Махно и его время. О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине - Александр Шубин Страница 37

Теперь гетман мог рассчитывать на офицерские части, поскольку белое офицерство надеялось на создание в Киеве оплота против большевиков. Однако силы этих формирований были не велики, энтузиазм украинских повстанцев заметно превосходил готовность офицеров умирать за гетмана. 18 ноября у Мотовиловки гетманские силы были разбиты и отошли к Киеву. Повстанцы, памятуя о немецком факторе, тоже пока не трогали столицу

Действия националистов против офицеров гетманской армии (то есть в основном русских офицеров) были жестокими. Киев был шокирован прибывшим в город вагоном с телами 33-х замученных петлюровцами офицеров. М. Нестерович-Берг вспоминала: «Кошмар этих киевских трупов нельзя описать. Видно было, что прежде чем убить, их страшно, жестоко, долго мучили… Выколотые глаза; отрезанные уши и носы; вырезанные языки, приколотые к груди вместо георгиевских крестов; разрезанные животы, кишки, повешенные на шею; положенные в желудки еловые сучья. Кто только был тогда в Киеве, тот помнит эти похороны жертв петлюровской армии. Поистине — чёрная страница малорусской истории, зверского украинского шовинизма!.. Началась паника и бегство из Киева» [190].

«Трудное положение Скоропадского внезапно осложнилось ещё одним инцидентом, — рассказывал правый политический деятель В. Гурко. — Представитель генерала Деникина в Киеве генерал Ламповский (имеется в виду П. Ломновский — А.Ш.) издал ни на чём не основанный приказ, предлагавший русскому офицерству, образовавшему в Киеве добровольческие отряды, провозгласить себя частью Добровольческой армии и подчиняться лишь исходящим от неё приказам» [191]. Эта инициатива напомнила и деятелям гетманата, и самим офицерам, что они являются в Украинской державе чужеродным элементом, и их главные задачи лежат не здесь, а в «Доброволии».

27 ноября офицеры 8 корпуса гетманской армии во главе с генералом И. Васильченко бросили Екатеринослав и двинулись на соединение с Добровольческой армией. 22 декабря они дошли до Крыма, где и закрепились.

14 декабря гетман отрёкся от власти и бежал. 17 декабря 1918 г. гайдамаки заняли Киев. УНР была восстановлена.

26 декабря 1918 г. было создано правительство социал-демократа В. Чеховского. Возродилась и УНР, но место Центральной рады заняла более компактная Директория. Первоначально она заложила довольно левый курс, созвучный чаяниям рабочих и крестьян. Декларацией Директории 26 декабря было восстановлено законодательство Центральной рады, должны были быть восстановлены демократически избранные органы местного самоуправления, создана «национально-персональная» (культурно-национальная) автономия для национальных меньшинств, возвращён 8-часовой рабочий день, был обещан рабочий контроль, государственное управление ведущими отраслями промышленности и борьба со спекуляцией. «Впредь до полного разрешения вопроса о земельной реформе Директория УНР оповестила, что все мелкие крестьянские хозяйства и все трудовые хозяйства остаются в неприкосновенности в пользовании прежних их владельцев, остальная же земля переходит в пользование безземельных и малоземельных у крестьян, а в первую очередь тех, кто вступил в войска республики для борьбы с б. гетманом» [192]. В этом тексте крестьян, наученных горьким опытом гетманата, не могло не смутить «впредь до полного разрешения…». То есть сейчас права на землю в УНР ещё не гарантированы. Такое «учредительство» было достаточно скомпрометировано, и большевики, уже отдавшие землю безо всяких отсылок к будущему парламенту, казались крестьянам предпочтительнее.

Декларация 26 декабря определяла, правда очень нечётко, порядок выборов делегатов на Конгресс трудового народа. Крестьяне должны были выбирать их на съездах в губернских городах, рабочие — от фабрик и мастерских. Правда, позднее за рабочими резервировалось менее пятой части мест. Интеллигенция могла участвовать в Конгрессе только «трудовой» своей частью, к которой относились работники просвещения, лекарские помощники, работники кооперативов и служащие. В дальнейшем под давлением партий круг «допущенной к Конгрессу» интеллигенции был расширен. Конгресс должен был получить права верховной власти до созыва Учредительного собрания, которое намечалось на время после завершения войны.

На практике власть перешла в руки атаманов, которые, по словам Винниченко, «решали не только военные дела, но и политические, социальные и национальные. Вся верховная, то есть реальная, действительная власть находилась в руках атамана, именно в штабе сечевых стрельцов, с которыми Петлюра совершенно солидаризировался и всякими способами заискивал у них ласки. Они вводили осадное положение, они вводили цензуру, они запрещали собрания… Директория и кабинет министров играли только декоративную роль ширмы и громоотводов» [193]. 18 января 1919 г. в связи с официальным началом войны с Россией Петлюра был назначен головным атаманом.

Петлюра и его сторонники сделали ставку на быстрое формирование армии УНР на основе отрядов уже выдвинувшихся полевых командиров. А они устанавливали свою диктатуру на местах, не собираясь согласовывать свою политику с Директорией и соблюдать какие-то демократические принципы. «Из всех властей, которые царили над нами за эти пёстрые четыре года, ни при одной не расцвели таким пышным цветом налёты, грабежи и вымогательства. Разгулявшиеся хулиганы спешили снять сливки с понаехавшей в Киев при гетмане денежной публики… Бороться против налётов было очень трудно, и случаев ареста налётчиков, насколько я помню, почти не было» [194], — вспоминает А. Гольденвейзер.

На новый виток вышла украинизация, на этот раз сопровождавшаяся заменой вывесок на русском языке (иногда в них просто переправляли буквы). Этому способствовало прибытие солдат из Галиции, не знакомых с русским языком.

21 декабря бойцы Коновальца разгромили резиденцию киевских профсоюзов. Петлюровские войска направлялись в города, где возникали советы, для их разгона. Это дополнительно распыляло вооружённые силы Директории и множили очаги конфликтов вокруг Киева. Впрочем, если советы стояли «на государственной точке зрения», то есть поддерживали УНР, правительство Директории указывало своим комиссарам их поддерживать. Как вспоминал позднее заместитель министра иностранных дел УНР А. Марголин, «власть Директории уже ограничивалась Киевом и ближайшим районом. В Казатине была уже своя самочинная власть» [195]. Атаманы правили по своему усмотрению, что выражалось прежде всего в произвольных арестах и досмотрах с грабежами. Как пишет украинский историк В.Ф. Солдатенко, «расцвет атаманщины… закрывал перспективу создания полноценного национального войска, дестабилизировал изнутри всё государственное строение УНР» [196].