Конец времен. Новый взгляд на пророчества майя - Эдриан Джилберт Страница 35

Сделанные Сайрусом Томасом открытия в области расшифровки чисел майя были важными, однако этого было недостаточно для того, чтобы понять использовавшуюся майя хронологию, поскольку для этого дополнительно требовалось понять соответствие между календарем майя и обычным календарем, которым пользовалось остальное человечество. Прорыв в этой сфере сделал один не слишком известный в настоящее время исследователь — американец Джозеф Гудман, еще один талантливый самоучка, разбогатевший во время «золотой лихорадки» во второй половине XIX века. Поселившись в городке Фресно в штате Калифорния и располагая всеми необходимыми средствами и временем, Гудман занялся своим давнишним увлечением — исследованием истории майя. Благодаря новейшим материалам, которыми его снабжал Альфред Модели — старый друг Гудмана, последний сумел сделать три важных открытия. Первым открытием было то, что календарь майя начинался с даты, которая в 52-летнем временном цикле обозначалась как «4 ахау 8 кумку».

На первый взгляд выбор этой даты в качестве стартовой выглядит несколько странным, ведь месяц «кумку» — это предпоследний месяц в году, а девятый день месяца «кумку», соответственно, даже не последний в этом месяце. Название дня «ахау», что в переводе означает «повелитель», представляется в принципе правильным для того, чтобы именно с такого дня начинать отсчет времени, однако непонятно, почему это должен быть четвертый день «ахау».

Эти вопросы занимали специалистов в области цивилизации майя с того самого момента, когда Джозеф Гудман сделал свое открытие. Однако никто не пытался оспаривать при этом, что он тем не менее правильно вычислил начальный день календаря майя — «4 ахау 8 кумку».

Вторым открытием Гудмана было то, что порой вместо того, чтобы обозначать цифры комбинациями точек и черточек, майя использовали специальные символические изображения. Некоторые из них являлись изображениями богов, ассоциировавшихся с теми или иными конкретными числами. Правда, связь других изображений с теми или иными цифрами до сих пор представляется загадкой.

Третье же открытие Гудмана оказалось самым важным. Анализируя рукопись епископа Диего де Ланда «Relacion de las Cosas de Jucatan» («Сообщение о делах в Юкатане»), он установил, что первый день «длинного временного цикла» майя, то есть день, являющийся нулевым «бактуном», «катуном», «туном», «уиналом» и «кином», относится к 3114 году до н. э. Впоследствии британский археолог Дж. Эрик Томпсон еще более точно вычислил эту дату, установив, что она приходится на период между 11 и 13 августа 3114 года до н. э. При этом существует множество взглядов на то, какая из трех дат — 11,12 или 13 августа 3114 года до н. э. является наиболее «правильной», однако никто не оспаривает, что ею должна в любом случае быть одна из этих трех дат. Благодаря этому открытию стало возможным устанавливать практически полностью точное соответствие между календарем древних майя и общепринятым календарем, которым пользуется человечество. В силу этого стала возможной точная расшифровка приведенных в источниках майя временных дат.

Благодаря этому также возможно устанавливать с помощью оснащенных специальными программами компьютеров точное расположение объектов и светил на звездном небе применительно к тем или иным датам. Как мы увидим далее, это позволило мне сделать ряд интересных открытий.

К 1920 году была полностью сформулирована теория, на основе которой стало возможным точно вычислять те или иные даты, указанные согласно древнему календарю майя. Многолетняя работа по поиску и сбору древних надписей, обозначающих различные даты в истории майя, начатая Джоном Стефенсом и Фредериком Кейтервудом, была доведена до своего завершения благодаря энергии Сильвануса Грисвольда Морли, который, действуя в рамках возглавлявшейся им программы археологических исследований Института Карнеги, провел десятки лет в джунглях Гватемалы, тщательно исследуя развалины старинных поселений и городов майя в поисках поистине бесценного сокровища — древних надписей. Все найденные им самим и другими участниками его экспедиции надписи тщательно фотографировались или перерисовывались. Таким образом была создана обширная коллекция дотоле не известных материалов. Дж. Эрик Томпсон, работавший под руководством и под эгидой Морли, развил идеи Гудмана, составив точную и соответствующую датам григорианского календаря хронологию истории майя. К сожалению, при этом сам Томпсон стал жертвой психологии, характерной для представителей Британской империи в тот период, рассматривавших коренных жителей колониальных стран как «примитивных» и стоявших на значительно более низкой ступени развития, чем народы «цивилизованной» Европы. В своей книге «Взлет и падение цивилизации майя» Томпсон писал:

«Я считаю, что у майя не было письменности, основанной на использовании буквенного алфавита или слоговой системы письма, поскольку большинство слов языка майя — исключительно односложные слова. При этом очевидно, что у майя была широко распространена простейшая фонетическая форма письменности, которая представляла собой усовершенствованную разновидность «ребусного письма», при которой картинка-иероглиф, обозначающая какое-то слово или понятие, становится настолько абстрактной, что уже практически не соотносится визуально с тем словом или понятием, от которого она «произошла». Примером «ребусного письма» является значок, который майя использовали для изображения понятия «счет». На юка-текском диалекте языка майя глагол «считать» звучит как «шок». Однако «шок» — это также и имя мифической рыбы, обитающей на небесах и служившей объектом религиозного поклонения. Поскольку майя испытывали затруднение с передачей такого абстрактного понятия, как «счет», при помощи особых иероглифов, то они прибегли к способу «ребусного письма» и передали это понятие, сделав изображение головы рыбы «шок» иероглифом, обозначавшим «счет».

Однако эти рассуждения выражали не более чем привычный, стереотипный образ мышления их автора, который к 1950 году уже являлся анахронизмом. В результате работа по дешифровке иероглифов майя так, по сути, и не продвинулась ни на шаг дальше того, что выяснил еще испанский священник отец Ордоньес, открывший руины Паленке в 1773 году. Для того чтобы разгадать тайну иероглифической письменности майя, требовались другие умы, иные подходы. Эти умы должны были быть свободны от сформировавшихся за десятилетия стереотипов и привычных, шаблонных форм мышления, воцарившихся среди исследователей цивилизации майя.

Как вскоре выяснилось, такой ум действительно нашелся вдали от традиционных центров изучения истории и культуры майя в Великобритании, США, Франции и Германии — он отыскался в далеком Советском Союзе.

Честь стать главной движущей силой в открытии секрета письменности майя выпала на долю советского ученого Юрия Кнорозова. Ученые, принадлежащие к поколению Дж. Эрика Томпсона, меньше всего на свете могли ожидать этого. Ведь рожденный в 1922 году в Харькове Кнорозов никогда не относился к ведущим специалистам в области истории майя и физически находился за тысячи миль от тех мест, где майя создавали памятники своей письменности. Однако судьбе было угодно распорядиться, что именно Кнорозов должен был обнаружить ключ от дотоле остававшейся совершеннейшей загадкой письменности майя. Известный американский экстрасенс и предсказатель Эдгар Кейси, пророчествовавший во сне, скорее всего, сделал бы характерный для него вывод о том, что в своей «прошлой жизни» Кнорозов должен был быть жрецом майя.