Услышь меня, чистый сердцем - Валентина Малявина Страница 4
Услышь меня, чистый сердцем - Валентина Малявина читать онлайн бесплатно
Я хотела было спуститься вниз, а Золотая опять хохочет:
— Валюта, не надо. Сейчас кашу принесут, и все успокоится.
Преотвратное же существо уже вопило про какие-то носки — мол, носки сперли.
— Ой, не могу, — хохочет Золотая.
Я нагнулась к Глафире:
— Глафира, почему не появляются дежурные?
— Не обращай внимания…
Приподнялась ко мне:
— Я прошу тебя: никакого внимания.
Ромашка сосредоточенно смотрела на скандалисток, не произнеся ни слова.
Хлопнула кормушка, привезли кашу. «Пионер» называется. Не знаю, почему «пионер», по каким таким признакам, но «пионер» — и все тут. Все ринулись к кормушке…
Какое тяжелое утро после вчерашнего светлого дня. Боже ты мой!
Моя соседка Галочка заботится обо мне:
— Пойдем за стол.
— Не хочу, Галочка.
— Ну я тебе сюда принесу.
— Не надо. У нас что-нибудь осталось из еды?
— Нет, только луковица, — засмеялась Галочка. — Ничего, выдержим, завтра ларек.
Легко спрыгнула вниз и принесла два «пионера» и две кружки чая.
— Луковицу съедим в обед, — сказала Галочка, взяв на себя роль хозяйки.
Я взглянула на грузинку — та уткнулась в подушку и как-то странно мотала головой.
После завтрака я прикрыла глаза полотенцем, чтобы свет не попадал, и стала медленно про себя приговаривать то, что помнила из советов Владимира Леви: «Покой. Священный покой. Всеобъемлющий покой. Великий покой».
Стало легче.
А Седовласая с мужеподобным мерзким существом резались в домино, громко смеясь и стукая костяшками нарочно сильно. Что-то у них не вышло. И смех наигранный, и стук костяшек чрезмерный.
А если бы я вмешалась? Кое-что и вышло бы. Права Глафира: нельзя мне было участвовать в их мероприятии. Скоро прогулка. Опять небо в клетку. Опять ходить по кругу. Но воздуха хочется! Пусть небо в клетку, но ведь небо же!
Когда шли длинными коридорами на прогулку, на одном из постов вертухайка почему-то стукнула меня под грудь тыльной стороной руки. Нет, не больно стукнула — небрежно. Вертухайка была с заплетенной косой, явно приехавшая по лимиту. Не знаю, как уж получилось, но я взяла ее за косу и сильно наклонила ей голову вниз. Она от неожиданности не пикнула..
Седовласая почти проорала:
— Гляди-ка! Ну надо же!
Но никто не обратил внимания ни на мой поступок, ни на реплику Седовласой.
Что за день сегодня тревожный такой?
Все. Буду думать про Грина.
Купаться в небе и думать о летающем человеке по имени Аруд из «Блистающего мира».
Ну что за день? Ввели во дворик. Совсем маленький. Есть побольше, есть даже большие, а этот — крохотный. Здесь и по кругу не походишь. Может быть, это и хорошо, постоим, посмотрим ввысь.
Воробышек прилетел и смотрит, смотрит… и так головку наклонит, и эдак. Я засмотрелась на него. Нашим дамам непонятно — чему я улыбаюсь? Увидели воробышка и тоже обрадовались, как дети. А он «чик-чирик» и улетел. Прислонилась я к теплой от солнышка стенке дворика и не могу наглядеться на причудливые облака. Вверху над нами появился вертухай, симпатичный такой, смотрит на нас, улыбается. Птичка увидела его и кричит: «Радость моя, что-то жарко…»
И стала расстегивать кофточку. Птичка наша красивая, и она, конечно, понравилась симпатичному вертухаю. Пожилые дамы стыдят Птичку, а она посылает их куда подальше. И почти снимает кофточку. Ей сейчас хорошо! Они смотрят друг на друга уже серьезно. Но пора расставаться: прогулка окончена. На прощание она еще раз крикнула ему: «Радость моя!» Грустно так крикнула.
Проходим пост, где дежурит та, с заплетенной косой. Смотрю на нее. Она вдруг говорит:
— Я думала, там книга у тебя.
Оказывается, книгу хотела обнаружить. Но удивительно то, что она заговорила со мной. Молодая еще, неопытная. Тоже оборзеет. Тем не менее настроение мое улучшилось от признания молодой вертухайки.
Грузинки с нами на прогулке не было. Ее увели в санчасть. Когда мы вернулись, не нашли ее на месте. Все обратили на это внимание. Директор ресторана из Адлера вдруг закричала, обращаясь к Седовласой и мужеподобному существу:
— Сволочи! Грузинка не возьмет вашей вонючей колбасы!
И заплакала. Директор ресторана сидела за хищение по статье 93 прим. Таких называли «примовскими». «Сволочи» молчали. Конфликты с «примовскими» не положены.
Я заметила, что все как бы распрямились, всем стало легче. После обеда началось абсолютное ничегонеделание. Трудное время.
Вечером я люблю смотреть сквозь «решку» — это железные жалюзи, намертво приваренные к окну. Смотрю в отверстие между «ресничками»-железяками на белый дом, что напротив. На последнем этаже окно с красноватым теплым светом. Я уверена, что там живут хорошие люди. Судороги беспокойства исчезают, и светлые надежды окружают меня, и я верю, что все в мире идет к лучшему…
Опять не спится, а дежурная сегодня совсем злющая — не почитаешь.
В углу старушка молится. За что сидит старушка — не знаю. Она всегда молчит. Никто не обращает на старушку никакого внимания, вроде бы ее вообще нет, а ей от этого спокойно. Никогда позже я не видела ее чем-нибудь озабоченной. У меня такое впечатление, что она жила здесь всегда.
2Чтение приговора все длится и длится. Устали все, и все с нетерпением ждут результата: сколько дадут лет? Сколько — вот что интересовало всех без исключения.
Пытаюсь вслушиваться и я. Мелькает мысль, что текст приговора выгодно отличается от обвинительного заключения. Судья, конечно, профессионал в своем деле.
Под ее лихим пером комната наша вся оказалась в крови. Море крови. А между тем доктор «Скорой помощи», вызванный наконец для свидетельских показаний на одно из последних заседаний суда, четко сказал, что у Стаса было внутреннее кровотечение и что он вообще не видел крови до того, как выхватил из моих рук нож и порезал мне пальцы… Я на мгновение прикрываю глаза, и вновь передо мной возникает яркая, словно не потревоженная временем картина: красное на белом. Но это не кровь. Это — вино, с глухим бульканьем стекающее в раковину.
Конечно же, я выпила на глазах у Стаса не все, что было в бутылке. Уйдя на кухню, вылила остатки вина в раковину. Возвратившись, я совсем не удивилась, обнаружив, что Стас медленно клонится на ковер, словно нечаянно уснувший от сильного опьянения человек. Он и прежде, когда был пьян, любил укладываться на ковер. Вот из-за обычности этой картины я и не заметила в первую минуту никаких признаков трагедии. Я просто стала помогать ему лечь удобнее… И только тут увидела окровавленный нож у ножки кресла и рану…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments