Мессианское наследие - Майкл Бейджент Страница 4

Не следуя ортодоксальным взглядам на личность Иисуса Христа, «Последнее искушение» Казанзакиса кажется тем не менее произведением страстно религиозным, страстно экзальтированным и страстно преданным христианству. Несмотря на это, роман был запрещен во многих странах, включая родную автору Грецию, а сам Казанзакис отлучен от Церкви. Среди научных работ хочется упомянуть разошедшийся гигантскими тиражами «Пасхальный заговор» Шонфилда, вызвавший среди читателей шквал возмущения.

В 1983 г. Давид Рольф, сотрудник лондонского Уикенд Те-левижен и Канала 4, приступил к созданию трехсерийного телевизионного документального фильма под названием «Иисус: Свидетельства очевидцев». Создатели сериала не выразили собственной позиции и не высказали сколько-нибудь оригинальной точки зрения. Они просто попытались сделать обзор научных работ, посвященных Новому Завету, и дать оценку различным теориям и концепциям. Незадолго до начала съемок выступили британские издательские группы и потребовали наложить запрет на осуществление этого смелого проекта. А в 1984 г., когда съемки уже закончились, было решено устроить предварительный просмотр для парламентариев, которым, прежде чем сериал появится на телеэкране, предстояло дать ему идеологическую оценку. И хотя в результате следующих просмотров выяснилось, что фактический материал в сериале излагается совершенно здраво, без полемического задора, однако клирики англиканской церкви забили тревогу и заявили, что они готовы оказать помощь всем членам своей конгрегации, чьей душе повредят эти телепрограммы.

Авторы сериала «Иисус: Свидетельства очевидцев» стремились пробудить среди простых мирян интерес к Новому Завету. Однако ни одной из представленных научных концепций, за исключением высказанной в «Пасхальном заговоре», не удалось завладеть общественным сознанием. Несколько работ, таких, как «Иисус-маг» и «Гностические Евангелия», вызвали широкий отклик: на них писались рецензии, их обсуждали и активно предлагали для прочтения, но круг их читателей ограничивался весьма специфическим типом людей, зсерьез интересующихся подобными проблемами. Исследования последних лет нашли своего читателя преимущественно среди специалистов. Впрочем, большинство этих трудов и были написаны исключительно для специалистов; неподготовленный читатель не сможет ничего в них понять.

Что же касается широкой общественности и духовенства, окормляющего свой народ, то упомянутые выше работы можно было бы и не писать. Созданный Джорджем Муром и уходящий своими корнями в древнейшие христианские ереси и в Коран образ Христа, пережившего Распятие, получил широкое распространение в исламе и исламском мире. Однако когда нечто подобное заявили Роберт Грэйвс, а затем доктор Шонфилд, то их гипотезы породили столько скандалов, столько скептических замечаний было высказано по их поводу, что казалось, подобные предположения никогда прежде не обсуждались.

Что касается Нового Завета, то любая идея, будь то подлинное открытие или высказанное кем-нибудь мнение, дает богатую пищу для умов, которая с неимоверной скоростью поглощается и исчезает. Поэтому каждая подобная гипотеза должна высказываться вновь и вновь как непростывшая новость, но лишь затем, чтобы исчезнуть вновь. Многие читатели прореагировали на некоторые сделанные в этой книге утверждения так, словно «Пасхальный заговор», или «Царь Иисус» Грэйвса, или «Ручей Керит» Мура, или что-нибудь еще в этом роде, например Коран, никогда так и не были написаны.

Это чрезвычайно странная ситуация, возможно, самая странная среди широкого спектра научно-исследовательских направлений в современной исторической науке. Во всех прочих сферах исторических исследований новый материал усваивается научным сознанием. Он может оказаться спорным. Может вызвать реакцию отторжения. Или же он может быть принят к сведению и усвоен. Словом, людям как минимум известно, какие открытия были сделаны в последние дни, а о каких говорили двадцать лет тому назад, пятьдесят или даже семьдесят. Залог подлинного успеха заключается в том, что старые открытия и спорные утверждения образуют питательную среду — почву, на которой вырастают и созревают новые открытия и новые дискуссии, таким образом, корпус научных знаний, подобно всякому живому организму, обновляется и живет. Революционные теории могут быть усвоены научным сознанием или отвергнуты, но даже из этих теорий и из фактического материала, накопленного ими, извлекаются крупицы знания. Так возникает сопряжение идей — контекст, в котором существует научная мысль. Совокупный вклад, сделанный многими поколениями талантливых ученых, образует научный капитал, который неуклонно возрастает, и наше миропонимание углубляется. Таким образом мы постигаем историю в целом, ее отдельные эпохи и события. Точно так же мы соприкасаемся с образами короля Артура, Робин Гуда или Жанны д’Арк, которые приобрели целостность и завершенность. Поскольку наука постепенно обогащается все новыми материалами, эти образы постоянно развиваются, постоянно видоизменяются, постоянно конкретизируются.

Что же касается широкой общественности, то ее представления о Священной Истории Нового Завета разительно контрастируют с состоянием исторической науки. Они остаются статичными, невосприимчивыми к новым достижениям, новым открытиям и новым находкам. Любое полемическое заявление принимается в штыки, словно ничего подобного никогда не говорилось. Так, богословские суждения епископа г. Дарема (США) навевают страх и ужас, кажется, что его снискавшего общественное признание предшественника, архиепископа Темпла, никогда не было на свете, что в эпоху между двух войн он никогда не возглавлял англиканскую церковь и никогда не делал заявлений, совершенно сходных с нашими.

Любой научный вклад в библеистику подобен следу, оставленному в песках и почти мгновенно засыпанному. В этом песке все исчезает фактически бесследно для общественного сознания. Необходимо постоянно обновлять следы, но лишь затем, чтобы их вновь и вновь поглощали пески.

Почему это происходит? Почему библеистика, дорогая сердцу многих верующих, выработала столь устойчивый иммунитет к эволюции и развитию? Почему огромному большинству правоверных христиан приходится довольствоваться весьма скудными знаниями о Том, кому они поклоняются, — значительно более скудными, чем знания об исторических личностях, играющих в жизни людей куда меньшую роль? В прошлом, когда подобные знания было трудно и опасно доводить до общественного сознания, у подобной позиции было некоторое оправдание. Однако в наши дни подобные сведения стали доступны и безопасны. Однако воцерковленные христиане остаются столь же невежественными, как и их предки, жившие много веков тому назад; они придерживаются незамысловатых истин, усвоенных еще в детстве.

Ортодоксы могли бы справедливо утверждать, что традиционные взгляды укрепляют благодатность и стойкость христианской веры. Однако нам кажутся подобные объяснения неудовлетворительными. Христианская вера, возможно, и в самом деле благодатна и непоколебима. История подтвердила справедливость этого. Но мы не касаемся проблемы веры, которая, конечно же, должна оставаться делом сугубо личным и сокровенным. Мы говорим только о документально подтвержденных исторических фактах.

Незадолго до выхода на экран упомянутого выше телесериала транслировалась дискуссия специалистов по библейским вопросам. Из числа духовенства было выбрано большое число знатоков Библии, согласившихся прокомментировать и оценить подготовленные программы и тот скрытый потенциал, которым обладает изложенная в них информация. Во время ряда заседаний многим участникам этой дискуссии удалось выработать общее мнение. Именно оно было в прошлом году озвучено епископом Дарема, а также архиепископом Кентерберийским, а также оказалось в центре внимания последующего заседания Синода англиканской церкви.