стройный, лощеный англичанин. Он успел стать знатоком не только издательского дела, но и человеческой натуры. А легкое заикание даже прибавляло Эдмунду шарма, еще больше располагало к нему людей. Агата почувствовала, что этому юноше можно всецело довериться, что отныне он никому не позволит эксплуатировать ее талант.

Теперь она все чаще советовалась с ним, а не с Арчи, тот даже обижался, ведь как-никак он был профессиональным финансистом. Беседуя с женой, господин финансист был вполне дружелюбен, но скорее по инерции, и давно перестал называть ее Ангелом. Даже когда Арчи попал наконец в более престижную фирму, принадлежавшую его другу Клайву Байо, сердечности в отношениях не прибавилось. Мистер Кристи все чаще задерживался на работе, а ужинать предпочитал в лондонском клубе. Жена проводила вечера одна, исключительно в обществе собственного таланта.

Поэтому Агата еще больше радовалась и всегда-то желанному приезду сестры, навещавшей ее почти каждые выходные. Кстати, Мэдж, которую многие знали только как “сестру писательницы Агаты Кристи”, решила тряхнуть стариной и написала пьесу “Истец”, и она с успехом шла в лондонском театре Святого Мартина в постановке режиссера Бэйзила Дина.

Так что 1924 год прошел под знаком этой пьесы, в ходе обкатки текста сестра еще долго вносила всяческие исправления. Это благодаря ей, неугомонной Мэдж, Агата впервые попала в волнующий мир театра и регулярно бывала на репетициях. Премьера состоялась в сентябре. Агата радовалась успеху сестры, но втайне считала, что настоящая писательница в их семье все же она, и готова была напомнить об этом любому. Сладкая минута славы еще не означает, что ты уже профессионал, а не любитель. Осознавать это было очень приятно.

Эдмунд Корк свел ее с издательством Уильяма Коллинза, после чего последовал договор на три книги, за каждую она должна была получить 200 фунтов плюс гонорары за переиздание и солидные проценты с продаж. “Бодли Хед” имело право стребовать с нее еще одну книгу, а потом – свобода! Контракт с Коллинзом сулил хорошие деньги, и Агата сказала мужу, что они могли бы переехать в загородный дом, Розалинде будет вольготнее бегать и играть вдали от городского шума и машин. Да и самому Арчи, пристрастившемуся к гольфу, надо было где-то оттачивать удары.

Они стали штудировать каталоги домов с садом, в конце концов выбрали жилье в доме под названием “Скотсвуд” в лондонском пригороде Саннингдейл. Там имелся и гольф-клуб, в который загодя вступил Арчи, и площадки для гольфа. Дом был огромный, викторианский. Первый этаж занимали владельцы. А семейство Кристи принялось обживать соответственно второй и третий – удобные двухэтажные апартаменты.

Агата снова сама занялась декорированием, но больше не решилась на чересчур смелые эксперименты – никаких черных потолков. Респектабельные любители гольфа, жившие вокруг, безусловно, не одобрили бы столь вызывающей экстравагантности. Для гостиной были подобраны кретоновые шторы с веточками сирени, для столовой – белые с красными тюльпанами. На окнах детской веселили взгляд и душу занавески с лютиками и ромашками. Наверху, в гардеробной Арчи, комнате очень солнечной, Агата рискнула повесить эффектные яркие шторы – с алыми маками и синими васильками. В их спальне рисунок на портьерах был более спокойным: хрупкие лесные колокольчики.

В новом доме появилась и новая няня для Розалинды, Шарлотта Фишер. После довольно суетливой и бестолковой Куку у них перебывало много нянь, но ни одной не удалось сладить с Розалиндой, которая ни минуты не могла усидеть на месте и постоянно дерзила – словом, была сущим чертенком.

Агата Кристи потом напишет о Шарлотте: “Мисс Фишер понравилась мне сразу. Высокая шатенка, на вид года двадцать три, у нее уже был достаточный опыт работы с детьми, чувствовалось, что она человек расторопный и что есть в ней очаровательное озорство, хотя держалась эта девушка очень скромно и чинно”. Розалинде исполнилось пять лет, и она большую часть дня находилась в школе, поэтому Шарлотта имела возможность работать еще и секретарем Агаты. По крайней мере, такова была изначальная договоренность. Но выяснилось, что диктовать текст Карло (так Шарлотту назвала Розалинда) для Агаты мучение, проще самой его записывать. Она то и дело теряла нить изложения, запиналась, нервничала. В конце концов мисс Фишер стала скорее компаньонкой, чем секретарем, Агата ей доверяла, поэтому круг обязанностей у гувернантки и секретаря был весьма широк.

Хлопоты с переездом из лондонской квартиры в “Скотсвуд” перемежались работой над последней книгой для “Бодли Хед”, носившей название “Тайна замка Чимниз”. Действие происходит в Беркшире, в некоем странном поместье, расследование ведет старший инспектор Баттл, представитель Скотленд-Ярда. Этот довольно флегматичный офицер полиции с грубоватым лицом был совсем не похож на типичного хитроумного сыщика. В книге идет речь об убийстве некоего монарха, чья судьба обрисована лишь в общих чертах, и то с помощью намеков, то есть сплошные неразгаданные тайны. Сама Агата определила жанр этого романа как “несерьезный триллер”, она любила сочинять подобные авантюрные небылицы.

Роман вышел в Англии в октябре 1925 года, а в Америке на месяц раньше. В посвящении читаем: “Моему племяннику в память о надписи в Комптон-Касл [17] и о незабываемой экскурсии в зоопарк”. Племяннику, Джеку Уоттсу, в ту пору уже перевалило за двадцать.

Агата гордилась успехом своей “книжечки” – так она называла этот триллер, но радость была омрачена тревогой за мать, самочувствие которой резко ухудшилось. Агата уговорила ее переехать к ним в “Скотсвуд” (в соседнюю квартиру, к счастью пустовавшую). Клара подчинилась, но с этого момента, похоже, утратила вкус к жизни, сделалась вялой и ко всему равнодушной. Подруг у нее тут не было (впрочем, почти все уже умерли), о милом сердцу Торки оставалось только вспоминать. В общем, у миссис Миллер не осталось почти ничего, что она могла бы назвать своим. Агата считала, что Клару довела до хандры рутинность и скука, светские развлечения были в Саннингдейле удручающе однообразны. Вот что пишет по этому поводу сама миссис Кристи: “Саннингдейлская публика делилась на две категории: люди средних лет, помешанные на своих садах и не желавшие говорить ни о чем другом, и богатые молодые весельчаки, которые много пили, устраивали бесконечные вечеринки с коктейлями. Мне это было неинтересно, да и Арчи тоже не нравились утомительные кутежи”.