Алла Ларионова и Николай Рыбников. Любовь на Заречной улице - Лиана Полухина Страница 4

Неудача не обескуражила меня. Напротив, если я раньше и колебалась, то теперь твердо решила: буду поступать только во ВГИК. Жизни без него, без его атмосферы, без живых легенд экрана, которых здесь можно было вот так запросто встретить, учиться и затем работать рядом с ними, я уже себе не представляла.

Понимая, что актрисы из меня не получится, режиссера и оператора тоже, по зрелом размышлении (уж очень хорошо я сочинения писала!) подала документы на сценарный факультет. Через несколько дней приехала узнать расписание консультаций и экзаменов.

Площадка возле института уже с утра была запружена жаждущими и страждущими.

К нам – я была с двумя подругами – устремился какой-то оператор с просьбой попозировать ему: он хотел опробовать цветную пленку на наших голубых платьях разного оттенка. Нам освободили пространство на солнечной стороне, и мы внутренне ликовали, подчиняясь приказам оператора под любопытствующими и не без зависти взглядами многочисленных зрителей. Чем не киносъемка?

Как на крыльях, я влетела в здание института и лицом к лицу столкнулась с Марком Семеновичем Донским. Поздоровалась. Он машинально кивнул, собрался было пройти мимо, но, взглянув на меня, остановился.

– Откуда ты, прелестное дитя? А главное – куда? Я помню тебя.

– Поступаю вот…

– На актерский?! Девочка моя, талантливо сидеть в классе – это еще не значит…

– Нет, на сценарный.

На мгновение он онемел и воззрился на меня, как на сумасшедшую. Наконец обрел дар речи.

– Дай твой телефон, я позвоню родителям! Черт знает что задумала!

Телефона у нас не было. Донской схватил меня за руку и потащил в какую-то комнату.

– Ты совершаешь чудовищную ошибку! «Сочинения она хорошо пишет! По литературе – пять!» – передразнил он кого-то. – Какой из тебя сценарист? – кричал он на меня, как на родную. – Сценарии пишут Габрилович, Симонов, Михалков! Помимо драматургического таланта, здесь большой жизненный опыт нужен. Школьные сочинения – цыплячий писк! Ты бы хоть со знающими людьми посоветовалась! Они бы тебе объяснили, что сценарный на сегодняшний день – факультет безработных. Курс набирается раз в два года, по 14 человек. А фильмов в год – меньше десяти. Дипломированных актеров много незанятых, мы снимаем их в эпизодах, массовках. Наших сценаристов – тоже, чтобы они хоть как-то существовали. В «Молодой гвардии» немецкого часового убивает ножом парень со сценарного!

Я молчала. Что тут возразишь? Донской был прав.

– Да и не примут тебя, на твое счастье! Куда тебе тягаться с бывшими фронтовиками? Поступай в какой-нибудь другой институт. Не дури. Забирай документы, пока не поздно!

Алла Ларионова с мамой. 1950-е гг.

…Так закончился мой «очный» роман с кино. А «заочному», видимо, суждено было стать пожизненным.

Я никогда не соглашусь, что прославленные киноактеры такие же люди, как все. Нет, не такие. Понятие «звезда» означает высшую степень популярности, сильное и почти магическое воздействие красоты или таланта, личностного обаяния (а чаще того, другого и третьего) на наше сознание.

Иное дело, как сам актер распорядится этим даром небес. Одни суетятся, потребительски относятся к своему дару, мельчают, искусственно поддерживают горение – и гаснут. Другие до последнего часа горят чистым и верным светом, даже из-за туч – для всех нас.

Как Алла Ларионова. Именно потому еще она не такая, «как все».

Я не без прицела рассказала о Киностудии им. Горького, о ВГИКе конца сороковых, о встречах с актерами, сыгравшими молодогвардейцев, о разговоре с режиссером Марком Семеновичем Донским на тему перспектив у студентов института: именно в это время, точнее, годом раньше, в 1948-м, получив аттестат зрелости, Алла Ларионова подала документы на актерский факультет.

Набирали актеров и режиссеров (тогда они еще учились вместе) в свою мастерскую Сергей Герасимов и Тамара Макарова. Это был следующий набор после тех, кто снимался в «Молодой гвардии».

Надо сказать, что на Герасимова Ларионова не произвела впечатления, он не хотел ее принимать. Это, естественно, ее очень огорчило, но вряд ли было неожиданностью. О таланте ее судить было еще рано, о своей же внешности, в отличие от окружающих, она была невысокого мнения. «Я была крупная, нескладная, как обрубок, курносая, неотесанная», – вспоминала она о себе тогдашней. Впрочем, она всегда была самокритична.

Ее все-таки приняли – настояла Тамара Макарова. Сергей Аполлинарьевич уступил ей, но впоследствии снял Ларионову только в одном своем фильме – «Дорога правды». Во ВГИКе ходило поверье: сняться у Герасимова – это как получить талисман, приносящий счастье. Ларионова «завладела» этим талисманом уже после того, как стала знаменитой, – в 1956 году.

На ее курсе учились из ныне широко известных Кулиджанов, Ордынский, Сегель, Николай Рыбников. В учебных спектаклях она играла довольно разноплановые роли. К примеру, Матильду де ля Моль в «Красном и черном» Стендаля, графиню, утонченную даму, и Анфису из «Угрюм-реки» В. Шишкова, молодую женщину «из простых», сибирячку.

Мир большого кино распахнул перед ней двери еще в студенческие годы. А случилось это так.

Непревзойденный мастер фильмов-сказок Александр Птушко, знакомый зрителям по «Новому Гулливеру» и «Каменному цветку», готовился снимать фильм-былину «Садко» и подыскивал актеров. Разумеется, с помощью своих ассистентов. А одним из них был Георгий Натансон, тот самый, который три года назад работал у Довженко.

Вот что он пишет в своих «Воспоминаниях об Аллочке», о которых уже упоминалось в этой книге:

«На главную роль Садко был утвержден известный актер, русский красавец Сергей Столяров. А на роль Любавы Птушко поручил нам, его ассистентам, найти необыкновенной красоты молодую актрису. После тщательных поисков мы представили Птушко около 200 молодых актрис! Одну за другой он их тут же забраковал. Тогда я сказал Александру Лукичу, что у меня есть знакомая студентка 2-го курса актерского факультета ВГИКа. Очень красивая девушка, Алла Ларионова, которая, по моему мнению, может сыграть Любаву.

– Мне нужна, Георгий, профессиональная актриса, а не студентка.

Мы снова и снова представляли актрис-красавиц. Птушко их вновь „резал“. Я еще раз напомнил Александру Лукичу об Алле.

– Ну давай, давай, вызывай свою протеже, – бросил в раздражении Птушко, только чтоб я отстал. – Посмотрю уж, каков твой вкус. Но поиски продолжай. Готовьтесь к поездке в Ленинград и особенно в Киев и Одессу, там наверняка найдется то, что нам нужно.

Когда на „Мосфильме“ перед Птушко появилась Алла Ларионова, он, как и Довженко, озарился и воскликнул:

– Есть Любава! Иди, девочка, в соседнюю комнату, читай сценарий, готовься к съемкам. С Герасимовым договорюсь…».