Поединок спецслужб. Перезагрузка отменяется - Александр Витковский Страница 36

Но внезапно обострилась ситуация и для Берджесса. Перед самым отъездом из Вашингтона он случайно сталкивается со своим старым знакомым из США Майклом Стрейтом, который ни с того ни с сего вдруг заявил, что знает о контактах Гая с русскими. Более того, он стал угрожать, что заявит об этом в ФБР... На разбор ситуации в те дни уже не было времени. То ли американец действительно что-то пронюхал, то ли впал во всеобщую истерию «охоты на ведьм». Отделавшись от назойливого дружка дежурной шуткой, Берджесс распрощался с ним. Уже навсегда.

Оказавшись наконец в Лондоне, он информирует 7 мая Модина о сложившейся ситуации. В эти же дни, побывав в Министерстве иностранных дел, он сумел тайно передать Маклину короткую записку о месте и времени встречи для обсуждения варианта выезда из страны.

Впрочем, Гомер уже и сам чувствовал, что петля подозрений вокруг него затягивается все туже и туже. Под благовидным предлогом ему перекрыли доступ к секретным документам, появились признаки слежки.

А информация, добытая Кимом Филби и срочно переданная своему советскому куратору, свидетельствовала о том, что в среду, 23 мая 1951 года, офицер МИ-5 должен докладывать в Лондон результаты расследования по делу Гомера. На следующий день узкий круг руководителей СИС, МИ-5 и МИДа планировали обратиться к министру иностранных дел Герберту Моррисону за санкцией на допрос Маклина в ближайший понедельник — 28 мая. Значит, до вероятного ареста остались не недели, а дни и даже часы.

Впрочем, и день побега был назначен заранее...

Вечером, в пятницу 25 мая, когда Маклины готовились к ужину в честь 38-летия со дня рождения отца семейства, к дому подкатил незнакомый легковой автомобиль. Из него торопливо вышел Гай Берджесс. Домашним он представился вымышленным именем, извинился за незваный визит и, к великому разочарованию всей семьи, сообщил о срочном вызове виновника торжества на службу в Министерство иностранных дел. Наскоро попрощавшись с раздосадованной женой и детьми, Дональд Маклин сел в машину и вместе с Берджессом поехал, но не в МИД, а на побережье — в Саутгемптон. В кармане у Берджесса уже лежали купленные за день до этого два билета на пароход «Фалайз». Когда до отплытия оставалось лишь несколько минут, оба пассажира поднялись на борт, а в 24.00 корабль отдал швартовы и взял курс на Францию. Здесь, на материке, беглецы получили от советских разведчиков новые документы на подставные имена, по которым выехали в Вену (по другим сведениям — в Прагу), а затем — в Москву.

Когда американским и английским спецслужбам стало известно о нелегальном выводе руководителя американского отдела МИД Великобритании Дональда Маклина и сотрудника английской контрразведки Гая Берджесса в Москву, Объединенным комитетом начальников штабов США было проведено специальное расследование и составлен секретный доклад. По словам историка спецслужб Кристофера Эндрю, в нем, в частности, отмечалось: «В области американского, английского, канадского планирования исследований атомной энергии, американской и английской послевоенной политики в Европе вся информация до момента перехода (имеется в виду вывод Маклина и Берджесса), несомненно, попадала к русским. Все английские, а возможно, и американские дипломатические коды и шифры, имевшиеся на 15 мая 1951 года, находятся в руках русских».

Действительно, трудно дать более весомую и значимую оценку работе наших разведчиков. Но, составляя секретный доклад, аналитики спецслужб еще пе знали, что кроме нелегально покинувших Англию разведчиков, в стране оставались еще три человека из Кембриджской пятерки, которые продолжали работать на Москву.

Незадолго до той ночи, когда Маклин и Берджесс в уютной каюте пересекали Ла-Манш, Филби проинформировал свое английское руководство о том, что... именно Маклин мог быть тем самым советским агентом, который в расшифрованных с помощью «Веноны» военных сводках советской разведки выступал под псевдонимом Гомер.

