Жуков против Гальдера. Схватка военных гениев - Валентин Рунов Страница 39

Отмечались полеты одиночных разведывательных самолетов вдоль западных границ. Нарушения границы не было. Темп самолето-вылетов – как в последние 2–3 недели.

– Товарищ Лестев, у вас есть что доложить? – глядя на начальника политуправления, спросил Павлов.

Лестев также подтвердил, что в войсках все, от командира до солдата, наблюдали приготовления Германии и были уверены в неизбежности войны. При этом он передал некоторые солдатские разговоры на эту тему.

Павлов встал и, недовольно глядя на политработника, произнес:

– Вы, товарищ Лестев, меньше слушайте всякую болтовню. Надо самим думать, а не пересказывать чепуху. Больше рассказывайте красноармейцам о договоре с Германией…

Ходивший вдоль короткой стены командующий сел, нервно повернулся, снял трубку «ВЧ» и порывисто приказал: «Москву». В кабинете стояла тишина. Москва ответила быстро. Командующий назвал номер наркома. Сразу ответили из приемной, что наркома нет. Павлов медленно положил трубку, обращаясь к начальнику штаба, сказал:

– Владимир Ефремович! Отдайте распоряжение, чтобы отпуска комначсоставу пограничных частей в города на 22 июня не разрешать; передайте командирам – усилить наблюдение за границей; непрерывно держать связь с пограничниками. Командармам и командирам корпусов не отлучаться далеко. Узнайте у Цанавы (начальник Главного пограничного управления БССР. – В.Р.), что у него нового.

– Как с учениями в 4-й армии? – спросил Климовских.

– Перенести на один-два дня, пока выяснится обстановка. То же передайте Коробкову (командующий 4-й армией. – В.Р.).

– Товарищ командующий, сборы зенитчиков разрешите продолжить – не срывать же программу? – спросил генерал Сафронов.

– Да. Не тяните сборы. Укладывайтесь в программу, – согласился Павлов. Затем он сделал разрешающий жест: – Все. Можете идти, но только за город офицерам не выезжать. Вообще, нам надо всем быть начеку.

Когда член Военного совета вернулся в свой кабинет, адъютант доложил, что звонили несколько человек и спрашивали, собирается ли член Военного совета на рыбалку? Фоминых ответил, что у него другие планы.

В тот вечер в минском окружном Доме офицеров должна была состояться премьера МХАТа, который впервые приехал на гастроли в этот город. Гастроли открывались спектаклем «Анна Каренина» с Аллой Тарасовой в главной роли. На премьеру собралось городское, республиканское и военное руководство. Но не было видно в театре ни начальника штаба округа, ни начальников разведывательного, оперативного управлений, ни командующих ВВС и артиллерией.

После окончания первого действия спектакля член Военного совета решил поехать в штаб, чтобы узнать новости. На втором этаже встретил начальника штаба.

– Владимир Ефимович! Вы почему не на «Анне»? – спросил Фоминых.

– Знаете, Александр Яковлевич, что-то тревожно на душе, – ответил Климовских. – Звонил в 3-ю и 10-ю армии. Докладывают, что пограничники и некоторые передовые части слышат в разных местах шум…

Начальник штаба помолчал и недоуменно пожал плечами:

– Да, что-то происходит за последнее время… шум стал отмечаться на западном берегу Бебжа, Нарева, Буга… Свежие окопы… Дал указание: продолжать наблюдение и быть наготове… Звонил в Генеральный штаб… докладывал оперативному дежурному… Просил разрешения поднять войска. Дежурный, переговорив с кем-то, ответил: «Поднимать войска не разрешается. Не поддавайтесь на провокацию».

Через несколько минут в штаб прибыл командующий и, обращаясь к Климовских, спросил – какие есть новости? Начальник штаба доложил о продолжавшихся шумах и мелких диверсиях. Но телефон «ВЧ» прервал доклад. Командующий подскочил к аппарату, снял трубку:

– Павлов. Так точно, товарищ нарком, слушаюсь, – отрывисто произнес в трубку. – С наступлением темноты почти по всей границе начался непонятный шум…

Затем о чем-то говорил нарком. Во время этого разговора все присутствовавшие в кабинете вопросительно смотрели на командующего, который только изредка бросал слова «слушаюсь», «понятно» и одновременно делал какие-то пометки в блокноте.

Наконец Павлов произнес: «Считаю необходимым поднять войска, выдвинуть соединения на границу согласно плану». А в конце снова перешел на «Есть!» и «Слушаюсь!».

Переговорив с Москвой, Павлов медленно положил трубку на телефон и, обращаясь к Климовских, негромко сказал:

– Владимир Ефимович! Передайте командирам быть в штабе. Войска не поднимать. Разрешаю поднять только дежурные подразделения… Повторяю, только дежурные подразделения, но не больше. Разъясните это. Втолкуйте всем начальникам штабов, разведчикам, операторам, чтобы все доклады перепроверяли, а то еще спровоцируем их. Пусть все время докладывают и держат нас в курсе всех событий. Огонь чтобы не открывали без разрешения.

– Что же выходит, Дмитрий Григорьевич, это война? – спросил член Военного совета.

– Война, война!.. Раскудахтались… – нервно ответил командующий. – Не один год говорим об этом, а войны нет! А если война, то что? Испугались?

Такой тон ответов командующего многих озадачил. Было ясно, что Павлов расстроен. Но, зная его характер, говорить с ним, находящимся «не в духе», было бесполезно. На чей-то телефонный звонок он нервно бросил: «Да… действуйте по обстановке» [58].

На основании этих указаний командующего в 23.50 21 июня 1941 года по приказу начальника штаба округа в штабы армий прикрытия государственной границы были вызваны командующие, начальники штабов и некоторые начальники служб. При этом никаких конкретных распоряжений штабом округа, кроме «всем быть на месте», отдано не было.

Киевский Особый военный округ. Не готовился должным образом к большой войне и самый мощный на то время Киевский Особый военный округ.

Бывший в то время начальником оперативного отделения штаба округа И.Х. Баграмян в своих воспоминаниях пишет, что в конце первой декады июня 1941 года, в связи с обстановкой на границе и многочисленными разведывательными сведениями о подготовке Германии к войне, М.П. Кирпонос созвал Военный совет. На этом Военном совете начальник разведки округа в очередной раз проинформировал офицеров и генералов о положении на границе, вплоть до того, что полевые войска Германии сменили охранявших границу пограничников, артиллерийские снаряды складируются прямо на грунт, а вблизи границы собраны тысячи мобилизованных у местного населения подвод для перевозки военного имущества.

На столь тревожный доклад командующий Киевским Особым военным округом решил ограничиться очередным сообщением в Москву и рядом незначительных мероприятий по повышению боевой готовности войск.

– Думаю, что нарком сам поторопит нас, как только обстановка станет критической, – сказал он» [59].