Мифы и легенды народов мира. Древний Египет. Месопотамия - Людмила Ильинская Страница 38

[Ему поведав о своем несчастье], послал его обратно поселянин, и тот всю речь пересказал подробно. Сын Меру про разбой Джехутинахта уведомил сановников, что были с ним рядом и в его входили свиту. Они ему в ответ: «Владыка мой! [78] По-видимому, этот поселянин — его, [Джехутинахта, крепостной, который, чтобы выменять продукты, пришел не к самому Джехутинахту, как то велит обычай], а пошел к кому-нибудь другому по соседству. Ведь так они [79] всегда и поступают со всеми поселянами своими, идущими к другим, что по соседству… Ведь так они и делают всегда! И стоит ли карать Джехутинахта за горстку соли?.. Пусть ему прикажут вернуть добро — и он его вернет». Молчание хранил глава угодий вельможа Ренси, сын вельможи Меру: сановникам своим он не ответил, не дал и поселянину ответа. Тогда явился этот поселянин, чтоб умолять правителя угодий вельможу Ренси, сына Меру. Молвил он сыну Меру: «О, глава угодий, владыка мой, великий из великих! Тебе подвластно все, что есть на свете, и даже то, чего на свете нет! Коль спустишься ты к озеру, вельможа, — к тому, что Справедливостью зовется, и поплывешь под парусом [80], — пускай же твои не оборвутся паруса, ладья твоя движенья не замедлит, беды с твоею мачтой не случится, и реи не сломаются твои, не поскользнешься ты, сходя на берег, не унесет тебя волна речная и не вкусишь ты ярости потока, каков лик страха — не увидишь ты! Плывут к тебе стремительные рыбы, ты только жирных птиц сетями ловишь, — [а столь удачлив ты] по той причине, что ты — родной отец простолюдину, муж для вдовы и брат для разведенной, и потерявшим матерей — защитник. Дозволь же мне твое, вельможа, имя прославить по земле — прославить больше любого справедливого закона! О предводитель, скаредности чуждый; великий, чуждый низменных деяний; искоренитель лжи, создатель правды, — на голос вопиющего приди! Повергни зло на землю! Говорю я, чтоб слышал ты! Яви же справедливость, восславленный, хвалимыми хвалимый, избавь меня от моего несчастья: ведь на меня беды взвалилось бремя, ведь я изнемогаю от него! Спаси меня — ведь я всего лишился!» Держал же поселянин эти речи во времена, [когда Египтом правил] Величество Верховья и Низовья Небка́ура, что голосом правдив [81]. Отправился глава угодий Ренси, сын Меру, [к фараону в зал приемов] и пред Его Величеством сказал: «Владыка мой! Мне встретился намедни один из поселян. Его слова отменно справедливы и прекрасны! Тут некий человек, мой подчиненный, имущество его себе присвоил, — и он ко мне пришел просить защиты». Тогда Его Величество промолвил: «Коль для тебя воистину желанно, чтобы здоровым видели меня, — ты задержи-ка здесь его подольше и на его мольбы не отвечай: молчи! пусть сам он речи произносит! Пусть речи те запишут на папирус и нам [82] доставят. Мы их будем слушать. Но только позаботься, чтобы было чем жить его жене и ребятишкам: ведь ни один из этих поселян на промысел из дома не уходит, покуда закрома его жилища до самой до земли не опустеют… И, кстати, чтобы сам тот поселянин был телом жив, ты тоже позаботься: корми его. Но он не должен знать, что это ты его снабжаешь пищей!» Отныне каждый день ему давали две кружки пива и четыре хлеба: вельможа Ренси, сын вельможи Меру, давал все это другу своему, а тот уж — поселянину давал, [как будто это он — его кормилец]. Правителю же Соляного Поля сын Меру отослал распоряженье — супругу поселянина того припасами съестными обеспечить: на каждый день — три меры ячменя. И вот явился этот поселянин второй раз умолять вельможу Ренси. Сказал он: «О, угодий управитель, владыка мой, великий из великих, богатый из богатых, величайший, вельможа среди избранных