Рюрик и мистика истинной власти - Михаил Серяков Страница 4

Что касается ильменских словен, то исследователи отмечают, что на их землях встретились два потока славянских переселенцев, один из которых шел с юга, а второй – с запада. «На Волхов пришло, видимо, не какое-то отдельное и самостоятельное племя “словен”, а просто какая-то часть днепровских славян. Наиболее древние типы височных колец “словен” – ромбощитковые завязанные – датируются XI в. и найдены в верховьях Днепра, а не в Новгородской земле» [23]. Горшки эсовидного профиля с небольшим венчиком из Приильменья имеют сходство с керамикой славянских памятников VII-X вв. лесостепи Восточной Европы, но особенно близки керамике культуры смоленских длинных курганов [24]. На селище Прость, одном из древнейших из известных на данный момент поселений в новгородском Поозерье, помимо керамики третьей четверти I тыс. н. э. встречаются и так называемые крапчатые бусы. Поскольку подобные бусы отсутствуют в нижних горизонтах Старой Ладоги середины VIII в., исследователи пришли к выводу, что на селище Прость есть слои более раннего времени. Сами крапчатые бусы были распространены в основном в Центральной и Западной Европе и на юге Восточной Европы во второй половине V – начале VI в. или, по другим оценкам, с конца V до конца VII в. Соответственно, находка подобного типа бус на северо-западе может быть «обусловлена расселением на севере лесной зоны каких-то пришлых “южных” групп, возможно, славян» [25]. На южный исток колонизации указывает и часть имен новгородцев: «Несомненную древность доказывают антропонимические параллели словенцев и новгородских словен XIII-XIV веков – с двух противоположных концов славянского мира: от подножий Альп и оз. Ильмень…» [26]

С другой стороны, еще А. А. Шахматов знаменитое новгородское цоканье, наиболее яркую и заметную черту этого местного диалекта, объяснил тем, что в VII-VIII веках ляшские поселения были распространены далеко на восток от территории современной Польши: «Ляхи были поглощены русскою волною, но, смешавшись с северно-русами, они передали им некоторые звуковые особенности, вызвав между прочим и смешение ц с ч» [27]. Внимательно проанализировав новгородские памятники письменности, Н. М. Петровский выявил в них обширный слой типично западнославянских имен и лексики, в результате чего пришел к выводу, что «можно предположить и западнославянскую основу в новгородском населении, оставившую свои следы в языке Новгородской I летописи и некоторых других памятниках» [28]. Характеризуя древненовгородский диалект, А. А. Зализняк отмечает, что «ряд изглосс… связывает его с западнославянскими (особенно с северолехитскими) и/или южнославянскими (особенно со словенским)» [29].

Н. М. Петровский отметил такие новгородские имена, как Варфоломей, Микула, Ян, Матей и Домаш, которые были достаточно слабо распространены в остальной Руси, но зато широко были представлены у западных славян. Сходство между ними касалось не просто отдельных имен, но и способа их образования, что указывает на весьма глубокие связи между этими группами славянства: «Наконец имеется целых два разряда личных имен, свойственных в России почти исключительно новгородской области и своими суффиксами близких к таким, которые среди нерусского славянства употреблялись в подавляющем большинстве случаев на западе и сравнительно редко на юге. При чтении новгородских памятников, в частности I Новгородской Летописи, бросается в глаза обилие личных имен с окончанием – ята (после шипящих – ата): Петрята, Гюрята, Воята, Нѣжата, Вышата… Таким образом, личные имена с суффиксом – eta, распространенные преимущественно у западных славян, а в России всего чаще встречающиеся в новгородской области, сближают эту последнюю опять с западнославянским миром» [30].

Ряд особенностей новгородского диалекта указывает на то, что некоторое время он развивался обособленно от основного ядра славян [31]. Так, новгородско-псковский является единственным праславянским диалектом, в котором отсутствует вторая палатализация, что свидетельствует о том, что его носители отделились от общего массива раньше остальных. Сам процесс второй палатализации Т. Лер-Сплавинский датирует II-IV вв., Ф. П. Филин – III-V вв., А. Лампрехт – 575-650 гг., К. Э. Бидуэлл, Х. Бирнбаум – 600-750 гг., Ю. В. Шевелев, З. Штибер – VI-VII вв., В. Н. Чекман – V-X вв. Таким образом, данные языкознания также указывают на весьма раннее отделение предков новгородцев от остальных славян и их переселении на новую родину. Анализ гидронимов приводит лингвистов к аналогичному выводу: «В Новгородско-Валдайской и Тверской области и прилегающих к ним районах Псково-Чудской области много ранних восточнославянских названий, что свидетельствует об очень ранней славянизации большей части территории. С этим согласуется и сравнительно небольшой процент субстратных называний (10,2 %)» [32].

На западное происхождение части будущих жителей Новгорода указывает не только лингвистика, антропонимия, но и антропология: «…Узколицые суббрахикефалы Новгородской земли обнаруживают ближайшие аналогии среди краниологических материалов балтийских славян. Так, черепа ободритов… также суббрахикефальны (черепной указатель 76,6; у новгородских словен – 77,2) и узколицы (скуловой диаметр 132,2; у новгородских словен – 132,1). Весьма близки они и по другим показателям… Все эти данные свидетельствуют о том, что славяне, осевшие в Ильменском регионе, имеют не днепровское, а западное происхождение» [33]. На западнославянский регион указывает и археология. Рассматривая различные группы новгородской керамики, Г. П. Смирнова отметила: «Аналогии первому типу новгородской керамики обнаружены в керамическом материале поморских славянских поселений северных районов Польши и германских земель. Рассмотренная новгородская керамика наиболее близка к варианту группы Фрезендорф и Тетерев. И мекленбургская, и новгородская керамика одинаково датируются X в. Однако, если эта группа керамики в Мекленбурге генетически связана с более ранними формами и дает дальнейшее развитие, то в Новгороде керамика первого типа не имеет предшествующих форм и исчезает в середине XI в.» [34]. В другой своей работе исследовательница отметила, что аналогичная западнославянской керамика появляется в Новгороде в наиболее древних его слоях: «На основании сопоставления новгородской лепной посуды с керамическим материалом славянских памятников северо-западных областей СССР, а также с материалами VIII-IX вв. из Польши и ГДР можно сделать вывод о том, что слой, лежащий ниже мостовых, относится к более раннему времени, чем середина X в.» [35]. Ценность керамического материала заключается в том, что он свидетельствует о перемещении в Новгород отдельных групп западнославянского населения, поскольку сосуды явно не везли через море на продажу. В. В. Седов, обратившийся чуть ранее к анализу данного керамического материала, пришел к следующему выводу: «Объяснить появление биконических и реберчатых сосудов на ранних славянских памятниках Приильменья можно только предположением о происхождении новгородских славян с запада, из Венедской земли» [36].