Власть - монополия на насилие - Олег Кашин Страница 4

И мне бы не хотелось в нынешних исторических обстоятельствах становиться добровольным помощником патриаршего пресс-секретаря, но я должен сказать, что самое неприятное во всем этом сюжете — то, что неубедительные слова пресс-секретаря не делают героев из организаторов «Серебряной калоши».

Я ушел с этой церемонии, именно, как принято говорить, покинул зал минут, может быть, через двадцать после ее начала, и присуждение награды «господину Гундяеву» застать как раз успел. И если церковь думает, что эпизод с патриархом как-то выделялся из общей стилистики церемонии, то это было бы ошибкой — в контексте происходившего на сцене награждение патриарха часами ничем особенным не отличалось от остального.

Началась церемония с танцевально-песенной истории про нашистку Свету — на сцене плясала девушка в пуховике, изображающая глупую провинциалку. Со Светой танцевали мужчины в омоновском камуфляже. Потом еще, — как раз чтобы разбить кувалдой не полученные патриархом часы, — появился актер в рабочем комбинезоне, изображающий «потомственного рабочего «Уралвагонзавода». Вот после этого рабочего, когда на сцену вышел певец, изображающий Всеволода Чаплина, я и ушел, и уже потом в новостях читал об остальных наградах — Владимиру Жириновскому, депутату Милонову, Аркадию Мамонтову. Не знаю, звучало ли со сцены слово «быдло», но не удивлюсь, если звучало.

Это был такой капустник, устроители которого очень хотели понравиться, условно говоря, «аудитории Болотной площади» — вот просто взяли все самые актуальные темы последних месяцев, от Чурова до полпреда Холманских, и перевели их на язык развлекательного телевидения путинских времен. И вот с языком-то и случилось непредвиденное: на этом языке хорошо шутить про тещу и про геев, а от того, что в шутке про тещу слово «теща» механически заменить на слово «патриарх», шутка острой и смешной не станет. Они хотели поговорить с Болотной площадью на ее языке, но оказалось, что просто не знают никакого языка, кроме своего собственного. И вот именно этим, а вовсе не нанесенным «вредом личности предстоятеля» они нанесли вред своим душам, да и не только своим.

15 июня 2012. Если бы я составлял золотой фонд высказываний российских чиновников — в хорошем смысле золотой фонд, то есть не курьезы, а действительно важные и умные слова, — то в этот золотой фонд я бы обязательно включил слова главы Российского футбольного союза Сергея Фурсенко по поводу задержаний российских футбольных фанатов в Польше. Фурсенко сказал: «Нам всем надо очень сильно задуматься. Выезжая в Европу, мы сталкиваемся с нормальным правовым полем, к которому не привыкли». Речь идет о российских футбольных хулиганах, уже получивших в Польше тюремные сроки в два и три месяца, и тех, кто еще только ожидает решения польского суда.

Это действительно очень важные слова, которые имеют отношение не только к околофутболу, хотя и на нем стоит остановиться чуть подробнее. Я совсем не футбольный журналист и даже не болельщик, за матчами Чемпионата Европы слежу вполглаза, но о футбольных фанатах я писал дважды в жизни. Первый раз — для одного далекого от спорта журнала я писал большую статью о том, что группировки футбольных хулиганов в действительности — это что-то вроде частных силовых структур, некоторые из которых регулярно зарабатывают тем, что берут у прокремлевских молодежных движений подряды на, скажем так, неправовое подавление оппозиционной активности, и второй раз — в декабре 2010 года после фанатских беспорядков на Манежной площади я писал, что власть вырастила из околофутбола ту силу, которую уже сама не способна контролировать.

И вот теперь эта сила оказалась, как сказал Фурсенко, в «нормальном правовом поле», и к ней уже не Владимир Колокольцев приезжает на переговоры с людьми в масках и не Владимир Путин садится с ними за круглый стол, а скучный польский суд раздает им месяцы тюрьмы. Как говорили в старину — почувствуйте разницу.

В «нормальном правовом поле» дубайская полиция (состоящая, очевидно, из каких-то сверхлюдей по сравнению с российскими коллегами) быстро ловит парней с золотыми пистолетами, которым в России тюрьма просто не может грозить по определению. В «нормальном правовом поле» фигуранты «списка Магнитского» чувствуют себя не хозяевами жизни, а людьми, у которых могут быть серьезные проблемы как минимум с пересечением границы.

Нормальное правовое поле — это вообще хорошо. В нормальном правовом поле истории с угрозами убийством не заканчиваются извинениями и подаренными часами. За укрывательство банды убийц не штрафуют на 150 тысяч рублей. За изнасилование бутылкой от шампанского полицейского не сажают под домашний арест. И, хоть Сергей Фурсенко и не задал этого вопроса, он все равно напрашивается: Почему же у нас правовое поле — не нормальное?

Чтобы ответить на этот вопрос, в золотой фонд высказываний российских официальных лиц я бы включил еще одну цитату, тем более, что она как раз посвящена Сергею Фурсенко. Вот эта цитата: «Можно там отбуцкать его за углом». Эти слова Владимир Путин, как известно, произнес на встрече с футбольными фанатскими объединениями. Все или почти все, кто сидел с ним тогда за столом, сейчас находятся в Польше. Они не виноваты, что в их стране власть объяснила им, что «отбуцкать» — это нормально, а соблюдать законы — нет.

30 мая 2012. Если вы не следите за происходящим в социальных сетях, то вы пропустили эту историю, поэтому коротко перескажу: Петербург, День города, из окон офиса социальной сети «В контакте» на Невском проспекте ее основатель Павел Дуров и вице-президент Илья Перекопский бросают пятитысячные купюры. Люди под окнами толкаются, дерутся из-за этих денег, топ-менеджеры снимают это на видео, а потом Павел Дуров в своем Twitter пояснит, что акцию пришлось прекратить, поскольку «народ начал звереть».

Я пересказываю сейчас эту историю и чувствую себя каким-то обозревателем отдела морали комсомольской газеты семидесятых годов, пишущим проблемный очерк о воспитании советских подростков. «Почему так случилось? Давайте разберемся». Дальше должны следовать какие-нибудь слова о размытых представлениях о добре и зле, об эрозии воспитания, о духовном Чернобыле, и еще какая-нибудь цитата типа «сынки чикагских миллионеров убивают детей из любопытства». Посмотрите хоть в Twitter, хоть в «Живом журнале», хоть в том же «В контакте» — ровно в таких выражениях о поступке Дурова сейчас и спорят, хоть давно нет ни комсомольских газет, ни проблемных очерков.

А на самом деле ведь все проще. Знаете, почему Дуров бросал деньги из окна и смеялся над людьми, которые суетились на тротуаре? Потому что ни сто, ни тем более семьдесят или сорок лет назад не было у нас такого Дурова, который провел бы этот неприличный эксперимент и закрыл бы тему раз и навсегда.

Собственно, в этом и состоит главная проблема — не в том, что под окнами дуровского офиса «народ звереет», а в том, что есть на свете много стран, люди в которых нашли ответ на все неочевидные для нас вопросы за много лет до Павла Дурова и тех, кто сейчас осуждает его или поддерживает. Марку Цукербергу, с которым принято сравнивать Дурова, не пришло бы в голову играть в такие игры ровно потому, что эти игры давно уже сыграны и проиграны теми самыми сынками чикагских миллионеров сто лет назад, и в исполнении Цукерберга разбрасывание купюр выглядело бы чем-то старомодным и пошлым.