Петр II - Николай Павленко Страница 39

Забаву императора обслуживал значительный штат людей во главе с егермейстером в ранге полковничьего чина Михайлом Селивановым, получавшим годовое жалованье в размере 395 рублей 55 копеек. В его подчинении находились, если так можно выразиться, две команды, одна из которых занималась охотой на зверей, другая — на птиц. В составе первой команды числились самые высокооплачиваемые специалисты: пять русских егерей, одному из которых платили 110 рублей в год, а остальным четырем — по 90 рублей. Годовое жалованье двум курляндским егерям составляло по 120 рублей каждому. Двум валторнистам платили по 90 рублей каждому, а доезжачему — 80 рублей.

Расходы на содержание остального штата состояли из денежного и натурального жалованья. Ответственному за содержание псарни Андрею Рыкулову платили 12 рублей, 10 четвертей муки, четверть крупы, шесть пудов мяса и пуд соли. Жалованье 31 охотника равнялось 10–12 рублям, натуральная его часть была такой же, как у заведовавшего псарней, за исключением мяса. Всем им положено было выдавать по два мундира на год: один парадный из зеленого сукна, другой для полевой охоты. Семи наварщикам платили по 6 рублей, натуральная часть жалованья была такой же, как и у охотников, но в их экипировку входил только мундир из сермяжного сукна.

Среди персонала, входившего в команду, занимавшуюся птичьей охотой, самым высокооплачиваемым был орловщик. Ему было определено жалованье в 15 рублей, 15 четвертей муки, четверть крупы, шесть пудов мяса и пуд соли. Остальные 45 человек, занятых птичьей охотой, были разделены на три отряда по 15 человек в каждом — кречетников, сокольников и ястребников. Размер денежного и хлебного жалованья и экипировка были такими же, как у охотников.

Автор специального исследования о царской охоте Н. И. Кутепов считал, что чины птичьей охоты Семеновского потешного двора «не входили в состав той царской охоты, среди которой юный царь проводил почти все дни своего пребывания в Москве, охоты, проживавшей в селе Измайловское. Семеновские охотники, кажется, никогда не потешали этого императора, а занимались лишь выноскою доставляемых на потешный двор ловчих птиц да сопровождением последних в чужие края в подарки иностранным владетелям» [126].

Итого при охоте находилось 113 человек, им платили жалованья деньгами 2545 рублей 55 копеек, а также муки 998 четвертей, крупы 99 четвертей, мяса 590 пудов, соли 107 пудов [127].

Птиц, собак, лошадей, а также верблюдов надо было кормить. Роспись не сообщает сведений о расходах на приобретение продуктов и фуража (их, скорее всего, поставляло дворцовое хозяйство), но ограничивается сообщением количества мяса, муки, соли и прочего. Так, птицам надлежало выдавать по пуду говяжьего мяса в день, а собакам — по два пуда. Кроме того, борзым и гончим собакам положено выдавать две тысячи четвертей овсяной муки, 72 четверти шкварок (остатки из вытопленного сала) и 40 пудов соли. Конюшня охотничьего хозяйства насчитывала 224 лошади, за семь месяцев на их корм предполагалось издержать 1588 четвертей овса и 35 280 пудов сена.

Выезд на охоту, или, как тогда говорили, в поход, представлял зрелище, привлекавшее внимание москвичей. В нем участвовало девять верблюдов, каждый из которых был навьючен двумя четвериками зерна на месяц; соли каждому верблюду полагалось по полпуда на год, сена — по 2 пуда 20 фунтов.

В походе участвовало восемь крытых фурманов, нагруженных 12 солдатскими палатками для охотников, кречетников, сокольников и ястребников, а также два намета, предназначавшихся для собак и птиц. В зимние месяцы охотничий кортеж состоял из 52 саней, трех ненагруженных телег и др. [128]

Зубов Алексей Федорович.

Измайлово. Отъезд императора Петра II на соколиную охоту

Но горе было населению округи, если там в летние месяцы появлялся император в сопровождении охотничьей свиты, лошадей и своры собак. В сентябре 1729 года царь, например, выехал на охоту с 620 собаками. Можно представить себе, насколько безжалостно вытаптывались посевы!

Саксонский посланник Лефорт отметил и охлаждение императора к охоте в ноябре 1729 года. Чем это было вызвано, неизвестно: быть может, на пятнадцатом году жизни Петр вспомнил о том, что кроме охоты императору пристойно заниматься и более важными делами; быть может, он попросту пресытился охотой и кочевой жизнью настолько, что она ему опостылела.

В депеше, отправленной 21 ноября, Лефорт сообщил о любопытном эпизоде, произошедшем в Туле: «Дней шесть тому назад, когда царь сидел за столом, а льстецы хвалили его охотнические подвиги, между прочим истребление 4000 зайцев, он громко отвечал: „Это похвально, но я захватил еще лучшую добычу, ибо привожу четырех двуногих собак“. С этими словами он вышел из-за стола». Присутствовавшие были поражены этой загадочной фразой, но разгадать ее не смогли. Кого император подразумевал под «двуногими собаками», так и осталось тайной.

В той же депеше Лефорт сообщал даже об «отвращении», которое Петр II начал испытывать к охоте. «Это отвращение, — писал саксонский посланник, — дошло до такой степени, что третьего дня при въезде сюда он раздал всем желающим большую часть своих собак, посылая охоту ко всем чертям и употребляя бранные слова, относящиеся к подстрекателям» [129].

Факт раздачи собак подтверждает и вполне объективный источник — ведомость, кому и сколько их было роздано. Согласно этой росписи, больше всех получил отец фаворита Алексей Григорьевич Долгорукий: 50 гончих русских, восемь французских. За ним следовали Василий Волынский, которому было подарено 16 гончих, и князь М. М. Голицын — он получил 12 гончих. Остальные одиннадцать получателей довольствовались от одной до шести-семи собак. Всего было роздано 124 собаки; осталось же: борзых три, гончих 12, французских гончих 42, так называемых кровавых четыре и такс девять. Всего получается 70 собак [130].

(Правда, численность розданных и оставленных собак вызывает сомнение. Дело в том, что 16 октября 1729 года тот же Лефорт сообщал, что свора императора во время охоты в районе Тулы состояла из 200 гончих собак и 420 борзых, большинство из которых было роздано желающим. Установить, какие сведения нужно считать более достоверными, не удалось.)

Но и после раздачи собак увлечение охотой у императора не прошло. В декабре император развлекался охотой ежедневно, а в январе 1730 года выезжал на охоту дважды: один раз уехал на сутки охотиться на медведей в окрестностях Москвы, а в другой раз — на три дня за 15 миль от старой столицы. Выходит, страсть к охоте Петр Алексеевич так и не преодолел. Что ж, недаром говорят: охота пуще неволи.