вельмож! Ты — небесам кормило рулевое, ты — для земли такая же опора, как балка поперечная для крыши, ты — гирька на строительном отвесе! [Ведь без руля небесные светила не смогут совершать круговращенье; прогнется балка — крыша тотчас рухнет; без гирьки нить отвеса покосится — и здание построят вкривь и вкось.] Так не сбивайся же с пути, кормило! Не прогибайся же, опора-балка! Не отклоняйся вбок, отвеса нить! Но господин великий отбирает имущество другого человека, который для него — не господин, который одинок и беззащитен. А между тем в твоем, вельможа, доме всего довольно! Караваи хлеба, кувшины с пивом — все для пропитанья найдется там!.. Ужель ты обеднеешь, кормя подвластных всех тебе людей? Ужель ты собираешься жить вечно? Ведь смертный умирает точно так же, как вся его прислуга… Сколь грешно весам — фальшивить, стрелку отклоняя [83]; а человеку честному, прямому — бесстыдно справедливость искажать! Гляди же, как низверг ты Правду с места: чиновники — дурные речи молвят, насквозь корыстным стало правосудье: дознатели судейские — хапуги, а тот, кому в обязанность вменялось пресечь клеветника, — сам клеветник! Живительного воздуха податель на землю пал и корчится в удушье; а кто прохладу прежде навевал, тот нынче не дает дышать от зноя [84]. Плутует тот, кто за дележ ответствен; кто от несчастий должен защищать — тот навлекает бедствия на город; кому со злом предписано бороться — он сам злодей!» И тут глава угодий, вельможа Ренси, сын вельможи Меру, предостерег: «Тебя слуга мой схватит, [и будешь ты безжалостно наказан за наглые такие оскорбленья]! Неужто сердцу твоему дороже твое добро?» Но этот поселянин, [не вняв угрозе], дальше говорил: «Крадет зерно учетчик урожая; он должен увеличивать богатство хозяина — а он несет убыток его хозяйству… Тот, кому пристало законопослушанию учить, — он грабежу потворствует!.. И кто же преградой встанет на пути у зла, когда он сам несправедливец — он, кто должен устранять несправедливость! Он только с виду честным притворился, а сердцем — в злодеяниях погряз!.. Иль к самому тебе, вельможа Ренси, все это отношенья не имеет?.. Живуче зло! Но покарать его — одной минуты дело. Покарай же! Поступок благородный обернется тебе ж во благо. Заповедь гласит: «Воздай добром за доброе деянье тому, кто совершил его, чтоб снова он доброе деянье совершил!» А это значит: одари наградой усердного в работе человека; и это значит: отведи удар заранее, пока не нанесен он; и это значит: дай приказ тому, кто приказанья исполнять обязан! О, если б ты познал, сколь это тяжко — быть разоренным за одно мгновенье!.. Зачах бы на корню твой виноградник, случился бы падеж домашней птицы, и дичь бы на болотах истребили!.. Но зрячий — слеп, и внемлющий — не слышит, и превратился в грешника наставник». . . . . И в третий раз явился поселянин, чтоб умолять его, вельможу Ренси. Сказал он: «О угодий управитель, мой господин, ты — Ра, владыка неба, с твоею свитой! Ты — податель пищи для всех людей; волне [85] подобен ты; ты — Хапи, что лугам приносит зелень и жизнь дарует пашням опустелым! Так пресеки грабеж и дай защиту тому, кто угнетен; не превращайся в стремительный и яростный поток, [к которому никак не подступиться] тому, кто о защите умоляет! Ведь вечность уже близко — берегись [86]! . . . . Не говори неправды! Ты — весы; язык твой — стрелка, губы — коромысла, а сердце — гирька. Если ты закутал свое лицо [87] перед разбоем сильных, — то кто ж тогда бесчинства прекратит?! Подобен ты презренному вовеки стиральщику белья, что жаден сердцем: он друга подведет, родных оставит ради того, кто даст ему работу; кто ему платит — тот ему и брат!

Главный гипостильный зал храма Амона в Карнакском храмовом комплексе. Новое царство (реконструкция)