Стальная акула. Немецкая субмарина и ее команда в годы войны. 1939-1945 - Вольфганг Отт Страница 4

— Мне раздеться? — спросила Молли.

— Можешь не торопиться, — ответил Хейне.

При расставании профессор Хейне вручил Штолленбергу галстук.

— Прошу вас, поймите меня правильно — этот галстук подойдет вам больше.

Штолленберг тут же надел его.

У ворот сада Хейне заявил:

— Завтра утром я отошлю наши заявки в Киль; рекомендации старика пошлем позже. Я буду на борту к десяти. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи всем, — сказал Тайхман.

Когда они остались наедине, Штолленберг предложил пойти к девочкам.

— Это что, выкрутасы Молли на тебя так подействовали?

— Молли меня не волнует. Я просто не пойму, почему мы должны в тоске глядеть на луну, пока Герд будет шикарно проводить время?

— Значит, все-таки Молли.

Они отправились в квартал красных фонарей.

Сначала они с трудом ориентировались. Вокруг было темно, уличные фонари притушены. Первый же дом, куда они зашли, был так переполнен, что им пришлось бы долго ждать своей очереди, и они решили уйти отсюда.

— Мальчики, приходите через час, места будут, — крикнула им вслед мадам.

— Слишком долго ждать, — ответил Штолленберг, ухитрившись не покраснеть.

— Ты, похоже, здорово озабочен.

Тайхман удивился, как сильно подействовали на Штолленберга несколько бокалов красного вина. У следующего дома стояла группа моряков торгового флота — им удалось прорвать блокаду, объяснили моряки. Они только что прибыли из Южной Америки и намеревались поправить здоровье.

— Хорош хвастаться, — сказал Тайхман.

— А кто хвастается? Мы дважды уходили от английских эсминцев — дважды.

— Должно быть, это были очень тихоходные эсминцы, — заметил Тайхман.

— Скажешь тоже. Приходилось давать полный ход. Один из эсминцев открыл по нас огонь, но не попал.

— Ваше корыто, должно быть, слишком маленькое, чтобы в него можно было попасть, — усмехнулся Тайхман.

— Заткни свою глотку. Судно большое, но тоннаж засекречен.

— Небось какая-нибудь шлюпка, — гнул свое Тайхман. — Такая малюсенькая, что англичане ее даже не заметили, а стреляли просто так, чтобы проверить свои пушки.

— Ты называешь танкер в 12 ООО тонн шлюпкой?

— Ого. А ты говорил, что тоннаж засекречен.

Не дожидаясь начала драки, Тайхман и Штолленберг двинулись дальше.

— Если ты будешь нарываться на драку с каждым встречным, — заметил Штолленберг, — то мы никогда не закончим свое дело.

В следующем доме они уселись за маленький столик. Девушки работали наверху, и, когда одна из них спускалась, ее тут же перехватывал кто-нибудь из посетителей. Штолленберг заказал два стаканчика шнапса. Когда их подали, оказалось, что это двойные порции.

— Дороговато будет, — заметил Тайхман.

— Я плачу.

— Только за выпивку?

— Нет, за все.

Немолодая женщина без двух передних зубов переходила от столика к столику, убеждая господ немного потерпеть — с минуты на минуту должны появиться две очень интересные девушки.

Чтобы посетители не скучали, в зале появилась обнаженная танцовщица. Но она была недоступна. Женщина без передних зубов с извинениями пояснила, что контракт с этой девушкой предусматривает только танцы, что она состоит в законном браке и довольно обеспечена.

Штолленберг заказал еще шнапса.

И снова им подали двойные порции.

— Я не заказывал двойные.

— А у нас здесь только такие, — ответил официант.

— Я не против, — сказал Тайхман.

Штолленберг опрокинул рюмку.

— Я думаю, с выпивкой дело пойдет легче, — ухмыльнулся Тайхман.

Мимо их столика прошла миленькая девушка и улыбнулась им, но ее заграбастал посетитель средних лет, который пришел раньше.

— А они ничего, — заметил Штолленберг.

— Эта девушка улыбнулась не тебе, а мне. — Тайхман проглотил свой шнапс. — У тебя, должно быть, плохо с глазами.

— А вот и профессионалки…

Прибыло подкрепление. У одной из девушек было расплывшееся тело, похожее на губку, огромные ляжки и торчащие колени. Ее напарница — сплошные кожа да кости.

— Я беру блондина, — сказала толстуха и уселась на колени к Штолленбергу.

Настоящая бочка, подумал Тайхман и не смог удержаться от смеха, увидев выражение лица Штолленберга. Тот неподвижно сидел на своем стуле.

— Я думаю, у тебя давно уже никого не было, — сказал Тайхман.

— Разве так приветствуют даму? — спросила губка.

— Это возмутительно, просто возмутительно, — завопил один из посетителей. — Я пришел раньше этих молокососов.

— Евгений, не ори так громко, — одернула его губка. — А то у тебя будут проблемы с Луняшкой.

Из-за бара появился гигант с огромным пузом, лысой головой и крохотными ушками, торчащими как ручки у кастрюли.

— Эй, Луняшка, ты там полегче, он уже поддатый, — произнесла губка.

— Господин, — принялся увещевать беспокойного клиента Луняшка. — Это уважаемое заведение, и на нас никогда не жаловались, поэтому попрошу вас вести себя прилично.

— З-заткнись! — взревел Евгений. — Ты, жопа с ушами!

— Я, пожалуй, проигнорирую это замечание, — сказал Луняшка.

— Евгений, спокойно, — вмешалась губка, а Луняшке добавила: — Он потом перед тобой извинится.

Луняшка скрылся за стойкой.

Евгений еще раз назвал это возмутительным.

— Успокойся, Евгений. Мы с этими мальчиками мигом закончим, и тогда настанет твоя очередь, — пообещала худышка.

Они запросили десять марок.

— Да вы спятили, — заявил Тайхман.

— Сегодня большой наплыв посетителей, поэтому цены соответствующие.

— Да у нас и денег-то таких нет, — поддержал приятеля Штолленберг.

— Ну ладно, так уж и быть, девять.

— Пятерка, и ни пфеннигом больше, — отрезал Тайхман.

— Мы так дешево не обслуживаем.

— Пять марок — это куча денег.

— Ладно, пойдет. Вы хорошие мальчики. Да и для начала неплохо. Как ты считаешь, Мариан?

— Сюда входит и стоимость выпивки, — произнес Тайхман.

— Бог ты мой! Может, ты хочешь, чтобы мы заплатили еще и за то, чтобы вы пошли с нами наверх? — завопила худышка.

— Девчонки, не шумите. Это же новобранцы, у них денег-то почти нет, — сказал пожилой моряк с торгового флота.