Тайны на крови. Триумф и трагедии Дома Романовых - Владимир Хрусталев Страница 37

20-го хоронили погибших на Ваганьковском кладбище, перед этим на кладбище прибыл о. Иоанн Кронштадтский и утешал своим бодрым словом родственников почивших. Появление о. Иоанна произвело сильное впечатление на удрученных родных» [150].

Царская семья в эти дни посетила Троице-Сергиеву лавру недалеко от Москвы, о чем Государь сделал запись в своем дневнике:

«22-го мая. Среда .

Встали рано и к 9 ч. собрались все на Ярославском вокзале. Поехали в Троице-Сергиевскую Лавру, куда прибыли в 11 час. Митрополит встретил крестным ходом у ворот и повел нас в собор. Была обедня, потом молебен, по окончании которого Аликс и я возложили заказанный нами покров на раку преподобного Сергия. На балконе, как всегда, сели за митрополичью трапезу. Покуривши на стене, отправились в знаменитую ризницу и затем в экипажах — в скит. Тут опять было угощение; из-за жары пили много меду. К 4 часам приехали на станцию и тронулись в Москву с образами, подношениями и массой изделий из кипариса. Духота была страшная в вагоне. Занимался с 6 ч. до 8 ч. Обедали у Мама и рано разошлись по своим квартирам» [151].

Младший брат царя, великий князь Михаил Александрович в этот день записал в дневнике:

«22 мая. Среда. — Москва, Кремль .

Утром в 9¾ ч. Мама и я поехали на… (отточие в дневнике. — В.Х. ) станцию. Поезд тронулся в 9 ч. Вот кто поехал кроме Ники и Аликс: д. Алексей, д. Владимир, д. Павел, д. Сергей, т. Ella, т. Михинь, Анастасия, греческие и т. Ольга, Костя и д. Фредди и Ксения и Сандро. В 10¾ ч. мы приехали в Троице-Сергиевский монастырь, где была обедня. Потом был завтрак с митрополитом, после чего мы все пошли в ризницу, где хранилось много старинных драгоценных вещей. После этого мы поехали в Вифаниевский скит, находится в лесу, где построена новая церковь рядом с деревянной, и в этом монастыре нам монахи дали много вещей их производства. Оттуда мы поехали на станцию, и поезд тронулся в Москву. (Кирилл, Борис и Андрей были с нами). В 6 ч. мы были в Кремле. В 8 ч. был обед, были: д. Алексей, д. Фредди, т. Мари, Ксения и Сандро. Потом Jiocha, Андрей и я поехали кататься, были в Петровском парке. Погода чудная все эти дни» [152].

Это небольшое путешествие по святым местам Подмосковья нашло отражение в дневнике великого князя Константина Константиновича:

«Среда. 22 мая.

Вчера Оля выхлопотала мне позволение ехать с Их Величествами к Троице. Царский поезд отошел в 9 утра. Ехали Импер. Мария Федоровна, дяди Государя, Мари, Анастасия, Владимировичи и греки. Жаркий день. Отстояли обедню в Троицкой церкви. После молебна два монаха вынесли из алтаря богатейшую пелену, заказанную Их Величествами для мощей Преп. Сергия. Митрополит обратился к Угоднику с молитвенным словом; он, между прочим, сказал: “да примут твоя нищета земная и слава твоя небесная сие приношение Государя и Государыни, склоняющих перед тобою венчанные головы свои”. Он говорил так трогательно, что у меня слезы выступили. Завтракали у Митрополита Сергия, осмотрели ризницу, были в скиту, а оттуда ходили в чудесный храм Черниговской Божией Матери. — Вернулись около 6. А в 7 [ч.] Оля с сыновьями уехала обратно в Грецию. У меня что-то нервы расходились; стоит мне только увидеть или услышать что-то трогательное, или почувствовать сожаление — слезы выступают» [153].

Вдовствующая императрица Мария Федоровна поддержала идею Государя о создании Комиссии по рассмотрению причин Ходынской катастрофы. Император Николай II отметил в дневнике за 25 мая: «Брожение в семействе по поводу следствия, над кот. назначен Пален» [154].

