Викинги – люди саги. Жизнь и нравы - Аделаида Сванидзе Страница 4

Мое внимание к проблеме сложения цивилизации у народов Северной Европы, особенно применительно к раннему Средневековью, возникло уже давно. Сначала появился интерес к истокам некоторых явлений, структур и институтов Швеции XIII–XV столетий, историей которых я занималась, с неизбежным привлечением сопредельных стран Севера. Так появились статьи о ранних городах и их связи со складыванием государства, особенностях рабства, сложении средневекового крестьянства, о торговле и денежной чеканке, сельской церкви и приходе в первые века христианства. С удовольствием написав об эпохе викингов для академических «Истории Европы» (1992. Т. 2), в учебниках, в «Истории Дании» (1996) и ряде статей, я стала подумывать об изучении внутренней истории этой эпохи в Скандинавии. Сначала поверхностное, затем все более внимательное знакомство с сагами, углубление в них произвело неизгладимое впечатление.

В результате родилась идея этой последней книги — о повседневном проживании и нравах скандинавов-викингов, «людей саги». И намерение строить ее согласно своим подходам и структуре: во-первых, собирать оригинальные зарисовки из старинных текстов и встраивать их затем в пейзажи общественной и частной жизни персонажей, но уже в порядке и согласно современной медиевистике; во-вторых, сочетать в исследовании наполненность неповторимыми конкретными субъектами, объектами и деталями — лицами, обстоятельствами, свойствами, событиями — с общим взглядом на ту или иную проблему. Именно так задуман этот труд, и работа над ним оказалась увлекательной.

Теперь предстоит узнать мнение знатоков и любителей истории по поводу того, насколько структура и наполненность книги соответствуют ее замыслу, в какой мере автору удалось использовать свои источники, чтобы получить объемные описания различных сюжетов, в какой степени общественная панорама Скандинавии эпохи викингов выглядит исторически убедительной. Наконец, насколько интересно и выдержанно в духе времени обрисован в книге портрет скандинава-викинга, его образ жизни и нрав.

В заключение я считаю своей непременной обязанностью сказать о светлой памяти замечательных основоположников отечественного саговедения — филолога-германиста М. И. Стеблина-Каменского, историка А. Я. Гуревича, поэта-переводчика скальдической поэзии С. В. Петрова. Трудно переоценить великолепные труды филологов О. А. Смирницкой, А. В. Циммерлинга, их выверенные переводы саг со староисландского языка и комментарии к ним создают основательную базу для работы историка.

Несомненную важность для данной работы имеют разнообразные по тематике публикации и исследования моих коллег и друзей, историков и филологов из группы российско-скандинавской истории РАН — Т. Н. Джаксон, Г. В. Глазыриной и Е. А. Мельниковой. Е. А. Мельниковой, высококвалифицированному специалисту по сагам, руническим письменам и вообще истории Северного региона эпохи викингов, автору множества трудов, принадлежит моя глубокая сердечная признательность: Елена Александровна прочитала эту объемную рукопись, оказала мне помощь интересными предложениями и замечаниями. От души благодарю В. В. Рыбакова — издательского редактора книги. Мне приятно поблагодарить и моих рецензентов — А. Д. Щеглова и Т. П. Гусарову. Научная и моральная поддержка коллег была так важна, когда я погрузилась в новую для меня тематику…

Обширные, комментированные, эрудированные переводы на русский язык саг, скальдических стихов, баллад, записок миссионеров, ныне уже весьма полные, а также бесчисленные труды зарубежных и отечественных саговедов избавляют меня от необходимости излагать длительные дискуссии, пересказывать различные разработки и повторять переводы, что не оставило бы места для собственных наблюдений. Все эти разнообразные ученые труды являются для меня освоенным источником сведений и фоном моей работы.

Читателю предстоит судить, в какой мере автору удалось добиться объективных характеристик, в какой степени нарисованная картина исторически убедительна.

Этот очерк является вводным: он имеет целью напомнить некоторые общие и достаточно известные специалистам черты европейской истории эпохи викингов. Но эти черты, как представляется автору, важны для понимания внешней обстановки повседневной жизни скандинавов на родине и в известной степени — формирования их нравов.

К началу Средневековья Европа не представляла собой той исторической общности, какую она обрела в ходе этой великой эпохи благодаря христианству и феодальным укладам. Тогда европейские сообщества существовали в двух основных формах.

Римская империя, с ее разнообразными владениями и в разной мере укорененной там системой великой греко-римской, эллинской цивилизации, занимала огромные просторы будущих Италии, Греции, Испании, Южной и Центральной Европы — вплоть до Рейна, а также север Африки и Ближний Восток. Это была в конечном счете средиземноморская империя, успешно впитавшая на западе — кельтские, на востоке — ближнеазийские, короче, всюду — подвластные Риму культуры. В III в. могучий имперский римский режим стал рушиться, вскоре империя разделилась на Западную и Восточную. Дальнейшее существование Западной в течение двух последующих столетий стало убыстряющейся агонией. Забегая в будущее время, напомню, что Восточная, Византийская империя (связь с ней скандинавов проходит через многие саги) просуществовала до середины XV в., сочетая блистательную евразийскую культуру с имперско-бюрократической организацией общества и постепенно отходя от магистральных путей эволюции динамичного Западного Средневековья.

А на обширных землях от Атлантики до Урала, от ледового Севера до Рейна и засушливого Прикаспия, т. е. на территориях племенных образований германцев, северных кельтов, славян, балтов, угро-финнов, степных кочевников, в древности не было непосредственного присутствия и усвоения античных традиций, греко-римского образа жизни. Там господствовали догосударственные общественные образования. Будущее социокультурное единство Европы, которое, вместе с тем, вмещало поразительное многообразие типов средневековой общности, изначально складывалось путем варьирования, соединения и взаимодействия как этих двух основных общественных форм, долгие столетия до Средневековья бытующих на пространстве континента, так и, соответственно, разных этнокультурных групп.

Исторически, прежде всего для Западной Европы, это было взаимодействие Рима с кельтами и с германскими племенами. В глазах древних римлян и греков они, особенно германцы, были варварами. После романизации кельтов (на территории будущей Франции) римлян и германцев разделил Рейн — северная граница империи (лимес). Но постепенно германские племена стали перешагивать через Рейн. Все более широко расселяясь на просторах Западной Европы, на галло-римских землях, они теснили Римскую империю и в конце концов обрушили ее.