Стратегия Византийской империи - Эдвард Николае Люттвак Страница 36

И был налицо один неизбежный факт: невозможность переправить действительно большие армии морем. В самой крупной экспедиции, которую тогда можно было снарядить, Велизарий отправился из Константинополя летом 533 г. во главе примерно 10 000 пехоты и 8000 конницы, которых перевозили на 500 транспортных судах, укомплектованных 30 000 экипажа и сопровождаемых 92 военными галерами [142]. Конечно, это была самая что ни на есть впечатляющая армада, но 18 000 воинов было явно мало для того, чтобы одолеть вандалов и аланов, не говоря об остготах, чью живую военную силу поддерживали ресурсы всей Италии.

Но это можно было сделать, пусть и не без труда, воспользовавшись тактическими и оперативными преимуществами манёвра с силами конных лучников. В предшествующих фразах приведённого выше пассажа сам Велизарий ясно утверждал: «[благодаря конным лучникам] полчища врага не могли причинить ущерб ромеям, хотя их и было мало» [143]. Конечно, для этого требовалась также успешная стратегия на уровне театра военных действий и искусное командование в целом. Юстиниан славился тем, что ему служили талантливые военачальники, особенно евнух Нарсес, который был, может быть, наилучшим тактиком, а также самый знаменитый и действительно неистощимый на выдумки Велизарий, автор множества стратегем и хитростей, – даже неграмотные римляне по сей день помнят его импровизированные плавучие мельницы, приводившиеся в действие течением Тибра, которые мололи зерно во время осады Рима готами в 537–538 гг.

Успешные стратегемы – классический пример «множителя сил», и именно благодаря Велизарию они впервые стали отличительной чертой Византии и оставались в этом качестве ещё в течение долгих веков наряду с его систематическим избеганием войны «на истребление» и максимальным использованием манёвра.

В подробном рассказе о войне с вандалами и с готами, оставленном его секретарём Прокопием, который, безусловно, восхищался полководцем, но при этом не был чужд критике, мы читаем о том, что Велизарий всегда был склонен предпринять длительные переходы по самым опасным путям, чтобы появиться не там, где его ожидали, и подойти к противнику с фланга, а ещё лучше – с тыла; мы читаем и о том, как он был склонен пойти на самую рискованную стратегему, чтобы избежать прямой атаки. Чтобы победить многих, командуя немногими, он возместил недостающую массу войска высокой платой, сильно рискованными манёврами и дерзкими неожиданными действиями, смелыми предприятиями (coups de main), которые впоследствии все одобряли из-за их успеха, хотя в действительности они были рискованными ставками в опасной игре.

Одного примера будет достаточно. В 536 г. Велизарию удалось взять Неаполь после двадцатидневной осады, причём не штурмуя его прочные стены, а прибегнув к дерзкому ходу, который мог закончиться очень плохо. Один воин, движимый всего лишь любопытством, спустился в подземный акведук, ведущий в Неаполь, вода в котором с началом осады, разумеется, была перекрыта. Он продолжал осмотр, пока не достиг участка, слишком узкого для человека, но можно было предполагать, что этот ход ведёт через стены прямо в город. Когда об этом услышал Велизарий, он тут же посулил крупную награду, чтобы побудить этого воина и его спутников потихоньку углубить скальное ложе, пока ход не станет достаточно широким:

С наступлением ночи, отобрав около четырехсот человек… он велел им всем надеть панцири, взять щиты и мечи и ожидать спокойно, пока он не даст знака. [Выбрав двоих командиров, он] «велел им ввести в город своих четыреста воинов, захватив с собою светильники. Он послал с ними двух лиц, умеющих играть на трубе, с тем чтобы они, будучи внутри укреплений, могли привести в замешательство этими звуками город и дать знать своим, что поручение выполнено. Он послал по лагерю [своих главных сил] людей с поручением приказать всем бодрствовать и держать оружие в руках. Около себя он собрал большой отряд тех, кого он считал самыми смелыми.

Это была подобающая предосторожность, поскольку «из тех, которые пошли в город, приблизительно половина, испугавшись опасности [пройти по длинному, узкому, тёмному туннелю], вернулась назад».

Велизарию удалось пристыдить их и загнать обратно в туннель; чтобы прикрыть происходящее, он отправил Бесса, офицера, бывшего по рождению готом, чтобы тот затеял громкую перебранку с готами, удерживавшими ближайшую сторожевую башню. А четыре сотни должны были продолжить свой путь по тесному пространству внутри акведука, покуда они не добрались наконец до отрезка, над которым не было крыши и откуда они могли выкарабкаться. Затем они убивают не ожидавших никакой беды сторожей на двух башнях, находившихся на северной стороне укреплений [144].

После этого Велизарий мог отправить своих отборных людей, чтобы те поднялись на незащищённые башни по лестницам и захватили Неаполь без приступа, который мог обойтись слишком дорого. Если бы эти четыре сотни были обнаружены, все они, вероятно, были бы перебиты – а ведь они представляли собою немалую расходную силу в экспедиционном войске, которое всё целиком было настолько мало, что впоследствии Велизарий мог оставить всего 300 человек для гарнизона в Неаполе, который был тогда (и остаётся по сей день) самым крупным городом к югу от Рима [145].

Если оставить в стороне стратегемы, то прежде всего именно искусство стрельбы из лука наряду с отменной тактикой позволило византийской армии регулярно разбивать многочисленного врага. Согласно авторитетной реконструкции двух главных битв итальянской кампании, при местечке Тадина (Тагина), или Буста Галлорум (совр. Гуальдо-Тадино), на Фламиниевой дороге в нынешней Умбрии в 552 г., и на речке Казилин (ныне Вольтурно) близ Неаполя в 554 г., византийские войска под командованием Нарсеса включали в себя смешанный контингент лангобардов, герулов и даже персов, но и в том и в другом случае именно лучники имперской армии обеспечили решающий перевес в критической фазе битвы благодаря дождю своих несущих гибель стрел [146].

В общем, тактическое и оперативное превосходство имперской армии было достаточным условием для двух кампаний в Северной Африке и в Италии; необходимым же условием был достигнутый путём переговоров мир с Сасанидской Персией, как сам Юстиниан объяснил, обронив мимоходом замечание в тексте нового закона об администрации Каппадокии: