Led Zeppelin. Когда титаны ступали по земле - Мик Уолл Страница 4

Как, однако, кто-то вроде Джимми Пейджа должен теперь выразить это словами, чтобы никто не гримасничал или, что еще хуже, не отшучивался? Нет сомнений, что едва ли можно что-то изменить теперь. Даже у Роберта Планта, у которого, как он думает, всегда на все есть ответы. Тем не менее, очевидно, что эти первые дни Zeppelin столь же ярки для Джимми Пейджа сейчас, в его по-прежнему неугасающей старости, какими они были сорок лет назад, в его рискованной, искушенной во всем молодости. Сейчас, когда ему за шестьдесят, его можно простить за то, что он туманен в деталях. Но это не так, на самом деле он очень точен. Так же, как и со всем важным, что он сделал за свою карьеру. «Я знал, над чем я работал в рамках The Yardbirds, — говорит он за чашкой чая, — и знал, что хотел это продолжить — и вы можете все это услышать на первом альбоме [Zeppelin]».

Да, можете. Не в материале непосредственно — в этом плане там было мало нового, — но в идее, в методологии, в решительности усвоить весь разговор. Однако недавно я прочитал, что изначально он задумал нечто более легкое, более акустическое, а затем изменил мнение, увидев игру Джона Бонэма. Идея была поддержана, возможно, его сольным выступлением в первые дни Zeppelin на телешоу Джули Феликс, где он изящно ударял по струнам в ‘White Summer’, акустической гитарной интерлюдии, основанной на легендарной фолклорной загадочной инструментальной раге Дэйви Грэхема из ирландской мелодии ‘She Moved Through The Fair’, которая была визитной карточкой Пейджа еще во врема The Yardbirds и которая сподвигла одного из очарованных обозревателей сравнить его с гитаристом фламенко Манитасом де Платой.

«Это дерьмо», — сказал он мне, пренебрегая мнением, что Zeppelin когда-либо могли быть чем-то другим, нежели они были. «У меня в голове был весь репертуар песен, которые я хотел поместить в этот новый формат, как ‘Babe I’m Gonna Leave You’, например. Но это не было просто чувствительностью при создании акустического номера, ведь все должно было вырасти». Zeppelin не должен был стать чем-то таким простым, как только акустика или только электрика. Zeppelin не должен был быть дискредитирован. «Я видел всю динамику. Так как мои вкусы были всеобъемлющими, это не сводилось к одной конкретной вещи. Это не был только блюз, не был только рок-н-ролл. Это не была просто фолк-музыка или классика. Мы прошли весь путь». Позже, после проверки, я обнаружил, что он сказал почти то же самое писателю Мику Хогтону еще в 1976-ом. «Я точно знал стиль, который искал, и тип музыкантов, с которыми хотел играть, — утверждал он. — Полагаю, это доказывает, что группе действительно было суждено существовать, то, как все сошлось воедино». И снова в 1990-ый, когда он сказал Мэту Сноу из журнала Q: «Мы знали, что делали: протаптывали дорожки, которые не были протоптаны раньше».

Итак, Джимми Пейдж все продумал с самого начала, не так ли? Что касается музыки, возможно, так и было. Или, как он говорит сейчас, желаемую «структуру». Тем не менее, способ, которым он собрал группу вместе, был куда более случайным, куда более рискованным. Огромную роль сыграла удача. Фактически, сначала казалось, что Госпожа Удача работает против него, когда он осознал, что не может заинтересовать ни одного человека, которого он действительно хотел видеть в группе. Или, если они заинтересовывались, что-то другое стояло на пути. Например, взгляд в прошлое показывает нам, что вокалист и гитарист Терри Рид, один из первых, кому Джимми сделал предложение, по глупости отказался от шанса присоединиться к Led Zeppelin. Но тогда они еще не назывались Led Zeppelin — они все еще были просто The New Yardbirds, новое название, из-за которого группа звучала очень старо. Рид был молод, по праву считался мастером и, по иронии судьбы, обсуждал сольный контракт с Микки Мостом. Зачем ему было присоединяться к The New Yardbirds?