Нет, это пе было двойной игрой и уж тем более предательством. Таково уж хитросплетение оперативных комбинаций и замыслов, в результате которых надо и друзей спасать, и самому остаться целым, да еще и вне всяких подозрений. И сделать это нужно в определенный день и час, не ошибившись ни на минуту. Именно поэтому он отправил информацию своему руководству в тот момент, когда Гомер еще находился в Англии. Это было весомым алиби собственной непричастности к побегу Но чтобы дать своему коллеге возможность избежать ареста и спокойно уйти в Москву, Филби направил «разоблачительную» информацию в СИС обычной дипломатической почтой. Пока она дойдет, пока с ней разберутся, пока доложат, пока примут меры... В общем, Маклин будет уже далеко. При этом с самого Филби будут сняты все подозрения, поскольку именно он еще до вывода из страны советских разведчиков догадался, кто такой Гомер и проинформировал об этом свое руководство...

Но то, что вместе с Гомером «сделает ноги» и Берджесс, — этого Филби никак не ожидал. Это означало, что теперь он должен будет объяснять в процессе неминуемого расследования характер своих контактов не только с Маклином (за это он особенно не переживал, так как своим «разоблачительным» докладом сделал упреждающий ход, снимающий все возможные подозрения), но и с Берджессом. Так или иначе, но он попадает под увеличительное стекло тщательного изучения и глубокой проверки и его самого, и характера связей с беглецом из английской контрразведки. Впрочем, Гай Берджесс поддерживал дружеские отношения со многими сотрудниками спецслужб Ее Величества. Да и для советской разведки иного варианта просто не существовало. Рассчитав всю степень риска для оставшихся в Англии друзей Маклина, руководство Лубянки приняло обоснованное решение о выводе вместе с Гомером и Берджесса. Обсуждался вопрос и о выводе самого Кима Филби. Но в той ситуации положение нашего разведчика не вызывало особых опасений. Предлагалось покинуть страну и Бланту, но он, уверенный в своей безопасности, отказался.

Исчезновение двух высокопоставленных представителей политического истеблишмента не просто переполошило англичан и американцев, оно поставило на уши спецслужбы обеих стран. Для начала, чтобы не придавать делу излишнего шума, было решено негласно обыскать квартиру Берджесса, но без юридических формальностей, то есть без официального получения ордера на обыск. С просьбой найти ключ сотрудники МИ-5 обратились к однокашнику беглеца по Кембриджу и своему бывшему коллеге... Энтони Блату. Он без особого труда отыскал ключ у кого-то из общих знакомых и с готовностью передал его сотрудникам МИ-5. Но прежде Блант сам тайно проник в квартиру Берджесса. Ему предстояло отыскать и уничтожить записку Кима Филби, переданную Берджессу, о том, что над головой Маклина быстро сгущаются тучи. В последние часы перед началом операции по выводу, когда напряжение достигло предела, а нервы беглецов были натянуты как струна, Гай просто забыл ее сжечь и оставил у себя в квартире Для английских спецслужб этот клочок бумаги мог стать важнейшим вещдоком, а для беглецов и самого Филби — роковой уликой.

Тайно проникнув на квартиру своего друга, Блант отыскал записку и уничтожил ее. Понятно, что после его визита английским сыщикам в апартаментах Берджесса уже, по большому счету, нечего было делать. Однако скрупулезный досмотр бумажных завалов личного архива позволил найти несколько листков пожелтевшей от времени бумаги с черновыми записями конфиденциального характера, относящимися еще к началу войны. В обычной ситуации они не вызвали бы никакого подозрения, но сейчас, когда детально и очень пристрастно изучалась любая возможная улика, тщательный анализ этих небольших записок выявил некоторые зацепки, вызвавшие неподдельный интерес контрразведки...