Тайны раскола. Взлет и падение патриарха Никона - Константин Писаренко Страница 4

Любопытный факт. Черкасский разрешил заселять Козловский рубеж крепостными в качестве вольных казаков. Пример заботы о подлом сословии с его стороны не единичный. Боярин сопротивлялся упразднению урочных лет поиска беглых, в феврале 1637 г. под давлением извне подняв планку с пяти до девяти, а в июле 1641 г. до десяти лет, запретил закабаление обедневших дворян, боролся с системой закладчиков, сокращавшей разночинное посадское население и ускорявшей рост холопства, юридически зависимого от светской и церковной аристократии. Умеряя власть «сильных мира сего», брат царя тем не менее не потерял в их доверии, ибо все хорошо понимали, во имя чего приносятся те или иные жертвы: Россия готовилась к третьему раунду битвы за Смоленск. А в нем должен участвовать народ, кровно заинтересованный в победе своего государства, государства, неравнодушного к заботам если не каждого, то уж точно большинства общества. И Россия при князе Черкасском была таким государством. Оттого инициатива Неронова долгое время оставалась невостребованной.

Кульминацией девятилетнего правления стало легендарное «азовское сидение». До сих пор считается, что оно — результат самоуправства донских казаков. Увы, документов, прямо уличающих Москву в организации рискованной акции, нет. Однако логика событий и ряд косвенных данных уверенно свидетельствуют в пользу того, что взятие донцами Азова летом 1637 г. спланировано в Кремле, и спланировано князем Черкасским. Эффективность сооруженного Биркиным и Спешневым Козловского заслона на дальних подступах к Рязани побуждала русских снабдить аналогичной «пломбой» и три тульских бреши, а татар этому любой ценой помешать. Если бы крымская орда повадилась ежегодно весной — летом неоднократными рейдами замедлять или вовсе срывать работы по насыпке земляных валов на Муравской, Изюмской и Кальмиусской сакмах, строительство надежной преграды как минимум влетело бы царской казне в копеечку. А могло и вообще не состояться. Чтобы рабочие артели на трех тульских шляхах трудились быстро и без простоев, внимание легкого на подъем южного соседа надлежало переключить на иной объект.

Азову и выпала миссия ложной цели. Осенью 1636 г. три фактора благоприятно сошлись в одной точке. Донское казачество, формально автономное, на деле материально зависимое от Москвы, уже несколько лет выпрашивало у Михаила Федоровича согласия на захват Азова собственными силами. В октябре 1634 г. отряд донцов даже на краткий срок примкнул к запорожцам, вассалам Польши, тщетно осаждавшим с августа крепость. Царь, однако, неизменно запрещал казакам задирать азовцев, сателлитов крымского хана и стоявшей за ним Турции, настаивал на большей активности против ногайских племен, а инциденты наподобие выше помянутого решительно осуждал.

Второй плюс: эмиграция из-за внутренних раздоров практически всех ногайских улусов в Крым к декабрю 1636 г., что избавило донских казаков от угрозы нападения враждебных кочевников с тыла. Наконец, в апреле 1635 г. в Бахчисарае воцарился новый хан — Инайет-Гирей, как вскоре выяснилось, желавший выйти из-под османской опеки. Знамя мятежа он поднял летом 1636 г., без боя разоружив турецкий гарнизон Кафы, после чего намеревался усмирить ногайскую орду Дивеевых, верную Стамбулу и кочевавшую западнее Перекопа. Таким образом, информация по линии Посольского приказа на исходе 1636 г. склоняла российское руководство к важному выводу: в течение весны 1637 г. Азов будет беззащитен. Казаки смогут им овладеть и, по крайней мере, на две кампании — 1637 и 1638 гг. — нейтрализовать татарский натиск на повышающее оборонную мощь русское приграничье. Официально благославлять Дон на штурм Азова, Москве не следовало, дабы не спровоцировать полномасштабную войну с Турцией. Разве что позволить осаду крепости конфиденциально, после чего, отмежевавшись от вольного казачества дипломатически, исподволь обеспечивать его волонтерами, провизией и оружием.

