Компьютер бронзового века. Расшифровка Фестского диска - Алан Батлер Страница 36

Подобные периоды можно воспринимать и в буквальном смысле, но мне представляется, что они имеют скорее символическое значение. Если это так, то они выражают некую особую единицу измерений, которая была известна с давних времен и возникла на Крите в минойскую эпоху. В не столь отдаленные времена мы встречаем другой 40-дневный период, звучащий — несколько неожиданно — в слове «карантин», которое происходит от итальянского «quarantina», что буквально и означает 40 дней. Таким был промежуток времени, в течение которого корабль, прибывший из дальних краев и заподозренный в том, что он мог привезти с собой заразные болезни, в частности — чуму, должен был простоять на якоре в полной изоляции. Лишь после этого он признавался безопасным, и местным жителям разрешалось подниматься на его борт. Почему в качестве срока карантина было выбрано именно 40 дней, остается неясным, поскольку это число никак не связано с инкубационным периодом какой-либо болезни, хотя, впрочем, не надо забывать, что во времена, когда был введен принцип карантина, никто и понятия не имел об инкубационном периоде [55].

Натуральные числа, то есть числа, так или иначе восходящие к наблюдениям за фазами Солнца и Луны, выглядят вполне естественно, и поэтому неудивительно, что числа 7, 28, 30 и 365 издревле использовались в качестве мер цикличности времени и всегда играли в истории заметную роль. Число 40 в этом ряду — величина совсем иного плана, которая на первый взгляд никак не связана с солнечной или лунной активностью. Но не надо забывать о взаимосвязи между 40 земными годами, 65 оборотами Венеры и 166 оборотами Меркурия по своим орбитам, которые, по-видимому, были известны минойцам и могли послужить одним из логических обоснований создания 40-летнего минойского цикла.

Постоянно повторяющееся использование числа 40 в текстах, которые в раде случаев не уступают в древности минойской цивилизации, свидетельствует о том, что это число действительно имело важное значение для людей бронзового века, особенно — в том, что касалось календаря. На мой взгляд, использование числа 40 представляло собой составную часть мегалитической системы счета, которая вполне могла быть изобретена на Крите, после чего получила широкое распространение. Как и другие компоненты минойских представлений о времени, пространстве и расстоянии, число 40 со временем утратило свою важность, превратившись в своего рода реликт памяти после того, как основанная на нем система вышла из употребления. Кроме того, вполне возможно, что наши предки, жившие в бронзовом веке, считали, что 40 лет — это средняя продолжительность человеческой жизни.

Шансы на то, что артефакты, подобные Фестскому диску, сумеют избежать всесокрушающей поступи времени, крайне малы, и поэтому неудивительно, что других аналогичных памятников просто не существует, несмотря на уверения моего гида Георгия, что якобы были найдены и другие диски, тайно вывезенные с острова, и что мир никогда не увидит их, ибо они хранятся в тайных частных коллекциях. Разумеется, существует вполне реальная возможность, что в будущем будут найдены и другие диски, поскольку на Крите наверняка существуют богатые археологические «залежи», на которые исследователи пока что не обратили внимания. Поэтому нам остается довольствоваться одним-единственным звеном древней цепи — диском, на котором изложены математические астрономические знания, являющиеся предшественниками наших новых наук, хотя справедливости ради надо признать, что старые и новые знания очень сильно отличаются друг от друга.

В процессе работы над подготовительными материалами к этой книге во мне окрепло убеждение, что минойский Крит представлял собой суперцивилизацию, возникшую в эпоху, когда единственной державой, способной по-настоящему соперничать с ним, было древнеегипетское царство. Что касается египтян, людей обстоятельных и педантичных, то они оставили нам множество письменных источников, позволяющих судить не только об их науке и религиозных представлениях, но и о повседневной жизни. Минойцы в этом отношении более загадочны, ибо хотя мы можем сегодня совершить прогулку по развалинам их замечательных дворцов, восхищаясь архитектурными шедеврами этого давно исчезнувшего народа, дело этим и ограничивается, поскольку кроме величественных руин мы не располагаем практически никакими материалами, позволявшими бы реконструировать исторический контекст и фон интеллектуальных достижений минойцев.

По иронии судьбы, хотя Крит сегодня является частью Греции, именно древние греки были теми, кто внес основной вклад в то, чтобы затушевать, отодвинуть на задний план замечательные достижения минойцев в области науки. Образно говоря, греки сперва поглотили их, а затем извергли на свет божий под видом своих собственных «оригинальных» идей. Впрочем, это могло быть сделано и бессознательно, поскольку минойский Крит от эпохи величайших мыслителей античности отделяют многие века или, точнее, целое тысячелетие. Микенцы, которые столь успешно ассимилировали Крит в свою собственную культуру, в полной мере воспользовались богатыми знаниями и опытом минойских инженеров применительно к нуждам своей воинственной цивилизации и сделали шаг в обратном направлении, попытавшись приблизиться к богатству художественных форм, созданных задолго до них. Что им не удалось перенять — это некоторые аспекты минойской религии в их первозданном виде, религию, которая в значительной мере служила культовой оболочкой для массы астрономических и математических знаний, которые так бережно собирали и хранили на Крите в минойскую эпоху. Рост могущества Греции с ее царствами и многочисленными городами-государствами позволил ее жителям активно овладевать всевозможными знаниями, привозимыми со всех концов тогдашнего света. Вполне возможно, что многие из этих знаний имели минойское происхождение, и поэтому некоторые аспекты минойской мысли проникли в Грецию весьма и весьма кружным путем. Оказавшись включенными в русло основного потока греческой культуры и наследия античности, эти идеи и открытия оказывали и продолжают оказывать влияние на западный мир. Сегодня мало кто сомневается в том, что Греция классической эпохи обязана Криту весьма и весьма многим, и многие из ее богов и богинь впервые появились на свет среди гор и долин этого волшебного острова. Даже сами греки, очень обеспокоенные проблемой сохранения местных корней своих древних религиозных верований, знали, что Зевс, отец всех их богов и богинь, родился и вырос на Крите и там же укрылся от своего отца, Кроноса, в одной из пещер острова, расположенной высоко в горах Дикти, где будущего громовержца вспоила своим молоком коза.

Именно Криту обязана Греция и обилием своих богинь, не последнее место среди которых занимала и сама Афина [56]. И хотя в Греции богиня оказалась в гораздо более патриархальном окружении, чем общество, процветавшее на Крите в минойскую эпоху, она тем не менее сохранила важное значение в религиозных верованиях греков периода классики. Многочисленные ее изображения стояли в храмах, которые некогда были возведены на вершинах холмов, или красовались на общественных площадях (агорах, форумах) почти в каждом древнегреческом городе.