Еще только девятнадцатилетний и горячо упоминаемый в музыкальной прессе как «Самая многообещающая поп-звезда» Рид был развивающейся звездой с шестнадцати, когда Питер Джей из The Jaywalkers сделал его новым фронтменом. Потом появились Хендрикс и Cream, и, как любой другой, Терри хотел принять участие в представлении. К февралю 1968 года его приятель Грэм Нэш — который только что ушел из The Hollies, чтобы начать собственный проект в Америке вместе с двумя отличными новыми парнями Дэвидом Кросби и Стивеном Стилзом, — уговорил Микки подписать с ним контракт. Когда Джимми Пейдж пришел с предложением присоединиться к The New Yardbirds, Рид уже вовсю работал над песнями, которые должны были выйти на его альбоме Superlungs — немодное название, которое выдумал для него Микки. Как он мог отвернуться от всего этого, просто чтобы попробовать помочь снова спустить на воду пробитую лодку The Yardbirds?

Пейдж, который помнил Рида с шоу The Yardbirds в Альберт-холле двухлетней давности, когда в программе были Терри и The Jaywalkers, чувствовал себя опустошенным. Особенно когда Питер Грант сказал ему, что Терри не присоединится, из-за того что недавно подписал сольный контракт с Микки, который до сих пор сидел с Питером с одном офисе. Несмотря на возрастающее доверие к Джи, Джимми чувствовал, что ему наставили рога. «Их столы стояли рядом, понимаете?» — даже столько лет спустя угрюмо замечает он.

«Тем временем, — говорил Рид, — я давал концерт. Думаю, это было в Бакстоне, с Band of Joy. Я их и раньше видел и знал Роберта Планта и Джона Бонэма. Но в тот раз, наблюдая за ними, я подумал: „Вот оно!“ В моей голове все сложилось. Так что на следующий день я позвонил Джимми. Он сказал: „Как выглядит этот певец?“ Я ему: „В смысле — как он выглядит? Он похож на греческого бога, но какое это имеет значение? Я говорю о том, как он поет. А его ударник феноменален. Проверь сам!“»

То же самое было и с Эйнсли Данбаром, ветераном John Mayall’s Bluesbreakers и первого воплощения The Jeff Beck Group. Как Данбар говорит сейчас: «Мне предложили присоединиться к The New Yardbirds. Они уже говорили о том, чтобы поехать в Америку, — и это было соблазнительно для меня, ведь я там не бывал. Не сомневаюсь, если бы я присоединился к ним, то закончил бы в Led Zeppelin. Но The Yardbirds к тому времени были уже не новостью, и у меня была своя группа, Retaliation, только что подписавшая контракт на запись. Мне нравилась идея играть с Джимми, потому что он был похож на меня, очень вовлеченный в импровизацию, с чем совсем не мог справиться Джефф Бек — все, что он играл, всегда было отрепетировано вплоть до последней ноты. Но вступление в The Yardbirds в тот момент показалось бы шагом назад, а не вперед».

Джимми Пейдж пытался собрать собственную группу не в первый раз. Еще летом 1966 года он предварительно представлял свою группу с фронтменом The Small Faces Стивом Мариоттом в качестве вокалиста и второго гитариста или, возможно, с протеже The Spencer Davis Group Стивом Уинвудом в качестве вокалиста и клавишника вместе с «супер-хулиганской», как Пейдж сейчас ее называет, ритм-секцией, включающей Кита Муна из The Who на ударных и Джона Энтвисла на басу. Это было в мае 1966 года, когда на лондонской студии IBC он наблюдал за записью ‘Beck’s Bolero’ — гитарной интерпретации Джеффа Бека, вдохновленной «Болеро» Равеля, которая первоначально должна была стать его первым сольным синглом, и Джимми настаивал все годы, что это он сделал аранжировку, сыграл и выпустил ее: «Джефф играл, а я был где-то в аппаратной. И хотя он сказал, что написал ее, это я ее написал. Абсурд. Я сыграл все партии электрогитары и двенадцатиструнной гитары, но предполагалось, что это сольная запись для него. Отрывки со слайдами — его, а я просто играл основу». Джефф Бек упрямо категорически возражает: «Нет, не Джимми написал эту песню. Мы сидели как-то в его гостиной, крошечной тесной комнатке, и он, сидя на подлокотнике кресла, начал играть этот равелевский ритм. У него была двенадцатиструнная гитара, которая звучала очень полно, действительно богато и насыщенно. И я просто сыграл мелодию, пошел домой и разработал быструю часть».