Юрий Звенигородский - Константин Ковалев (Ковалев-Случевский) Страница 4

Забытое, замолчанное — не есть исчезнувшее.

Именно о такой истории и о таком запечатленном в ней человеке, имя которого достойно истинного величия, пойдет наш рассказ.

Писано в лето 7516-е от Сотворения мира и 2008-е от Рождества Христова, в 600-ю годовщину освобождения Руси от страшного нашествия ордынца Едигея, в стольном граде Москве, славном Звенигороде, сольном Галине Мерьском и в подмосковном патриаршем сельце Переделкине.

В год покоя его мало не весь град обретеся.

Много есть тайн в русской истории. Особенно связанных с уходом из жизни известных ее деятелей. До нас дошли многочисленные рассказы о благостных кончинах того или иного князя. Или — наоборот — о гибели некоторых на поле брани. В кругу домашних своих или в плену, после хорошего пира или пыток с пристрастием, от продолжительной болезни или просто от старости — все преставления выдающихся личностей Средневековья становятся летописным событием хотя бы потому, что имеют точную дату.

Но еще большее внимание людей привлекает факт, когда кончина связана с подлостью и завистью, с интригами и злодейскими помыслами, предательством и хитростью. Как правило, такая смерть не связана с естественным ходом событий. Коварство становится историческим преданием, как яд, влитый наследным братом — правящему королю, отцу принца Датского — Гамлета.

Кончина князя Юрия Дмитриевича связана с очень странными обстоятельствами. Дата ее известна — 5 июня 1434 года (иногда ее почему-то относят к 5 июля). Она зафиксирована в летописях.

Но в том-то и дело, что указанная дата, в сопоставлении с происходившими тогда событиями, становится странной.

Он скончался великим князем Московским. Но был в тот год на престоле… чуть более двух месяцев!

Представьте себе, бороться за правую власть последнее десятилетие своей жизни, знать о своем наследстве всю свою жизнь, готовиться к правлению, думать о будущем своего государства, иметь славу и могущество, таланты и последователей, и вдруг — уйти мгновенно, обескуражив соратников и обрадовав врагов! Не правда ли, странное стечение обстоятельств?!

Именно это давало потом пищу для размышлений многим историкам. А своей ли смертью умер великий князь? И если ему «помогли», то есть — убили, искусно и незаметно, то почему и кто?

Мы начинаем наше повествование в данной книге именно с этой темы, так как понимание причин кончины князя Юрия станет отправной точкой в цепи всех остальных наших разъяснений, гипотез или исторических изысканий.

Колокола томительно позывают — по-мни!..

Из Московской летописи начала XV века о появлении в столице на великокняжеском дворе первых башенных часов для показа времени: «На всякий же час ударяет молотом в колокол, размеряя и распитая часы нощные и денные; не бо человек ударяше, но человековидно, самозвонно и самодвижно, странно-лепно некако сотворено есть человеческою хитростью, преизмечтано и преухищрено».

* * *

Тот, кто бывал в музеях Московского Кремля, наверняка посещал знаменитый Архангельский собор, где погребены многие русские князья, а также великие князья и цари вплоть до эпохи Петра Первого. Они лежат тут, и память о них хранится в потомстве. Нет только одного царя — Бориса Годунова. Прах его покоится в Троицесергиевой обители.

Справа, почти у самого юго-западного угла, можно увидеть фреску на стене, а под ней — надгробие с надписью: «благоверный князь великий Юрий Дмитриевич». Много было великих и удельных князей на Руси, но не всем хватило место в Кремлевском соборе.

Князь Юрий Звенигородский и Галичский достоин лежать здесь хотя бы по той причине, что пусть и не долго, но он был по закону и по праву, которые ему пришлось доказывать и словом и оружием, великим князем Московским (Владимирским), то есть главой исторического Русского государства.

Нынче, волею истории и в результате разрушений, учиненных в XX веке в Московском Кремле, продолжают лежать неподалеку — в том же Архангельском соборе — мощи двух русских святых: матери князя Юрия — великой княгини Евдокии (в монашестве — Евфросинии), а также его отца — князя Дмитрия Донского. Покоится тут и прах его братьев и сыновей (не всех, конечно), и даже возможно — остатки надгробия его супруги — княгини Анастасии.

История свела их всех вместе. Когда в 1928—1929 годах разрушили кремлевские монастыри, то часть останков и надгробий перенесли сюда, в подклет, в подземелье. К мужским — доступ сегодня свободный, к женским (кроме Евфросинии Московской) — все еще нет, хотя скоро этому «нет» стукнет уже восемь десятилетий… Такой вот «двойной» княжеский пантеон в соборе Московского Кремля.

Однако тут следует вспомнить и о следующем. Важный для Церкви вопрос о похоронах женщин в мужских монастырях и, с другой стороны, особ «мужескаго пола» — в женских специально рассматривался уже в 1551 году на Стоглавом соборе. Неплохо бы принять к сведению его примечательное решение: «Божественные правила не повелевают в мужских монастырех жен погребати, ни в женских мужей погребати, а от обычая же земля не токмо зде в российском царствии погребаются, но и в тамошних странех во Иерусалиме и во Египте и в Царе граде и в прочих странех свидетельствуют Божественные писания от жития святых…» Церковные установления данную традицию не признавали, но обычай такой в те времена существовал, и ничего с ним нельзя было поделать.

* * *

Фресковый портрет Юрия Звенигородского на стене Архангельского собора, возможно, один из самых древних сохранившихся его ликов. Увы, он относится не к XIV или XV веку — времени его земного пути, а к XVII столетию. Но если бы только это стало камнем преткновения для историков или биографов. Князю и памяти о нем «не везло» гораздо более, чем можно себе представить.

Известно также, что некоторые правители Древней Руси принимали перед кончиной схиму. О чем идет речь? О степени и чине пострижения в монахи, об образе духовного подвижничества. Схима подразумевала особое смирение после обычного послушничества. Она могла быть малой или великой. Даже при пострижении в малую схиму инок обязывался отвергнуть всё, что так или иначе могло бы угождать телесным желаниям, быть послушным всякому и преодолеть любое стремление к стяжанию собственности… Только после 30 лет малого схимничества монах мог принять великую схиму — обет особо строгого поста и непрерывной молитвы.

Такое испытание не каждому под силу. Однако нам известны имена князей-схимников. Это, например, великий князь Александр Невский (в схиме Алексий), его сын — Андрей Александрович, собиратель Москвы Иван I Калита, князья Симеон Иванович (в схиме — Созонт), Иван II Иванович, Михаил Ярославич Тверской (в схиме — Матфей), а в дальнейшие времена цари — Василий III (в схиме — Варлаам), Иван IV (в схиме — Иона), Борис Годунов (в схиме — Боголеп).