В первых числах октября И.А. Гавренев откомандировал в междуречье Ворсклы и Дона («на поле на Усерд реку») Ф.В. Сухотина с помощником Е. Юрьевым для выбора удобных позиций под засечную черту на пока еще уязвимых трех дорогах. Оба вернулись в столицу с чертежами и отчетом 26 декабря 1636 (5 января 1637) г. А неделей раньше, 20 (30) числа, в Москву приехала делегация донских казаков во главе с атаманом Иваном Каторжным. Формально за «государевым жалованьем», а в действительности…

Какие косвенные аргументы, кроме древнеримской аксиомы (ищи, кому выгодно), подтверждают реальность тайного одобрения Черкасским планов донских казаков? Во-первых, от Москвы зависело перекрыть каналы подвоза в Азов продовольственных и военных запасов. Она этого не сделала. Во-вторых, мотивы убийства казаками турецкого посла Фомы Каитакузина 5(15) июня 1637 г. Они просто надуманные. По признанию казаков, посла, гостившего у донцов с зимы 1637 г., казнили за отправку посланий «к турскому и крымскому царю для выручки ратных людей», осажденных в Азове. Между тем грамота, данная царем Ивану Каторжному 26 февраля (8 марта) 1637 г., четко предписывала, чтобы казаки «с азовцы помирились и турского посла Фому Каитакузина из Азова приняли… и з Дону ево отпустили к нам к Москве с Степаном Чириковым и проводить их послали по прежнему обычаю». С.М. Чириков 24 мая (3 июня) 1637 г. под Азовом взял под опеку Фому Константиновича, но свою главную обязанность — предотвратить убийство османского дипломата — не исполнил. Не потому ли, что подчинялся другому, секретному указу: не мешать казацкому самосуду?! Ведь Фома Кантакузин, грек по национальности, познакомившийся с Грамотиным и кое с кем из бояр еще в Смуту, в лагере «тушинского вора», за шестнадцать лет, с сентября 1621 г., посетивший несколько раз Москву, горячий сторонник войны России с Польшей, имел широкие связи среди московской бюрократии и в царском дворце, а значит, в отличие от других посланников султана, и реальный шанс проткнуть в тайну визита Ивана Каторжного в Кремль. Вот почему ему и всей его свите не дали приехать в столицу, а «порубили» под предлогом факта посылки в Турцию и Крым призывов о помощи, и шпионских сведений в сам Азов, факта, вымученного на пытке у кого-то из слуг. Подчеркну, погибли все, и глава миссии, и родственники (брат Юрий Кантакузин, два племянника, два шурина, три кума), и обслуживающий персонал, и даже священники. Все…

Третий момент. Взяв Азов, уничтожив почти всех мусульман, освободив из басурманского плена около двух тысяч православных, казаки не разорили тут же город, не взорвали крепостные стены и не ушли обратно на Дон, а стали ждать… татарско-турецкого нападения и бомбардировать русского царя просьбами о помощи, которая быстро приобрела большие размеры. Для казаков «азовское сидение» являлось бессмысленным, а для Москвы, напротив, крайне нужным, ибо татары, кроме короткого набега в сентябре 1637 г. к Новосилю, и то с целью проводить до Москвы турецкого курьера мурзу Хан-Кудабека с запросом об отношении Михаила Федоровича к дерзкой выходке казаков, вплоть до 1642 г. не тревожили русские окраины. Боялись контрудара азовских «разбойников» во фланг идущим на север ордам или через море на никем не охраняемый Крым.

Пять лет тишины Россия употребила на восстановление хозяйства, подорванного смоленской войной и татарскими рейдами, но, прежде всего, на активное возведение земляных валов и деревянных острогов на путях, ведущих к Туле. Не ошибись Черкасский с кандидатурой стольника И.И. Бутурлина, из склочности раскритиковавшего план Сухотина, утвержденный князем 7 (17) января 1637 г., то все три дороги успели бы накрепко перекрыть к завершению азовской эпопеи. Однако, «директор» Кальмиусского участка огульной хулой посеял в душе первого министра сомнения, побудившие перепроверить сухотинский отчет.