Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты - Макар Бабиков Страница 4

— У меня такое же сложилось мнение.

— А почему Изачик представил новую докладную?

— По своей инициативе, мы ее не требовали.

— А не думаете ли вы, что он этим хочет отвести от себя часть вины? — Командующий в упор посмотрел на Визгина.

— Я в этом не сомневаюсь. Он понимает, что это серьезный провал, за него кто-то должен нести ответ. Готовил группу Сутягин, но под наблюдением и по инструкциям Изачика. Поэтому он и старается выглядеть стоящим в стороне. — Визгин не только подтвердил мысль командующего, но и показал, что он продумал эту деталь основательно.

— Вы этот момент заметьте. Это характеризует Изачика. С ним мы имеем не первый сомнительный случай.

— Понял, товарищ командующий, учту.

Мысли Головко снова вернулись к людям, оставшимся на Мегерее. С минуту он молчал, Визгин сидел не шелохнувшись.

— О гибели разведчиков мог сказать немцам только Коваленко, — наконец высказал утвердившееся у него мнение вице-адмирал.

— Скорее всего вы правы. Этим он отвел врага от поисков группы. И в какой-то степени прикрыл, обезопасил себя: немцы искать группу не будут, перепроверять его показания не у кого.

— Но Коваленко не мог совершенно точно знать о судьбе разведчиков, даже о возможной их гибели. Он шел, чтобы доставить им остальной груз и вернуть на лодку переправщиков. Да у него и не было никаких оснований считать, что погибли все, кто пошел к берегу.

— Несомненно так. Он умышленно подбросил немцам эту версию.

— А если люди на берегу попали в засаду и захвачены? Тогда они устроят с Коваленко игру в кошки-мышки. — Командующий повернул рассуждение в новом направлении.

— Я считаю, что это маловероятно. Место там глухое, с материка подходы трудные. Туда люди по суше не ходят. — Визгин за последнее время не единожды всматривался в карту и вчитывался в описание Мегерея. У него перед глазами стояла лоция того берега, приложенная к плану операции.

— Если они поверили Коваленко, то искать группу не будут.

— Это на немцев не похоже, — не согласился Визгин. — Они не любят доверяться одному показанию. Наверняка обследуют побережье.

— Тогда это худо. Нашим людям несдобровать. Погибнут в схватке или попадут в плен, — с грустью заметил Головко.

— Возникает еще одно сомнение в правдивости версии, которую подбросил немцам командир лодки. Сутягин утверждает, что он и командир кричали на берег, оттуда отвечали. Утонувшие голоса не подают. — Визгин высказал еще одну обнадеживающую догадку.

— Но это слышал и Коваленко. И все же он подал их немцам за погибших.

— Но он мог вообще немцам не говорить о группе. Был в плаванье в своем квадрате, ночью всплыл. Вполне могли бы поверить. — Визгин предложил командующему еще один вариант для обсуждения.

— Но он об этом сказал. Зачем? Сегодня неясных вопросов не убавилось, а даже прибыло. Думайте, ищите, не ждите, что информация сама придет к вам в руки. Бесследно люди пропасть не могли. Надо найти следы и разгадать эту загадку.

После сообщения немцев о захвате в плен командира подводной лодки прошло две недели. Доложили в Москву, что определенных сведений о группе нет.

Миновало еще две недели, потом еще…

Возвратилась с задания группа Трюгве Эриксена, которая сидела на мысе Нолнесет, невдалеке от Берлевога, на противоположном берегу фьорда.

Когда Эриксен докладывал руководству отдела подробности выполнения задания и о своей двухмесячной жизни в холодной каменной норе, он сказал также, что в конце февраля прошел слух, будто в Берлевог доставили командира потопленной русской подводной лодки. Место его нахождения держится в строгом секрете.

Эриксен принес с собой газету «Лофотенпостен» за 9 марта 1942 года. В ней сообщалось, что немецкий корабль таранил советскую подводную лодку и утопил ее у берегов северной Норвегии, на дно отправился весь экипаж корабля. Командир лодки немецкими моряками захвачен в плен. Сообщенная им на допросе фамилия — вымышленная.

О попытке высадить разведчиков с лодки на Мегерей в газетном сообщении ничего не говорилось.

Второй год германские войска хозяйничали в Норвегии. Свои позиции в этой стране фьордов командование вермахта считало надежными. Король и правительство с частью войск укрылись в Англии. Правил Норвегией германский рейхскомиссар. Оставшиеся в стране местные политиканы наладили сотрудничество с оккупационными властями. Ни малейших сомнений в лояльности они у оккупантов не вызывали.

Но после германского вторжения на советскую землю, особенно с осени сорок первого года, огонь войны все чаще стал вспыхивать в приполярных землях и водах.

Командующий германскими войсками в Норвегии генерал-полковник Фалькенхорст и командир наступавшего на Мурманск горного корпуса генерал Дитль уже не раз при личных встречах и в телефонных переговорах со все большим беспокойством подсчитывали растущие потери транспортных судов и гибель боевых кораблей.

Зимой 1942 года русские потопили транспорт с десятью тысячами шуб, которые везли в корпус Дитля. Егеря в зиму остались в легком суконном обмундировании. Подводная лодка пустила на дно судно, а с ним и табун из нескольких сотен лошадей, без которых в бездорожных заполярных сопках егери вынуждены были таскать грузы на себе.

Гибли транспорты с людьми, с техникой, с продовольствием, горели танкеры.

Суда с грузами для войск на Лице и возле Мустатунтури собирались в Тромсё. Там они формировались в конвои и, сопровождаемые кораблями охранения, шли по курсу вблизи берегов к Варангер-фьорду, прижимаясь к своим береговым постам, артиллерийским батареям, прожекторным установкам, маякам, станциям наведения, прячась в проливах, фьордах, укрываясь за островами.

Первый отрезок пути — до Нордкапа — в обход островов и полуостровов, через шхеры и проливы считался более или менее благоприятным, русским кораблям и самолетам добираться туда было далеко, но от Нордкапа до Киркенеса опасности подстерегали все чаще по мере приближения к цели, к фронту на Лице. Как говорили сами немцы, над каждым транспортом висела угроза «падения на ноль», что на обыденном языке означало потопление судна.

Еще не кончился первый год войны в северных, приполярных водах, а на дно отправилось свыше трех десятков транспортов. Больше всего гибло судов на пути от Нордкапа до Вардё. Немецкое командование тревожили узкие ворота входа в Варангер-фьорд между норвежским и русским берегами. В самом Варангере малый русский флот, артиллерия и самолеты делали мореходство по заливу далеко не спокойным.

Эту опасность плавания в прибрежных водах вблизи фронта учитывали в Верховном немецком командовании. Поэтому Дитлю было поручено разработать и осуществить во второй половине ноября 1941 года операцию по овладению полуостровом Средний. Назвали его «Визергрунд».