"Танки, вперед". Курьезы танковой войны в битве за Ленинград 1941-1944 гг. - Илья Мощанский Страница 38

В течение сентября не прекращались и боевые действия Ленинградского фронта, который отчаянно стремился помочь своим соседям. В первой половине месяца с 9 сентября 55-й армией предпринимались попытки очистить от нацистов район Ям-Ижоры, но они оказались неудачными. Тогда было решено помочь Волховскому фронту — с 3 сентября Невская оперативная группа (НОГ) Ленфронта начала подготовку к форсированию Невы в районе бывшей московской Дубровки. Штабами Ленинградского и Волховского фронтов согласовывается решение о ведении 9 сентября 1942 года одновременного наступления: частей НОГ с предполагаемого к восстановлению Невского «пятачка» в сторону Синявина, соединений Волховского фронта из района Келколово им навстречу. Основная цель операции состояла в том, чтобы двумя дивизиями прорвать вражескую оборону на левом берегу Невы, овладеть Мусталово и, развивая успех на Синявино, соединиться с застрявшими в позиционных боях соединениями Волховского фронта. Но автору кажется, что в реализацию скорого форсирования Невы не верило даже командование Ленинградского фронта.

За несколько дней до преодоления этой водной преграды командующий Ленинградским фронтом Л. А. Говоров вместе с командующим артиллерией Ленфронта генералом Одинцовым приезжали на предполагаемый участок прорыва и осматривали его.

«… С рассветом на обрывистых берегах Невы открылась черная панорама изрытых левого и правого берегов Невы. На крутом, обрывистом участке вражеского берега прочно высилась серая громада главного корпуса 8-й ГЭС с земляными насыпями эстакад. Железобетонные стены электростанции, пробитые снарядами с нависшими на них прутьями арматуры, словно клочья разорванной одежды высвечивали замаскированные, как бы подвешенные орудия и минометы. Именно оттуда отлично просматривалась река и наш правый берег. Этот мощный бастион будет снова поражать точным и прицельным огнем несколько километров окружающего пространства, в том числе весной оставленный и снова намечаемый к занятию плацдарм-„пятачок“.

— Какое-то осиное гнездо… Измаил какой-то, — зло выговорил находившийся на рекогносцировке рядом с Говоровым Одинцов. — Разбомбить надо, иначе не возьмешь. — Говоров промолчал. Господство в воздухе было пока у немцев.

Осматривая берега, он думал о времени суток для начала форсирования реки.

С рассветом? — будет угроза быстрого налета пикирующих бомбардировщиков.

Ночью? — сложность управления выдвижением войск и неточность стрельбы нашей артиллерии. О многом, многом еще думалось командующему».

Как и предполагало командование Ленинградского фронта, в спешке по приказу Ставки подготовленная операция по форсированию Невы уже 9 сентября провалилась. Две дивизии (86 и 46 сд), переправившись через реку, вклинились во вражескую оборону на противоположном берегу (их усилия поддерживала 11 сбр), однако развить свой успех не смогли и отошли на исходную позицию. Чтобы избежать напрасных потерь, Ставка 12 сентября приказала Военному совету Ленинградского фронта прервать операцию и выделила на подготовку нового наступления две недели.

Потери в этой бесславно закончившейся «акции» указаны в донесении Ленфронта от 12 сентября — «в результате проведенной операции наши потери выражаются: в личном составе — убитых 738, раненых 2245 человек…» (далее перечисляются потери в материальной части).

Ставка ВГК, по указанию которой и было осуществлено подобное неподготовленное действо, обличала командование Ленинградского фронта в директиве № 170610 от 12 сентября 1942 года (подписана Сталиным и Василевским): «Так как Ленинградский фронт оказался неспособен толково организовать форсирование р. Невы и своими действиями глупо загубил большое количество командиров и бойцов. Ставка Верховного главнокомандования приказывает операции по форсированию р. Нева прекратить» [106].

20 сентября 1942 года Манштейн перешел в контрнаступление против ударной группировки Волховского фронта.

Сначала немецкие войска начали давить по нашему авангарду севернее Мги, стараясь отсечь соединения 4-го гвардейского корпуса. Затем силы 30-го армейского корпуса 11-й армии вермахта (132, 170, 24-я пехотные дивизии), наступая со стороны Сологубовка — пос. Михайловский, а войска 26-го армейского корпуса — с севера, от рощи Круглая и Рабочего поселка № 7, соединились в районе поселка Гайтолово, в конце концов отрезав «клин» наших наступающих войск.

Вот как описывал финал Синявинской операции генерал армии К. А. Мерецков: «20 сентября противник перешел в контрнаступление, пытаясь отрезать наши авангардные части… Шесть пехотных дивизий, три горноегерских и части танковой дивизии стали сжимать клещи вокруг нашего авангарда. На земле и в воздухе развернулось ожесточенное сражение… Горели леса и болота, земля застилалась густым едким дымом. За несколько дней этой невероятной по своей силе артиллерийско-минометной и авиационной дуэли весь участок был превращен в изрытое воронками поле, на котором виднелись одни обгорелые пни…» [107]

В этой операции германское командование повторно применило новейшие немецкие танки «Тигр», тем более что к 15 сентября были полностью восстановлены все вышедшие из строя тяжелые гусеничные боевые машины.

21 сентября четыре «Тигра» и несколько средних танков Pz. Kpfw.III Ausf.N из 502-го батальона тяжелых танков были приданы 170-й пехотной дивизии вермахта (к этому времени в состав батальона прибыло еще три «Тигра»), Танки должны были действовать против полуокруженной группировки Волховского фронта в районе поселка Тортолово. Командир батальона майор Меркер пытался доказать вышестоящему командованию, что местность после дождей стала совершенно непроходима для тяжелых танков. Однако все его возражения были бесполезны — приказ об участии «Тигров» в наступлении был подписан лично Адольфом Гитлером, который «категорически настаивал на их применении».

22 сентября танки начали наступление, которое закончилось полным провалом. Один Pz. Kpfw.III перевернулся при переходе через дамбу, несколько других средних танков были подбиты советской артиллерией и загорелись. У одного из «Тигров» по непонятной причине заглох и не заводился двигатель (после боя механик-водитель сказал, что возникла неисправность в электропроводке танка), а экипаж покинул машину. Позже этот танк загорелся, так как кто-то из экипажа, предположив, что машину спасти не удастся, бросил в люк ручную гранату. Три других «Тигра» под обстрелом советской артиллерии сумели немного продвинуться вперед, но застряли в болоте.

Через несколько дней с большими трудностями при поддержке артиллерии и пехоты удалось эвакуировать 3 танка. «Тигр», который увяз дальше и глубже других, несмотря на все усилия, вытащить не удалось. Кроме того, он находился под постоянным огнем советской артиллерии.

Техническому персоналу и командиру 502-го батальона майору Меркеру этот танк доставлял сильную «головную боль». Предложение Меркера взорвать танк было отвергнуто командованием ОКВ, так как оно опасалось, что даже по отдельным деталям противник может получить какие-либо сведения. Судьбой этого «Тигра» озаботилось высшее командование вермахта и даже сам фюрер. Меркер получил указание: «Танк ни в коем случае не должен попасть в руки противника». Только 25 ноября, после долгих препирательств, его наконец взорвали. Сам же батальон 26 сентября был выведен с линии фронта. Так, совсем бесславно, прошло первое применение знаменитого впоследствии тяжелого танка «Тигр» в боевых условиях, за что и расплатился майор Меркер, который в конце ноября 1642 года был смещен со своего поста.