Мировая история - Одд Уэстад Страница 35

После его смерти Новому царству оставалось существовать еще два века, но ситуация там складывалась вполне спокойная с весьма редкими потрясениями, и при этом все неуклонно с ускорением катилось к закату. Показательно, что вдова Тутанхамона решила выйти замуж за хеттского царевича (правда, его убили незадолго до обряда бракосочетания). Приходившие позже к власти цари прилагали усилия, чтобы вернуть утраченные было позиции, и иногда преуспевали в этом деле; волны завоевателей накатывались на Палестину и откатывались назад, а однажды египетский фараон взял в невесты хеттскую царевну, как его предшественники брали принцесс других народов. Но появлялись все новые враги; даже союз с хеттами больше не мог служить защитой от поползновений извне. Бассейн Эгейского моря бурлил, с его островов «шла мощная волна народа», и «ни одна страна не могла устоять перед ними», – говорится в египетских летописях. Нашествие этих «народов моря» удалось в конечном счете отразить, но потребовалась упорная борьба.

В течение этих лет отмечается огромной важности для будущего эпизод, точную природу которого и историчность еще предстоит установить. В соответствии с религиозными текстами небольшого семитского народа, составленными много веков позже, его предки, называемые египтянами «евреи», покинули дельту Нила и ушли за своим пастырем Моисеем из Египта в пустыни Синая. Приблизительно с 1150 года до н. э. к тому же встречаются многочисленные признаки дезорганизации внутренней жизни египтян. Один из царей по имени Рамсес III, который погиб в результате заговора наложниц его гарема, считается последним правителем Египта, сумевшим в известной степени сдерживать бурный поток наступающей катастрофы. До нас дошли слухи о бунтах и хозяйственных затруднениях во время правления его преемников; известно о зловещем признаке святотатства, выразившемся в отсутствовавшем раньше кощунстве разграбления царских склепов в Фивах. Фараон как правитель сдает свою власть жрецам с сановниками, и последний представитель XX династии Рамсес XI фактически становится узником в своем собственном дворце. Эпохе имперской власти в Египте приходит конец. То же самое фактически можно сказать об империи хеттов и других народов конца 2-го тысячелетия. Уходила в небытие не только безусловная власть Египта, но и сам мир, созданный славными делами многочисленных его правителей.

Не приходится сомневаться в том, что причины ослабления Египта лежат в плоскости изменений, сказывавшихся на всем древнем мире. Но все-таки не покидает ощущение того, что в последние века Нового царства проявились слабости египетской цивилизации, присущие ей с самого начала.

На первый взгляд различить их не так уж просто; захватывающее зрелище наследия в виде памятников Египта и его истории, насчитывающей не века, а многие тысячелетия, опровергает критический подход к нему и душит скепсис. Но все-таки созидательный потенциал египетской цивилизации в конечном счете по странному стечению обстоятельств заводит в тупик. Колоссальные трудовые ресурсы сосредоточиваются в распоряжении мужчин, которых по стандартам любой эпохи следовало бы считать выдающимися государственными деятелями, но все закончилось возведением величайших из известных в нашем мире надгробий. Ремесленники Египта овладели искуснейшим мастерством, а их шедевры служат всего лишь погребальным инвентарем. В высшей степени грамотная элита, владеющая сложным и утонченным языком, а также материалом, непревзойденным по удобству применения, щедро ими пользуется, но не помогает сформулировать никакую либо философскую или теологическую идею, сопоставимую с духовным наследием греков или евреев, обогатившим весь мир. Трудно не прочувствовать предельного бесплодия, никчемности, лежащих в сердцевине всего этого внешнего величия человеческой изобретательности.

На другую чашу весов следует поместить саму долговечность древней египетской цивилизации; как-никак, она просуществовала очень долго, и от этого факта не отмахнуться. Притом что египетская цивилизация пережила как минимум два периода существенного упадка, она успешно прошла их без видимых внешних потерь. Преодоление испытаний такого масштаба следует считать большим практическим и историческим достижением; неясным остается только то, почему случилась остановка? Военная и экономическая мощь Египта в итоге сказалась на нашем мире совсем незначительно. Его цивилизация так и не привилась у народов сопредельных стран. Причину этого можно искать в том, что она могла существовать лишь в особых условиях Египта. При наличии наглядного примера успеха в стремительном формировании институций, с незначительными коренными изменениями просуществовавших так долго, его можно было бы повторить при любой древней цивилизации, обеспеченной аналогичной степенью защиты от вторжения извне. Показательную преемственность нам предстоит наблюдать еще и на примере Китая.

Не обойтись нам без очередного напоминания о том, как медленно и неуловимо происходили все социальные и культурные изменения в древние времена. Как раз из-за нашей привычки к переменам нам сложно прочувствовать гигантскую косность, отличавшую любую успешную социальную систему (то есть такую, при которой человеку удается проявлять свои лучшие физические и умственные способности) практически во все века до самого последнего времени. В древнем мире источников нововведений насчитывалось гораздо меньше, а внедрялись они гораздо реже, чем теперь. Ход истории в Древнем Египте значительно ускоряется, если начать сравнивать его с доисторическими временами; он кажется медленным, как движение ледника, если вспомнить, как мало менялась повседневная жизнь египтян между периодами правления Менеса и Тутмоса III, разделенными полутора с лишним тысячами лет, сопоставимыми со временем, отделяющим нас от конца Римской Британии. Заметное изменение могло наступить только в результате внезапного и драматического стихийного бедствия (тут Нил служил надежной защитой), вторжения супостата или покорения им (Египет долго держался на краю поля битвы народов Ближнего Востока, лишь изредка подвергаясь их набегам с последующим отступлением). Технические или экономические факторы очень медленно могли принуждать к таким глубоким изменениям, которые мы воспринимаем ныне как само собой разумеющиеся. Что касается интеллектуальных стимулов, они едва могли быть сильными в обществе, где весь механизм культурной традиции служил внушению мысли о неизменности установленного порядка.

Предаваясь размышлениям над природой египетской истории, трудно избавиться от искушения вернуться к великому естественному изображению Нила, постоянно находящегося перед глазами египтян. Оно выглядело настолько выдающимся, что, быть может, казалось неохватным в силу его колоссального и единственного в своем роде влияния в пределах одной только речной долины, о которой идет речь. Пока на заднем плане в Плодородном полумесяце на протяжении веков полыхали непостижимые (но в конечном счете сформировавшие очертания мира) войны, в Древнем Египте в течение тысячелетий своим чередом развивается история в форме то безжалостных, то благотворных наводнений и отступлений Нила. Благодарный и послушный народ на его берегах собирает даруемое им богатство. Под его влиянием складывалось понимание египтянами истинного смысла бытия: надлежащая подготовка к смерти.

В Месопотамии и Египте заложены краеугольные камни здания письменной истории Ближнего Востока. На протяжении длительного времени эти два изначально великих центра цивилизации дают нам хронологию важнейших исторических событий, и именно на ее одну можно более или менее ориентироваться. Но очевидно, что в их судьбе содержится далеко не полный рассказ об этой древней области, не говоря уже о всем древнем мире. Вскоре после XX века до н. э. переселение остальных народов шло уже совсем по иной схеме. Тысячу лет спустя повсюду существовали другие центры цивилизации, и перед нами открывается историческая эпоха как таковая.