Повседневная жизнь Парижа в средние века - Симона Ру Страница 35

И другого рода деятельность вызывала загрязнение окружающей среды: в этом были повинны торговцы требухой, кожевенники, гончары; зловоние считалось опасным для здоровья, ибо в испорченном воздухе видели причину многих болезней. Шум тоже мог считаться вредным, о чем свидетельствуют некоторые положения договоров о найме, отказывающие в аренде помещений «шумным ремеслам с использованием молотов». Но в целом обычная жизнь парижских кварталов была соткана из разнообразных запахов, звуков, движений. Не было и речи о социальной или экономической сегрегации.

Он состоял из небольших общин и оставил письменные подтверждения своего стремления к организации: уставы и их официальное признание — доказывают многочисленность мастеровых и их экономическую роль в столице, говорят об их горячем желании снискать уважение в городском обществе, стать его неотъемлемой частью. Тексты уставов и других нормативных актов часто становились объектом исследований, однако историки сожалеют о том, что не сохранилось тех документов средневековой эпохи, в которых показывалось бы, как действовали эти уложения. Документация о маленьких людях или богатых мастеровых появилась в избытке лишь в последующие века. Однако если внимательно вчитываться и в существующие источники, можно разглядеть в них нечто большее, чем простые формулировки правил.

Это относится и к часто цитируемой «Книге ремесел» Этьена Буало. Этот список был составлен в 1260–1268 годах и по инициативе королевского прево Этьена Буало в рамках широкой административно-политической реформы времен Людовика Святого. Главы ремесленных цехов явились в Шатле, в резиденцию прево, зарегистрировать свои уставы; одни вдавались в многочисленные подробности, как, например, булочники, другие ограничились несколькими статьями общего порядка. Но каждый цех заявляет, что их ремесло является свободным, что они платят общую подать, включающую и торговые пошлины, признают за собой обязанность нести дозорную службу и браться за оружие для охраны города. К этим общим вопросам, которые, без сомнения, задавал чиновник, регистрирующий уставы, добавляются те пункты, которые каждый цех считал необходимым записать, ибо у всех существовали проблемы, порождающие конфликты, а письменный документ позволил бы их разрешить.

Реестр Этьена Буало — прекрасный путеводитель по миру ремесленников и купцов французской столицы, поскольку обладает несколькими достоинствами. В определенный исторический момент — конец правления Людовика IX, когда столица королевства процветает, — этот реестр дает общую картину парижских ремесел. Конечно, их список не полон, однако более сотни ремесел все же представляют собой широкую панораму. Другое преимущество этого документа состоит в том, что он создает тот образ мастеровых, какой хотели представить они сами.

Каждый цех привнес свою собственную черточку, свой нюанс в общую схему для всех уставов. Конкретные уточнения в подробных уставах показывают, чем были озабочены мастеровые и торговцы времен доброго короля Людовика Святого. В их мире сложилась своя иерархия: есть мастера, и среди них — руководители: присяжные, старшины, синдики; и есть подчиненные или зависимые люди — слуги и помощники, ученики и подмастерья на жалованье.

Если почитать уставы, то это один из главных пунктов, получивший точное определение в письменных документах. Об учениках говорится в большинстве уставов, и только семнадцать цехов из ста одного о них не говорят. Добавим к ним тридцать других, ограничившихся заявлением о том, что мастер может нанять столько учеников, сколько пожелает (это касалось, в частности, мастеров, изготовляющих металлическую посуду). В цехах, уставы которых ничего не говорят об учениках или не ограничивают их количество, наем предоставлен на волю обеих сторон — мастера и родителей, но молчание по этому поводу не означает, что учеников не брали вовсе.

Более половины цехов (пятьдесят два) пожелали выработать правила, самое распространенное из которых состоит в ограничении числа учеников, которых один мастер может обучать за определенное время. Тридцать семь цехов заявили, что ученик может быть только один. Шестнадцать из этих категоричных цехов несколько смягчили это ограничение, поскольку речь идет лишь об учениках, не принадлежащих к семье мастера и присоединяющихся к его сыновьям или племянникам. Одиннадцать цехов позволяют принять двух учеников сразу (четыре уточняют, что ученики из родни не в счет). Несколько цехов допускают наличие трех учеников. Около тридцати — допускают обучать одновременно столько учеников, сколько пожелает мастер, но сорок восемь устанавливают очень строгие рамки. Вот почему множество комментаторов говорили о замкнутости ремесел и об их несколько недальновидном предпочтении, отдаваемом семейному кругу.

В уставе также оговаривалась продолжительность ученичества, и здесь тоже правила весьма суровы, поскольку этот период обычно весьма продолжителен. Если повара устанавливают срок всего в два года, а три других ремесла — в три года, тридцать три ремесла требуют прохождения обучения в течение шести, семи или восьми лет, четыре (в том числе ювелиры, волочильщики проволоки, резчики по хрусталю) — в течение десяти лет, а один цех (изготовители янтарных украшений) доводит срок ученичества до двенадцати лет.

Продолжительность ученичества законна в некоторых ремеслах, где требуются навыки, каких не приобрести за несколько недель, например ремесло ювелиров или мастеров, изготовляющих украшения и предметы культа из коралла, янтаря или других драгоценных или хрупких материалов.

Но чаще всего продолжительность ученичества выходила за рамки технических или художественных требований полного цикла обучения. Однако это был минимум. В самом деле, мастер требовал от родителей ученика некую сумму в уплату расходов по обучению ремеслу. В уставе был предусмотрен и такой случай, когда родители мальчика не могли уплатить этих денег. Без денег «время службы» увеличивалось на один-два года. Требования по этому пункту в каждом цехе были различными. Бельевые ткачи установили своего рода тарифную сетку. Базовое обучение продолжалось четыре года, но родители должны были уплатить четыре ливра. Если заплатят только три ливра, служба продлится пять лет, а если всего один ливр — то шесть лет; без денег ученичество будет продолжаться семь лет, почти вдвое дольше базового. Даже в ремеслах, требовавших десяти лет обучения, время службы увеличивали, если родители ученика не сделали первоначальный взнос.

Эти правила, касающиеся обучения, поднимают несколько вопросов, которые проливают свет на труд в средневековом городе. На некоторые из них легко найти ответ. Так, ремесла, относящиеся к сфере, которую мы теперь называем изящными искусствами (живопись, скульптура), выставляют высокие требования технического порядка. Мастера изготовляют предметы роскоши, предназначенные для благородных клиентов и даже монархов. Обучение этим ремеслам требует времени, но заниматься ими — значит войти в круг поставщиков двора и вельмож Неоспоримое мастерство становится необходимым условием для того, чтобы эти ремесла обеспечили мастеру репутацию и приносили прибыль. Экономические и социальные выгоды, которые венчают собой столь длительное обучение, стоят затраченного труда. Зарегистрированный устав, признанный, таким образом, властями, предоставляет доступ к этим прибыльным и престижным занятиям небольшой элите (и прежде всего родственникам известных мастеров).