По этому поводу имеется запись за тот же день в дневнике великого князя Константина Константиновича:

«Граф Пален (бывший министр юстиции) назначен председателем следственной комиссии для проявления причины катастрофы. Говорят, Сергей отстаивает здешнего полицмейстера Власовского, который не представлен к генеральскому чину, говорят, удалось убедить бедного Сергея, что теперь не время награждать Власовского, но будто Сергей настаивает, чтобы Власовский не был уволен от должности. — Слышал от графа Палена будто Сергей очень взволнован и хочет просить об увольнении, что было бы понятно немедленно после катастрофы, но не спустя неделю. Ничего не понимаю» [155].

Граф Константин Иванович Пален (1830–1912) был человеком честным и прямым, а поэтому сразу после Ходынской катастрофы «имел неосторожность сказать во дворце, что вся беда заключается в том, что великим князьям поручаются ответственные должности, и что там, где великие князья занимают ответственную должность, всегда происходит или какая-нибудь беда, или крайний беспорядок. Вследствие этого против графа Палена пошли все великие князья» [156] — вспоминал С.Ю. Витте. Разгорелся небольшой скандал.

На следующий день 26 мая 1896 г. в 11 часов вечера великий князь Константин Константинович сделал в дневнике еще одну обстоятельную запись по поводу Ходынской катастрофы: «…Коронационные празднества кончились. Но все светлое и радостное, все трогательное и умилительное, пережитое в эти три недели, омрачено и испорчено Ходынской катастрофой, и не столько катастрофой, — в ней сказалось воля Божия, — как отношением к ней ответственных лиц. Конечно, Сергей лично не виновен, но он сам причиной того, что на него сыплются обвинения. Съезди он на место происшествия, вместо того, чтобы встречать Государя на народном празднике; явись он на похороны погибших; заяви он Государю, что как Главное ответственное лицо не считает себя достойным оставаться генерал-губернатором; сам попроси он о назначении строжайшего следствия — и никто бы его не обвинил. Напротив, он завоевал бы общее сочувствие. Вместо всего этого, что же он делает? 18 числа, в день катастрофы, он условился с живущими у него в доме преображенскими офицерами сняться группой у себя во дворе. Узнав о несчастии, офицеры разошлись, думая, что теперь не до фотографа. Сергей посылает за ними, и они снимаются. — Государь расстроенный, весь в слезах, не хочет ехать на французский бал, Ему вечером известно о 300 жертвах, тогда как утром адъютант Сергея Гадон знал за достоверное, что погибших никак не менее 400. И что же? Сам же Сергей, которому следовало бы сокрушаться не менее Государя, вместе с братьями уговаривает Государя остаться на балу. Наконец, когда Государь желает назначить чрезвычайное следствие, Сергей вместо того, чтобы обрадоваться, через министра внутр[енних] дел доводит до сведения Государя, что подает просьбу об увольнении, если состоится рескрипт на имя Палена с назначением его председателем следственной комиссии. Словом, Сергей всю эту неделю действовал не так, как, по крайнему моему разумению, следовало бы, а как раз наоборот.

За эти дни у меня душа изныла за Сергея; я искренно его люблю, мы дружны с детства, и вот мне со всех сторон приходится слышать порицания ему; и я не имею возможности сказать хотя бы слово в его защиту. Говорить с ним я не могу; мы бы только рассорились, а проку из этого не вышло бы. Сегодня блестящий парад на Ходынском поле под жгучими лучами солнца. После завтрака в Петровском дворце Сергей с негодованием сказал мне о предположении назначить особое следствие с Паленом во главе; по его словам, подобное следствие под председательством Муравьева было наряжено только раз, в 1866 г. после покушения на жизнь императора Александра II. Тогда оно было вызвано тяжелыми обстоятельствами государственной жизни. Сергей находит, что Ходынскую катастрофу, как она ни ужасна, нельзя приравнять к событию 4 апреля [18]66. Положим так; но следствие ничему не мешает, и весть о нем произвела на всех о том услышавших самое благоприятное впечатление. Но все братья Сергея возмутились; Владимир и Павел говорили Палену, что всех их хотят разогнать. Сергей мне сказал, что надеется на мою поддержку: я отвечал, что слишком мало знаком с этим делом и не могу еще составить о нем положительного мнения. — Я глубоко смущен и опечален» [157].