Самые знаменитые истории любви войны 1812 года - Евсей Гречена Страница 39

Прежде всего, жена никогда не любила своего мужа. Свое отношение к нему ей даже было трудно определить, но чего в нем не было точно, так это ни нежности, ни желания.

Во-вторых, Скавронские вели свой род от простого крестьянина Карла Самуиловича, получившего графский титул лишь благодаря своей сестре Марте, ставшей императрицей Екатериной I. Понятно, что для представителя древнейшего царского рода Багратионов брак с правнучкой крепостного крестьянина следовало бы считать позорным мезальянсом. «Но на дворе были уже иные времена, и графы Скавронские прочно заняли высокое место в русской элите».

Об этой странной свадьбе потом много судачили во всех гостиных Санкт-Петербурга. Более того, это событие постепенно обрастало просто-таки «мифологическими» подробностями.

Генерал А. П. Ермолов в своих «Записках» рассказывает об этом так: «Багратион возвратился из Италии в сиянии славы и блеске почестей. Надобно было собственное состояние. Государь избрал ему жену прелестнейшую, состояние огромное, но в сердце жены не вложил он любви к нему, не сообщил ее постоянства! Нет семейного счастия, нет домашнего спокойствия!»

Но если быть до конца честным, то с точки зрения чисто практической женитьба эта была выгодна обеим сторонам. Почему? Да потому, что для князя Багратиона, например, ею решались весьма острые материальные проблемы. Со своей стороны, Скавронские получали в зятья человека хотя и бедного, но чрезвычайно знатного и знаменитого — недаром же предки Петра Ивановича еще совсем недавно царствовали в Грузии [17].

Пять лет они все-таки прожили вместе. Впрочем «вместе» — это понятие относительное: Петр Иванович постоянно пропадал то на войне, то на службе, а Екатерина Павловна — на балах и модных курортах.

В «Очерках Бородинского сражения» Федор Николаевич Глинка описывает князя Багратиона так: «Не спрашивая, можно было догадаться, при взгляде на его физиономию, чисто восточную, что род его происходит из какой-то области Грузии, и этот род был самым знаменитым по ту сторону Кавказа. Это был один из родов царственных. <.>

Этот человек и был, и теперь знаком всякому по своим портретам, на него схожим. При росте несколько выше среднего, он был сухощав и сложен крепко, хотя несвязно. В лице его были две особенные приметы: нос, выходящий из меры обыкновенных, и глаза. Если бы разговор его и не показался усеянным приметами ума, то все ж, расставшись с ним, вы считали бы его за человека очень умного, потому что ум, когда он говорил о самых обыкновенных вещах, светился в глазах его, где привыкли искать хитрость, которую любили ему приписывать. На него находили минуты вдохновенья, и это случалось именно в минуты опасностей; казалось, что огонь сражения зажигал что-то в душе его, и тогда черты лица, вытянутые, глубокие, вспрыснутые рябинами, и бакенбарды, небрежно отпущенные, и другие мелочные особенности приходили в какое-то общее согласие: из мужчины невзрачного он становился Генералом Красным. Глаза его сияли».

Воевал он прекрасно. В этом никто не сомневается. Что же касается Екатерины Павловны Багратион, то большую часть этого своего замужества она провела в путешествиях. Современники даже называли ее «блуждающей княгиней».

По образному выражению одного из авторов, княгиня Багратион «создала свое Отечество в собственной карете, настолько долго она отсутствовала в России, переезжая из одной страны в другую».

Известно, что в 1802 году князь Багратион с женой были отпущены в Италию на отдых, но точных сведений о поездке нет. Скорее всего, на нее у князя просто не хватило денег, да и содержать дом ему, человеку расточительному, было трудно. В том же 1802 году, по прошению Багратиона, казна купила у него деревню. «Обычно так поступали запутавшиеся в долгах вельможи в надежде, что потом, по какому-нибудь случаю, государь подарит новую деревню. Из прошения Багратиона государственному казначею Л. И. Васильеву видно, что он был в долгу как в шелку: за ним числился казенный долг -28 000 рублей (то есть он брал в долг полковые деньги) и партикулярный долг — 52 000 рублей. Государь постановил заплатить Багратиону за взятую в казну деревню 70 650 рублей, вычтя из них казенный долг. Полученных денег Багратиону оказалось мало, и он стал занимать в долг под проценты у петербургских купцов».

В частности, весной 1804 года он «подписал долговое обязательство на 3381 рубль под большие проценты у петербургского купца Бартоломея Дефаржа с обязательством вернуть деньги через два месяца. Он смог вернуть лишь 500 рублей, и Дефарж подал на генерала иск».

К счастью, наступил 1805 год, и рассмотрение дела было отложено за убытием князя Багратиона на войну. И, скорее всего, господин Дефарж так и не получил с Багратиона свой долг, ведь с 1805 года войны пошли одна за другой.

По свидетельству генерала А. Ф. Ланжерона, Екатерина Павловна «недолго удовлетворялась таким мужем».

В том смысле, что она «недолго пожила со своим вечно занятым службой и походами мужем, и, соскучившись по иной жизни, более ей подходящей, уехала в Вену, где и пришлась ко двору и в прямом и в переносном смысле».

Таким образом, по меткому определению биографа Петра Ивановича Е. В. Анисимова, «семейная жизнь Багратиона дошла до своего Аустерлица».

В результате как русско-австрийская армия, в которой авангард Багратиона составлял крайний правый фланг, была разбита Наполеоном в 1805 году, так и его петербургский дом опустел навсегда. Короче говоря, княгиня бросила все и уехала в австрийскую столицу — развеяться. «С тех пор Екатерина Павловна Багратион зажила своей отдельной, светской жизнью. <.> Впрочем, таких замужних, но свободных от брака прелестных проказниц в тогдашнем Петербурге было много».

По сути, в 1805 году княгиня окончательно порвала с мужем. Детей у супругов не было, и отъезд в Европу, с ее точки зрения, не составил большой проблемы.

//__ * * * __//

За границей Екатерина Павловна Багратион произвела фурор: внешне очень привлекательная, эксцентричная, да к тому же с огромным состоянием, которое она расточала с каким-то почти безумным легкомыслием, она сводила с ума и романтически настроенных поэтов, и вполне серьезных принцев. Ей увлекались, ей завидовали, ей пытались подражать.

Говорят, в Дрездене ею всерьез увлекся прусский принц Людвиг из княжеского рода Гогенцоллернов. Екатерина Павловна стала последней его любовью: 10 октября 1806 года он был убит в сражении при Заальфельде в Тюрингии.

Не избежал ее обаяния даже великий Гете. В 1807 году он встречался с ней в Карлсбаде и восторгался ее красотой. Там она шила себе умопомрачительные наряды и устраивала роскошные балы.

«При всей красоте и привлекательности она не могла не собрать вокруг себя замечательного общества, — писал Гете. — Чудный цвет лица, алебастровая кожа, золотистые волосы, таинственное выражение глаз.»