Странствия хирурга: Тайна затворника Камподиоса - Вольф Серно Страница 36

Мартинес не заставил ее повторять эти слова дважды.

– Иду, иду! – воскликнул он, взял из рук оборванца то, что ему принадлежало, и со всех ног бросился к дому в мавританском стиле. Пробежав через внутренний дворик, взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Оказавшись наверху, бросился, было, к хозяйке борделя, но та остановила его жестом руки. Мартинес уставился на ее длинные ногти, подкрашенные зеленоватой краской.

– К чему такой пыл? Я не на службе, а ты не из моих постоянных гостей. Да и будь ты одним из них, я бы тебя в таком виде к себе не подпустила бы. – Она погладила ладонью обтягивающее черное шелковое платье.

Мартинес стоял, словно вкопанный. Он не привык к тому, чтобы шлюхи так с ним обращались.

– К вашим услугам, милостивая госпожа, – выдавил он, недоумевая, что же ей все-таки от него потребовалось.

– Ты всегда так ловко плюешься, друг мой? – Эльвира отошла в угол, где лежали сложенные одна на другую подушки, некоторые вышитые бисером, и грациозно опустилась на них.

– Садись и ты рядом.

– Покорно благодарю, – Мартинес все еще был под впечатлением ее холодного приема.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Ах, вот что, – Мартинес сел на достаточно почтительном от нее расстоянии. – Вишневой косточкой или чем другим – пулей или стрелой, копьем или ножом, – я мимо цели никогда не промахнусь!

Она вдруг рассмеялась, обнажив два ряда крупных белых зубов.

– Да и тела на оленьи рога ты, по слухам, умело подвешиваешь, не так ли? – и, помолчав немного, добавила: – Ведь это было твоих рук дело?

– Точно. Я – Хуан Мартинес, – бывший наемник почувствовал, что гордость опять просыпается в нем.

– Вариант с плевком мог бы меня при случае заинтересовать, – хозяйка борделя указала ему на кувшин с вином. – Угощайся!

– Благодарю вас, – Мартинес налил себе и поднес бокал к губам. – О-о, прошу прощения, я совсем забыл наполнить ваш бокал...

Хозяйка только рукой махнула:

– Я никогда не пью вина днем. Но ты не смущайся...

– Здравы будем! – Мартинес сделал большой глоток. Вино оказалось крепким и сладким на вкус. Он чувствовал, как внутри у него потеплело. – Чем могу служить вам?

– Ты должен помочь мне одержать победу в невидимом для остальных бою.

– Разумеется. Буду рад! – Мартинес не понял ни полслова из сказанного.

Эльвира, словно догадавшись об этом, решила все расставить на свои места:

– Еще несколько недель назад это заведение было одним из самых процветающих в Кастилии. Доходы мои были чрезвычайно высоки. А потом случилось так, что целая группа наших завсегдатаев, причем тех, которых обслуживала я лично, отказалась оплачивать любовные услуги, уже оказанные. Эти господа просто поднимали меня на смех и удалялись восвояси. Не один или двое из них, а все!

Она взяла засахаренную вишню и вонзила в нее свои крепкие белые зубы.

– Я уверена, что они предварительно сговорились.

– Но почему?

– Зависть и недоброжелательность – вот в чем причина! А что же еще? Все, что ты здесь видишь, принадлежит мне. И куплено на деньги наших гостей. Но какой ценой они нам достаются? Продажные женщины все время балансируют между властью и бессилием. Влечение одного пола к другому, самая большая сила в мире, бросает мужчин в мои объятия. Они готовы выполнить любое желание, которое прочтут в моих глазах. Обещают мне златые горы. Если пожелаю, достанут с неба любую звезду. Но все это до определенного момента. И, когда наступает этот момент и похоть их удовлетворена, все выглядит совершенно иначе, потому что приходит время расплачиваться. Вот тут-то шлюха теряет всю свою власть. Что она может сделать в том случае, если кто-то отказывается ей платить? Ничего!

– Да, невыгодное дельце, – в задумчивости протянул Мартинес. И поймал себя на мысли о том, что и сам иногда отказывался платить. Но это были дешевые девки, которые вместе с обозом тащились вслед за солдатами по дорогам войны. Он отпил еще вина.

– А почему бы вам вовсе не отказаться э-э... от услуг этим господам?

– Я не могу себе этого позволить. Мои гости из числа хозяев этого города или уважаемых людей. Откажи я им, меня ожидали бы неприятности куда посерьезнее, чем неоплаченные любовные утехи. Представь себе, как быстро может сгореть такой дом, как мой. И сколько времени протянется расследование дела о поджоге, если судейские вообще примут его к рассмотрению. В конце концов все равно все уйдет в песок...

Она взяла искусно расписанный пергаментный веер и принялась им обмахиваться.

– В одной вещи я ничуть не сомневаюсь: ни одна замужняя женщина в этом городке и слезинки не прольет, если меня постигнет такое несчастье.

– Однако у вас есть план? – Мартинес вспомнил, что Эльвира упомянула о каком-то применении его сил.

– Да, план у меня есть. Уж если мне не платят за мои услуги, я должна по крайней мере иметь право отомстить за это. А состоять эта месть должна в унижении моих несостоятельных по собственной забывчивости клиентов. Я чего хочу? Хорошо продуманного и тщательно взвешенного унижения этих голубчиков. Только унижение это ни в коем случае не должно быть гласным, а то они возьмут и лишат меня всего, что я нажила, – всего моего имущества. Но, с другой стороны, оно должно быть достаточно весомым, чтобы моя ярость поутихла.

– Вы желаете, чтобы унижение это произошло в вашем доме? – спросил Мартинес, успевший к тому времени осушить кувшин с вином. Он рад был бы выпить еще стакан-другой, но не осмеливался попросить об этом.

– Ты угадал, – хозяйка борделя взяла пустой кувшин и демонстративно отставила его в сторону. – В этом доме и в совершенно определенном месте. Следуй за мной!..

Мартинес шел за ней следом, сам себе напоминая послушную комнатную собачонку.

Он испытал восхищение при виде множества изящных предметов и вещиц, которыми были увешаны стены и обставлены комнаты этого дома. Эльвира была из тех шлюх, что обладали художественным вкусом. В конце концов они оказались в не слишком большой по размерам комнате. Хозяйка борделя остановилась перед разделявшим комнату на две части черным пологом.

– Это здесь, – сказала Эльвира. – Смотри внимательно! – она потянула за одну из толстых грушевидных кистей, и полог разошелся.

– Клянусь грудями Афродиты! – вырвалось у Мартинеса.

Такого ложа ему не приходилось видеть никогда прежде. Оно было огромным, и на нем валялось множество пестрых подушек и подушечек. Черные пологи обрамляли ложе, скрывая его от непрошеных взглядов. «До чего же это заманчиво!» – подумал Мартинес и сразу представил себя самого, возлежащего на этом ложе с Эльвирой. Его глаз сразу заприметил слева от ложа золотой поднос, на котором стояли два хрустальных бокала, а рядом графин, который, как он сразу заметил, был доверху полон. А еще на тарелке лежал жареный кролик, а в плетеной коробке – хлеб, ветчина, буженина и овечий сыр. Тут же стояла ваза с засахаренными фруктами.