Михаил Горбачев: Жизнь до Кремля - Николай Зенькович Страница 36

Приезд в Ставрополь

Р.М. Горбачёва:

— Я оставила аспирантуру, хотя уже выдержала конкурс в неё, уже поступила. Михаил Сергеевич тоже отказался от Москвы. Мы выбрали Ставрополь, его родину…

Ставрополь… Говорят, для каждого сердца Отечество — его малая родина, место, где человек родился, вырос. Представляете, какая «малая» родина в таком случае у меня? Весь Советский Союз: столько переездов, столько перемен мест жительства было в детстве. А для Михаила Сергеевича малой родиной является, конечно, Ставрополье…

Сюда, в Ставрополь — центр этого края, — после окончания университета молодыми специалистами, полными планов и надежд, и приехали Михаил Сергеевич и я. Здесь — начало нашего трудового пути, вхождения, если хотите, в новые слои жизненной атмосферы.

Что поразило, — размеренность жизни и патриархальная тишина краевого центра — центра такого огромного региона страны. Это была размеренность пешего шага. Да-да, проблем транспорта, «часа пик» в те времена в Ставрополе не существовало. На работу, в магазин, в баню, парикмахерскую, поликлинику, на рынок — всюду можно было добраться пешком. Асфальтированы только центральная площадь и несколько улиц. Лишь отдельные административные здания города и жилые дома имели центральное отопление. Питьевую воду брали из водопроводных колонок. А в самом центре, напротив пединститута, красовалась лужа. Круглый год — не проедешь, не пройдёшь. Чем тебе не Миргород!

Кинотеатр «Гигант» — разумеется, «Гигант», в каждом таком городке тогда непременно было по «Гиганту», драматический театр имени Лермонтова, репертуар которого мы до дыр изучили в течение двух-трёх месяцев. Я смотрела в этом театре всё подряд, знала всё, что поставлено. Краевая библиотека, филармония, краеведческий музей, ещё два кинотеатра — «Октябрь», «Родина», несколько клубов и киноустановок. Вот и все культурные заведения.

Г. Горлов:

— Хочу отметить небольшую деталь, простую, житейскую, но она тоже характеризует чету Горбачёвых. У нас был замечательный сад. Вишни, яблони всегда давали хороший урожай. Около дома, вдоль забора, было несколько сортов вишен. Чтобы дети не ломали деревья, я ставил лесенку, и все, кто хотел нарвать, могли ею воспользоваться. Раиса Максимовна и Вера Тимофеевна делали зимние заготовки: компоты, варенье — все делали у нас. Так Горбачёвы всегда платили за ягоды, как мы их ни убеждали, что урожай большой, девать некуда, пользуйтесь бесплатно. Никогда они на это не соглашались.

Когда же стали публиковать информацию о том, как Раиса Максимовна была несдержанна в проявлении чувств к украшениям, мне было не по себе.

Р.М. Горбачёва:

— Устройство на работу оказалось для меня проблематичным… В первые месяцы в Ставрополе я просто не могла найти работу! Потом полтора года работала не по специальности. И два года по специальности, но — на птичьих правах. С почасовой оплатой или на полставки, с периодическим увольнением по сокращению штата. Вот так. «Человек со столичным университетским образованием». «Нетипичное по тем временам для Ставрополья явление…» Да. В сущности четыре года не имела постоянной работы.

Думаю, по двум причинам. Насколько мне известно, в те годы в стране вообще сложно было с трудоустройством специалистов с высшим гуманитарным образованием. Я знала, например, что в том же Ставрополе тогда приблизительно 70% учителей работали на неполной ставке. Но не менее важна, на мой взгляд, и вторая причина.

Да, специалистов с университетским образованием, тем более окончивших МГУ, в городе в то время практически не было. Точно не знаю, поэтому подчёркиваю слово «практически». Ну, может быть, два–три человека. На кафедрах вузов, где могла быть использована моя профессиональная подготовка, соответствующие дисциплины преподавались людьми, имеющими педагогическое — очное или зачастую заочное — образование. Как правило, это были выпускники своего же, Ставропольского пединститута. Я не ставлю под сомнение профессионализм всех их. Работая позднее в этой среде, я встречала людей, кто вёл большие научные исследования, был способен к ним, читал прекрасные лекции, пользовался заслуженной любовью студентов, отдавал педагогике всего себя. Но как много было и тех, кто просто не мог, да и не хотел заниматься ни научно-исследовательской, ни педагогической, ни методической работой! Не хотел и не мог. Не был способен. Эти люди читали чужие, кем-то и когда-то подготовленные лекции, использовали чужие материалы, с заметным трудом выговаривали философские категории и понятия. С трудом, с грехом пополам. Но для института это были «свои» люди: знакомые, прижившиеся, удобные. Даже — выгодные. А оплата труда у нас ведь стабильная — за должность, за звание, но не за количество и тем более качество выполняемой работы.

Мне приходилось сталкиваться с людьми, кто вообще не мог читать лекции, однако получал доцентские ставки.

Получал, а лекции за них читали другие. Конкурсы на замещение вакансий, как правило, проводились формально. Институт стремился сохранить своих людей. К тому же приглашённые со стороны специалисты обычно нуждались в квартире. А где её взять? В любом коллективе своих очередников хоть отбавляй. Даже если студенты были недовольны уровнем лекций, семинаров — ничего страшного. Они ведь всё равно обязаны посещать занятия, независимо от того, устраивают их эти занятия или нет.

Р.М. Горбачёва:

— Здесь, в этом доме, я познакомилась с людьми, с кем поддерживала добрые отношения все годы нашей жизни на Ставрополье. Среди них Зоя Васильевна Каретникова — жена подполковника. Человек нелёгкой личной судьбы, но щедро одарённый. Переехали они в Ставрополь из Львова по состоянию здоровья мужа — Петра Фёдоровича. Сегодня его уже нет — пусть земля ему будет пухом.

Зое Васильевне в своё время, в связи с профессией мужа-военного, не удалось окончить институт — она училась в геологическом. Сама москвичка. У неё были золотые руки и природный художественный вкус. Никаких спецателье, так же, как и спецмагазинов, у нас на Ставрополье не было. Зоя Васильевна двадцать лет шила и перешивала всё мне и моей семье. Двадцать лет я дружила с этой женщиной. Была её верной, постоянной клиенткой.

— Ставрополь — относительно небольшой город, и мне приходилось слышать, что жена у первого секретаря — модница, — заметил Г. Пряхин.

— Это только подтверждает, что у Зои Васильевны были действительно золотые руки.

— Это и было ваше спецателье?

— Можно считать так. Здесь же я познакомилась с Ксенией Михайловной Ефремовой — работницей швейной фабрики. Её жених погиб в финскую войну. И она так и осталась одинокой. Я не знаю, конечно, доведётся ли когда-нибудь моим давнишним соседкам и добрым помощницам прочитать эту книжку. Но хочу каждой из них сказать спасибо. Спасибо и Ксении Михайловне за помощь в трудные дни моей жизни, когда я работала, писала диссертацию, ездила в длительные командировки и когда много болела моя дочь.