Из третьего мира - в первый. История Сингапура 1965-2000 - Ли Куан Ю Страница 36

К тому времени как в 1984 году мы внедрили систему Medisave, на каждом спецсчете в ЦФСО накопились изрядные суммы. Мы увеличили размер месячного взноса на специальный счет Medisave до 6 % заработной платы, установив в 1986 году верхний предел для такого взноса на уровне 15 тысяч сингапурских долларов. Этот предел регулярно увеличивался через определенные промежутки времени. Сбережения, превышавшие эту сумму, переводились на общий личный счет ЦФСО и могли использоваться для выплаты жилищного займа или других инвестиций. Чтобы усилить семейную солидарность и ответственность, счета Medisave разрешалось использовать для оплаты медицинских счетов ближайших родственников: бабушек, дедушек, родителей, супругов и детей.

Частичная оплата медицинских услуг пациентами предотвращала расточительство. Субсидии на оплату медицинских расходов в государственных больницах составляли до 80 % стоимости услуг в зависимости от типа лечения и качества ухода за больным, которые выбирали сами пациенты. По мере роста доходов все меньшее число людей предпочитали недорогие виды услуг, которые в наибольшей степени субсидировались правительством, и выбирали лечение в более комфортных условиях, которые стоили дороже, но субсидировались правительством в меньшей степени. Правительство рассматривало введение такого порядка, при котором тип ухода, на который пациент имел право, определялся согласно определенным критериям, но потом отказалось от этой идеи, ибо реализовать ее на практике было бы сложно. Вместо этого мы поощряли людей выбирать более качественное лечение в пределах того, что они могли себе позволить, оборудуя различные по стоимости отделения больниц так, что они значительно отличались по уровню комфорта. В результате каждый пациент мог выбрать то, что ему по карману. Растущие доходы людей привели к увеличению сбережений на счетах Medisave и позволили людям, почувствовавшим себя достаточно состоятельными, выбирать лучше оснащенные отделения.

Мы разрешили использовать средства со счетов Medisave для оплаты счетов частных клиник, установив при этом предельные цены для различных видов лечения. Такая конкуренция заставляла правительственные больницы улучшать качество лечения. Но мы не разрешали использовать средства со счетов Medisave для оплаты посещения поликлиник или частных терапевтов. Мы считали, что если дать людям возможность оплачивать эти расходы со счетов Medisave, то большее число людей станет обращаться к доктору без особой необходимости, по незначительным поводам, чем в том случае, если бы они платили за эти услуги наличными.

В 1990 году мы дополнили эту систему системой Medishield – добровольным страхованием для покрытия стоимости лечения фатальных заболеваний. Страховые премии можно было платить за счет средств на счетах Medisave. В 1993 году мы учредили фонд Medifund, существовавший за счет правительственных поступлений и предназначавшийся для покрытия медицинских расходов тех, кто исчерпал средства со счетов Medisave, Medishield и не имел близких родственников, способных оказать помощь. Такие пациенты могли обращаться за помощью в оплате всех медицинских расходов, которые потом покрывались за счет Medifund. Таким образом, в то время как все нуждающиеся получали необходимую медицинскую помощь, у нас не было ни значительной утечки ресурсов на содержание системы здравоохранения, ни длинных очередей пациентов на операцию.

Универсальной проблемой, которую нам предстояло разрешить, стала проблема пенсионного обеспечения рабочих, которые достигли возраста, когда не могли больше работать. В Европе и Америке пенсионным обеспечением занимается правительство, а платят за это налогоплательщики. Мы решили, что все работники должны откладывать сбережения на старость в ЦФСО. В 1978 году правительство разрешило использовать средства ЦФСО в качестве личного сберегательного фонда для инвестирования. В начале 1978 года правительство провело реструктуризацию автобусного сообщения в Сингапуре. Мы учредили компанию Singapore Bus Services, выпустили ее акции на фондовой бирже и разрешили членам ЦФСО использовать до 5 тысяч долларов на их счетах для покупки акций компании. Я хотел, чтобы число владельцев компании было максимальным, так что прибыль от ее работы возвращалась бы рабочим, которые регулярно пользовались услугами общественного транспорта. У них также было бы меньше стимулов требовать установления более низкой платы за проезд в общественном транспорте и выделения правительственных субсидий на его развитие.

Окрыленные этим успехом, мы разрешили использование средств ЦФСО для инвестиций в частные коммерческие и промышленные объекты, акции, золото и акции инвестиционных фондов. Если доход по этим инвестициям превышал сумму процентов, начисляемых на остатки по счетам ЦФСО, владельцы счетов могли снять излишки со счетов ЦФСО. Мы ввели некоторые ограничения, чтобы предотвратить потерю членами ЦФСО их сбережений. К 1997 году полтора миллиона членов ЦФСО инвестировали средства в ценные бумаги и акции крупнейших компаний, котировавшихся на биржах Сингапура.

Когда в 1993 году мы начали продажу акций компании Singapore Telecom, то продали значительную их часть всем взрослым гражданам страны за половину стоимости. Мы сделали так, чтобы перераспределить излишки госбюджета, накопившиеся за годы устойчивого экономического роста. Мы хотели, чтобы наши люди владели акциями крупной сингапурской компании – осязаемой частью материального богатства страны.

Чтобы предотвратить немедленную продажу акций для получения прибыли, как это случилось, когда Великобритания приватизировала компанию British Telecom, мы предложили акционерам право на получение бесплатных акций после одного, двух, четырех и шести лет владения акциями при условии, что они не продадут первоначально полученные акции. В результате 90 % всех работников владели акциями Singapore Telecom. Вероятно, это наивысший показатель в мире.

После того как я заметил разницу в отношении людей к уходу за собственными домами и за жильем, которое они снимали, я убедился, что чувство собственности имеет глубокие корни в человеческой натуре. Во время беспорядков в 50–60-х годах люди присоединялись к толпе, били ветровые стекла автомобилей, переворачивали машины и сжигали их. А когда беспорядки вспыхнули в середине 60-х годов, после того как многие из них стали владельцами жилья и собственности, они вели себя иначе. Я наблюдал, как молодые люди уносили свои мопеды и мотороллеры, припаркованные на обочинах дорог, чтобы закрыть их в безопасных местах – на лестницах домов УЖГР, в которых жили. Моя убежденность в том, что каждая семья должна владеть собственностью, которую, я уверен, она станет охранять и оберегать, только окрепла. Особенно это касалось домов. И я не ошибся.

Мы решили перераспределять общественное богатство не через субсидирование потребления, а через накопление собственности. Даже те, кто не смог завоевать высших наград в рыночной конкуренции, все-таки получали достаточно ценные подарки за участие в жизненном марафоне. Тот, кто хотел потратить накопленные средства, мог продать активы, которыми владел. Замечательно, что таких было немного. Вместо этого люди предпочитали инвестировать и увеличивать стоимость своих активов, используя на потребление только полученный с них доход. Они хотели сохранить свой капитал на черный день, а впоследствии оставить его своим детям и внукам.