Черноморский флот в трех войнах и трех революциях - Александр Широкорад Страница 4

Но увы, Николай II выбрал самый худший из возможных вариантов. Он пропустил удобное время для высадки в Босфор [3]и в то же время продолжал тратить средства на подготовку Босфорской экспедиции в начале XX века. На Балтике началось строительство огромного порта и крепости в Либаве (Порт императора Александра 111). На оборудование крепости ушло около 15 миллионов рублей, порта — 45 миллионов. Одновременно велось строительство Порт-Артура и создание военной инфраструктуры в Маньчжурии.

В отличие от многих отечественных историков я уверен, что занятие Маньчжурии русскими войсками и постройка Порт-Артура были жизненно необходимы для России, иначе в 1905—1907 гг. мы имели бы японско-китайскую армию на всем протяжении границы на Дальнем Востоке. Кстати, это и произошло позже. Россия ушла из Маньчжурии и в 1932 г. получила на границе по Уссури и Амуру прояпонское государство Маньчжоу-Го и японскую Квантунекую армию.

Так что авантюрой были не действия русского правительства, а методы, какими они проводились. Создание надежной обороны в Маньчжурии требовало огромных средств, как минимум на порядок больше, чем было затрачено. В такой ситуации военные приготовления на Черноморском флоте должны были быть заморожены, а строительство порта в Либаве прекращено.

Да и вообще затея с Портом Александра III была безумием. Казалось бы, сама природа исключила создание там большой военно-морской базы — низменный песчаный берег, малые глубины, подвижные пески, отсутствие закрытой от ветров якорной стоянки. Не было условий там и для создания сухопутной крепости. Вне линии фортов предполагаемой крепости находились господствующие Гробинские и Капсиденские высоты.

Единственным преимуществом Либавы был незамерзающий порт. Но зато германская граница находилась всего лишь в тридцати верстах. Германский флот имел рядом несколько удобных якорных стоянок, а у русского флота к 1892 г. ближайшая крупная военно-морская база была за много сотен миль — в Кронштадте.

С одной стороны, постройка порта и крепости была наглым вызовом Германии, поскольку использование Либавы стало бы целесообразным лишь в ходе наступательных действий на суше и на море. А с другой стороны, это была ловушка для русского флота, который легко мог быть блокирован даже слабейшим противником. Либавская военно-морская база не годилась для оборонительной войны ни с Германией, ни тем более с Англией.

После поражения России в войне Либавская крепость и Порт Александра III были упразднены. Материальные потери, понесенные Россией в результате преступной либавской авантюры, превысили материальный ущерб, связанный с утратой Порт-Артура.

В 1928 г. Либаву посетил американский журналист, который с удивлением бродил по безлюдным кварталам пустых казенных зданий, по развалинам огромной крепости и осматривал огромный порт, вход в который затянуло песком. В своем репортаже о Либаве он провел аналогию с романом Г. Уэллса «Война миров».

Большевистские мифы о революциях 1905 и 1917 годов, насаждавшиеся у нас в течение 83 лет, в 1991 г. сменились еще более фантастическими демократическими мифами. Первые утверждали, что царь и его бюрократия терроризировали и грабили народ в интересах помещиков и капиталистов, а вторые доказывают, что царь-батюшка только и делал, что заботился об интересах народа, злодеи же революционеры, в основном из богатых, старательно мешали ему и были озабочены лишь одним — как бы сгубить «святую Русь».

На самом же деле от «азиатской» деспотии Николая II дворянство, интеллигенция и купечество страдали не меньше, чем рабочие и крестьяне. А термин «азиатское самодержавие» придумал не я, а лучшие представители аристократии России — князья Рюриковичи: П.В. Долгоруков и П.А. Кропоткин. Да и граф Л. Н. Толстой сравнивал методы правления Николая II с действиями кокандского хана.

К примеру, при Николае II перлюстрация писем крестьян и рабочих велась в исключительных случаях, при наличии достоверных сведений об их преступной деятельности. Письма учителей и младших офицеров читали чаще, но выборочно. Зато письма аристократов, полных генералов и министров читались жандармами все подряд, равно как и все письма «августейшей фамилии», кроме самого императора, разумеется. Известны случаи, когда новый министр внутренних дел обнаруживал копии своих писем к жене в письменном столе своего предшественника.

В начале XX века внешне Россия походила на цивилизованную европейскую страну. Так, например, Обуховский сталелитейный завод мог во многом дать фору заводам Виккерса, Шнейдера и Круппа. Существовали городские думы и другие органы самоуправления. Русский суд присяжных был довольно либеральным даже по европейским меркам.

Но увы, вместе с судом присяжных до 1905 г. существовал и средневековый церковный суд, который мог любого человека бессрочно отправить в застенок на Соловки, на Валаам, в Суздаль и в десятки других монастырских тюрем. Губернатор мог без суда и следствия выслать в места не столь отдаленные любого неугодного человека. При этом среди сосланных политических обычно было менее 5%. То прима гастролирующего театра откажется переспать с губернатором — наутро высылался весь театр. То, наоборот, аристократ соблазнит мещанскую или купеческую дочь, влиятельные родственнички пожалуются губернатору, и вот бедная девица со всем своим семейством отправляется в долгий путь …

Ялтинский генерал-губернатор Думбадзе, к примеру, запретил по всему Крыму женщинам купаться без купальников, даже в самых безлюдных местах. Дамы, нарушившие сей запрет, и мужчины, оказавшиеся неподалеку (а вдруг они подсматривали…), без суда и следствия высылались из Крыма. Замечу, что к 1905 г. купальные костюмы в России имели менее 0,01% всех женщин. А тот же Николай II постоянно купался голышом, и даже был заснят на кинопленку в оном виде. Да и дамам в купальниках [4]нужно было держать ухо востро на ялтинских пляжах. Выйдя из воды, дама должна была быстро идти в кабинку и там переодеться в «цивильный вид». А если дама на берегу на пару минут засмотрится на кавалеров или на проходящий пароход, то ей грозили штраф и высылка из Крыма.

Зимой 1908/09 г. на Думбадзе было совершено покушение. «Неизвестный стрелял в него на улице и скрылся затем в саду прилегавшего дома, перепрыгнув через забор. Думбадзе вызвал войска, оцепил дом и арестовал всех его обитателей, а затем приказал снести сам дом с лица земли артиллерийским огнем. Приказ был исполнен …

…Домовладелец принес жалобу в сенат … Никаких доказательств его причастности к покушению, конечно, не имелось. Террорист успел скрыться и не был пойман. В уничтоженном доме он не жил и, очевидно, совсем случайно выбрал это место для своего покушения» {2}.

Когда царю доложили о деяниях бравого градоначальника, он сказал: «Если бы у меня в те годы было несколько таких людей, как полковник Думбадзе, все пошло бы по-иному» {3}.