Другая медицина. История врача, который спасает тех, кому некому больше помочь - Евгений Косовских Страница 4

С семьей Саши мы поддерживаем общение до сих пор. У него растет прекрасный сын. А его жене я передал главное наставление от Саши: чтобы после его смерти она вышла замуж за другого без угрызений совести. Он действительно хотел этого, но супруге так и не сказал.

По его же настоянию я купил «Ладу Калину» – машина действительно служит верой и правдой, помогая мне и моим пациентам. Именно на ней я впервые поехал на выезд проекта «Другая медицина». Именно в ее багажнике я возил лекарства подопечным и вел приемы.

И каждый раз я вспоминал Сашу. Он не открыл сыроварню, не стал отцом дочери, но сделал нечто большее – вдохновил меня. И теперь благодаря ему я могу помогать многим людям и воплощать в жизнь все то, что мы с ним обсуждали.

Но это уже совсем другая история.

В этой книге я расскажу вам о том, как начинался проект «Другая медицина», о наших волонтерах, подопечных, о том, как живут люди улиц, почему их не надо бояться и как мы помогаем им вот уже более двух лет.

Глава 2

Детство

Мое детство прошло в СССР. И проходило оно очень бодро и весело.

Своему другу – игрушечному льву – я ставил уколы, а родственников «пытал» электроприборами: игры со стеклянными шприцами «Рекорд» и старыми кипятильниками казались жутко интересными. Даже в детский сад, в то время когда все мои сверстники приходили с игрушками, я приходил с утюгом.

По рассказам мамы, когда я плакал и она никак не могла меня успокоить, в кровать клался сломанный утюг, затем кроватку откатывали подальше от розетки. Тогда я вставал в кроватке на ноги, упирался руками в стену и таким образом подкатывал кроватку к розетке. Вилка утюга с пыхтением и упорством благополучно оказывалась в розетке – салют искр был обеспечен.

Просто пить компот тоже было скучно. Поэтому, допивая напиток, я высоко поднимал чашку и затем отпускал ее, наблюдая за тем, как та летит до пола и звонко разбивается, разбрызгивая осколки по кухне. Позже мне давали в руки только эмалированную кружку. Однажды бабушка, приехавшая под Новый год побаловать меня подарками, была в полном недоумении, наблюдая на кухне следующую картину: ее любимый внук, болтая ногами, сидел на табурете и пил компот из помятой металлической кружки с отбитой местами эмалью. Что тут сказать – был скандал. Мама не растерялась и предложила напоить меня из фарфоровой чашки. После того, как я, смеясь, разбил три из них, бабушка согласилась с мамой, вернув мне мою побитую и погнутую кружку.

Я родился летом в небольшом рабочем поселке на Среднем Урале. Поселок этот известен тем, что в нем находилась шахта, в которой в 1918 году захоронили князей и княгинь царской крови (например, великую княгиню Елизавету Федоровну Романову), – сейчас там стоит мужской монастырь Новомучеников российских.

На тот момент в поселке было много заводов: завод по воспроизводству фанеры, древесного угля, завод по производству чугуна, существовавший со времен Демидова. Папа работал в пожарной охране пожарным, а мама – няней в детском саду. Еще у меня есть старшая сестра. Разница в возрасте у нас с ней небольшая – полтора года, и мы всегда друг друга поддерживаем.

В свое время родители отказались от благоустроенной квартиры и приобрели дом в частном секторе – с палисадником, огородом и баней. Нашу семью знали не только на нашей улице, и к нам ежедневно приходили родственники и соседи – попить чай с маминой выпечкой, которая всегда получалась «на ура», и поделиться своими радостями и печалями.

Укрытия в нашем доме тоже искали – например, соседка, нередко ругавшаяся со своим подвыпившим мужем. Мама, как могла, успокаивала ее и шла разбираться с обидчиком – сначала словами, а порой и силой… Нашу семью уважали, и достаточно было маме появиться во дворе разгневанного мужа, как все успокаивалось: сломанные полки ремонтировались, разбитая посуда сметалась в совок, а выбитые стекла вставлялись на место.

Меня всегда поражал этот мамин внутренний стержень, отсутствие страха в экстренных ситуациях, решимость и то, как все это сочеталось с ее красотой и женственностью.

Папа же погиб, когда мне было пять лет. К тому моменту они с мамой уже были в разводе, а за ней ухаживал мой будущий отчим, который в дальнейшем воспитывал меня как своего сына. Мы не были с ним друзьями, и какое-то время у нас с ним были разные взгляды на жизнь. Но после моей службы в армии и начала семейной жизни все изменилось. Теперь мой отчим – самый дорогой для меня человек после мамы.

Честно признаться, в школу я ходил с большой неохотой, мне там было совсем неинтересно. С детства мои гиперактивность и исследовательский ум делали меня непоседой. Очень сложно было высидеть на месте сорок пять минут и при этом еще что-то понять из урока. Кроме того, надо было идти два километра по морозу через реку. Школьных автобусов не было и в помине, а вот школьные валенки были! Помню, как в одну из холодных зим стоял сильный мороз и дул сильный ветер. Мои одноклассницы снимали серьги перед походом в школу, чтобы не отморозить мочку уха. В один из дней мы пришли в школу в буквальном смысле слова заледеневшие: на бровях и ресницах лежал иней. Из четырнадцати человек до школы добралось только пятеро моих одноклассников, и уроки хотели отменить, но в расписании стояли геометрия и французский язык, и мы решили остаться, чтобы согреться и посетить любимые предметы.

Мой школьный друг – тоже Евгений, – начинающий шалопай, жил неподалеку от меня, и в школу и обратно мы ходили с ним вместе. С большой охотой мы ходили только на геометрию, черчение, французский язык и химию. Химию преподавала директор нашей школы – Вера Павловна. Она была мировым человеком и всегда оставалась на стороне ученика. Для меня она была настоящим эталоном директора. Помню, как на занятии по физической культуре нам в руки попал классный журнал. По физике у нас с моим товарищем выходило «два» за четверть, и мы наставили себе «троек» и «четверок», с детской наивностью полагая, что за «пятерки» нас могут, что называется, «спалить» и наказать вплоть до отчисления из школы: в конце 1998 года законы были строгие. Но, как это часто происходит, учитель по физике, помнившая все свои оценки, поймала нас с поличным. В тот же день нас вызвали на ковер к директору. Вера Павловна строго погрозила пальцем, но затем выслушала нас и… вошла в наше положение! Она доступно объяснила, что оценки, заработанные собственным трудом, и честность – это признак настоящего человека. Все просто: если ты честен – то ты сильный. Тогда я и задумался: может быть, настало время становиться сильным? Тогда Вера Павловна, поняв, что в подростковой голове произошло осознание, отпустила нас и сказала:

– Наказание обязательно будет, но немного позже.

Неделю я проходил в режиме ожидания, стал как шелковый, не пропускал учебу и даже ежедневно подходил к директору с вопросом: «Вы придумали мне наказание?» Она улыбалась и отвечала, что еще нет.

Еще неделю я не пропускал уроки, даже по русскому языку получил «четыре», хотя раньше для меня уже «тройка» была радостью. В конце недели Вера Павловна подошла ко мне в коридоре и с прежней добродушной улыбкой сказала, что мое наказание закончилось! О, во мне перевернулись горы, вулканы и вообще вся планета. И пришло осознание ее методики воспитания. К тому моменту мне уже не хотелось пропускать занятия и получать «трояки». Мне захотелось стать нужным для общества человеком.