Тайна Безымянной высоты. 10-я армия в Московской и Курской битвах. От Серебряных Прудов до Рославля. - Сергей Михеенков Страница 36

Шукалета вскоре расстреляли.

Первый раз, когда уходил с немцами, Шукалет растворился так искусно, что никто его и искать уже и не собирался.

Отступал он с немцами, когда под давлением 10-й армии войска противника покидали Куйбышевский район. Полицейские шли вместе с беженцами, в одном обозе. По всей вероятности, Шукалет увозил и свою семью с награбленным добром. Именно так поступали многие, кто верой и правдой служил германской армии. Кроме того, немцы угоняли жителей деревень. Отселяли в тыл, на запад. Деревни сжигали – действовал приказ Гитлера о тотальном применении тактики «выжженной земли». Ничего не должно оставаться Красной армии. Одна зола. На обоз налетели наши самолеты. Во время бомбежки Шукалет исчез. Люди, пережившие тот налет и впоследствии вернувшиеся в свои деревни на родные пепелища, рассказывали о погибших. Среди погибших называли и Акима Кирюшкина. Так он «погиб», и о нем постепенно забыли думать.

В местных хрониках сохранились рассказы об окруженцах. Общий смысл их сводился к тому, что эти люди тоже делились на несколько категорий.

Одни постоянно пытались перейти линию фронта, чтобы соединиться со своими войсками.

Другие сразу ушли в партизанские отряды либо сами организовали их.

Третьи отрыли в лесу землянки и жили там незаметно, кормились в окрестных деревнях и ждали, что будет дальше.

Четвертые жили «в зятьях», и от них местные вдовы и молодки успели даже нарожать детей.

Пятые ушли в полицию. Некоторые оказались впоследствии в различных зондеркомандах и карательных отрядах. В абверкомандах. В подразделениях РОА.

Но постепенно многие из последних, кто питал какие-то иллюзии по поводу того, что таким образом, получив оружие, они могут бороться за новую Россию без большевиков, понимали, что немецкие штыки не несут их родине освобождения. Многие из них вскоре находили связи с партизанами и работали на них. Передавали важные сведения, предупреждали о карательных акциях, спасали жителей от террора немецких властей. А потом начали уходить в лес целыми подразделениями и гарнизонами, с оружием и имуществом.

Известно, например, что в лесу между Шиловкой и Горлачёвкой еще летом 1941 года были созданы склады. Продовольственный, вещевой и склад боеприпасов для стрелкового оружия – патроны и гранаты. Склады создавались тыловыми службами 28-й армии, которая вскоре погибла под Рославлем. Осенью, когда немцы прорвались на Десне и быстро заняли местность между реками Снопоть и Болва, о складах забыли.

Местные жители растаскивали продукты – мешки с сухарями, консервы. Немцы, прознав о складах, выставили в лесу посты. Сами службу там не несли. Склады охраняли полицейские.

Надо заметить, служба у них там была нелегкая. Склады находились примерно в километре от Горлачёвки на лесном проселке. Лес уходил в сторону Кирова, где свободно рейдировали партизаны и советские разведчики.

Часть продовольственных складов немцы успели вывезти. Но часть увезли партизаны и красноармейцы. Партизаны пополняли продовольствием свои базы. Красноармейцы везли продукты в Киров.

Когда продуктов не стало, немцы потеряли интерес к складам, но какое-то время полицейский пост там держали.

Так вот что любопытно: ни одного случая схватки партизан или красноармейцев с полицейскими в районе горлачевских складов местные не припоминают. Никто не был ни убит, ни ранен. Да и стрельбы никогда не было.

Основные же события происходили юго-западнее, в левом секторе «кировского коридора», за железнодорожной веткой Сухиничи – Фаянсовая – Бетлица – Рославль, в Раменском и Клетнянском лесах.

Батальон уже неделю квартировал в Кирове.

Уполномоченный особого отдела лейтенант Грачевский, устроившись в классе одной из городских школ при печке и порядочном запасе дров, которые были сложены тут же, в классе, чтобы не уперли, с утра до вечера занимался своими делами.

Дел накопилось много. Почти месяц, а то и полтора некоторые роты, взводы и отдельные группы их отдельного лыжного батальона действовали в отрыве от основных сил. То, что в этих группах упала дисциплина, можно, закрыв глаза, списать на естественные обстоятельства. Отсутствие контроля сверху, относительная вольница, а иногда и полная вольница. Все это ликвидируется быстро, в несколько дней. Один-два ареста, пару суток допросов под лампочкой. А потом можно и отпустить бедолагу, пусть дальше воюет. И помнит о долге… Кстати, некоторые из них становились потом прекрасными информаторами. Сами заводилы и ухари, они знали обо всем, что происходило или могло произойти в подразделениях, и вовремя сигнализировали. Лейтенант Грачевский помогал им стать хорошими солдатами. Он даже порой опекал их, настоятельно советуя комбату написать представление к медали или даже к ордену на того или иного бойца, ефрейтора или сержанта.

И вот поступил сигнал из роты старшего лейтенанта Чернокутова. И на кого? На самого командира роты. Как с этим быть, лейтенант Грачевский пока не знал.

Иногда к нему в натопленный класс заходили офицеры из разведотдела штаба армии. Их управление только что реорганизовали в Главное разведывательное при Генштабе. Они усиленно работали с партизанами, наскоро готовили агентурных разведчиков и перебрасывали в немецкий тыл. Перед Кировом образовался своеобразный лесной коридор, слабо занятый немецкими войсками, по которому можно было, зная местность, свободно пройти хоть до Спас-Деменска, хоть до Дорогобужа, где смоленские партизаны расширяли район действий. В партизанский край уже начали выходить потрепанные под Вязьмой эскадроны и целые полки 1-го гвардейского кавкорпуса генерала Белова. Интересное, должно быть, это дело – подготовка разведывательно-диверсионных групп и засылка их с особыми заданиями в немецкий тыл. Офицеры-разведчики донимали его просьбами, чтобы он дал или хотя бы порекомендовал им возможных кандидатов для работы в немецком тылу. Требования к кандидатам следующие: физически крепкие, выносливые, отсутствие ярко выраженных вредных привычек (не пьяницы), хорошее владение оружием, в том числе холодным. А еще у них не должно быть на оккупированной территории близких родственников (мать, отец, братья, сестры, жена, дети). Не подходили для работы в немецком тылу и бывшие заключенные, ссыльные, раскулаченные. И где таких взять?

Грачевскому было не до них. Он с удовольствием мог провести с офицерами ГРУ штарма час-другой, попить чайку, поболтать. Но даже тогда он помнил о том, что должен делать у себя в батальоне.

Прежде чем разговаривать с командиром 3-й роты старшим лейтенантом Чернокутовым, он решил провести ряд, так сказать, бесед с его подчиненными. Тем более что темы для таких бесед явно назрели. Без вести пропали три человека из взвода лейтенанта Блинова. Боец поранил штыком сержанта во взводе лейтенанта Шубникова. Третий взвод лейтенанта Пояркова отличился при сборе трофеев. Часть трофейного имущества присвоили и пустили на свои нужды, как будто рота не обеспечивается. Старшина Печников тоже погряз, обзавелся обозом: две санные повозки, мешки, сундуки, чемоданы… А что будет, когда до Берлина дойдем?! Полное разложение отдельного лыжного батальона. Вот что ждет батальон, если не принять срочных и решительных мер для пресечения всей этой анархии.