23 июня: "день М" - Марк Солонин Страница 4

По всему по этому я и решил на первых же страницах первой главы сообщить всем «писателям», что самую главную причину поражения 41-го года я знаю. Безоговорочно признаю. Спорить со мной на эту тему не надо. Я и безо всяких дополнительных доказательств полностью согласен с тем, что: главной причиной поражения был вооружённый противник.

Признаюсь и в том, что сам я до того не додумался. Мне это подсказали писатели-критики. Да и после многократной подсказки я не сразу понял — что же они имеют в виду? Например, уже упомянутый А. Исаев сердито указал мне на то, что Красная Армия развалилась не сама. «Её развалили солдаты в форме фельдграу». Что означает слово «фельдграу», я ещё могу догадаться («полевой-серый», цвет гимнастёрок солдат вермахта, на русский это обычно переводилось словом «мышиный», но г. Исаев любит демонстрировать своё знакомство с «иностранными источниками»). Понять тайный смысл критического замечания было труднее. Разумеется — развалилась не сама собой. Бочка тоже разваливается не сама собой, а только после того, как с неё сильным ударом будут сбиты обручи. Но на поле боя (операции, войны) сталкиваются две армии. Иначе это не бой и не война. Наличие противника «в форме фельдграу» (или в любой другой форме) не должно, как мне казалось, считаться внештатной ситуацией для войны. И Красная Армия создавалась, вооружалась, оснащалась не только для парадов, но и прежде всего для того, чтобы при столкновении с ней разваливалась любая вражеская армия. «Любой враг разобьёт свой медный лоб о советский пограничный столб» (из речи Молотова на открытии 18-го съезда ВКП(б)).

А. Исаев выразился вежливо. Но непонятно. Безымянный критик на одном из интернет-сайтов выразился грубо, зато доходчиво. «Автор — идиот. Он не понимает, что те 66 900 орудий и миномётов, про которые он пишет, были не брошены, а потеряны при О-Т-С-Т-У-П-Л-Е-Н-И-И». Так и написал. В разбивку. И я сразу понял, чего от меня хотят. Мне хотят объяснить, что если б не было войны, то Красная Армия не потеряла бы ни одной пушки. А если бы в случае войны противник не мешал наступать, то и тогда Красная Армии не потеряла бы столько военной техники. Но противник нагло, бесцеремонно и — что самое главное — совершенно неожиданно мешал. Не давал он Красной Армии воевать спокойно, с чувством, с толком, с расстановкой. Вот из-за такого противного противника и возникло О-Т-С-Т-У-П-Л-Е-Н-И-Е. А произнесение вслух этого волшебного слова («отступление») является, по мнению моего анонимного хулителя и легиона его единомышленников, заклинанием, которое разом освобождает всех от присяги, от обязанности выполнять приказы, уставы наставления. Вопрос (на мой взгляд — напрашивающийся сам собой) о том, что же было причиной, а что — следствием, даже не обсуждается. Злополучное «отступление» воспринимается как некое стихийное бедствие, как уважительная, «объективная» (т.е. от действия или бездействия людей не зависящая) причина, оправдывающая потерю астрономического количества вооружения.

Впрочем, мои критики это всё тоже не сами придумали. Они просто продолжили давнюю традицию. Самый первый (из известных мне, не исключаю, что есть и более ранние образцы) текст подобного содержания был написан 6 июля 1941 г. Это приказ № 2 войскам 11-й Армии (Северо-Западный фронт). Документ подписали все три члена Военного совета армии (командующий войсками армии генерал-лейтенант Морозов, начальник штаба армии генерал-майор Шлемин, ЧВС бригадный комиссар Зуев). В соответствии с установленным в Красной Армии порядком оформления приказов после даты (6 июля 1941 г.) было указано место, где находится штаб 11-й Армии. Место это — Идрица, посёлок и железнодорожная станция на юге Псковской области, примерно в 80 км к северу от белорусского Полоцка. Строго говоря, этим уже сказано ВСЁ. На 15-й день войны штаб 11-й Армии оказался на расстоянии в 450 км по прямой от государственной границы. Отойти на такое расстояние за 15 дней невозможно. Можно отбежать, но и это крайне утомительно — если только не бросить все мешающие марафонскому забегу тяжёлые предметы (винтовки, гранаты, пулемёты, миномёты, пушки…).

Подробный анализ обстоятельств и хронологии разгрома Северо-Западного фронта выходит за рамки нашей книги. Ограничимся лишь очень кратким цитированием монографии «1941 год — уроки и выводы», изданной в 1992 г. группой военных историков генерального штаба тогда ещё Объединённых Вооружённых сил СНГ:

«…26 июня положение отходивших войск резко ухудшилось… 11-я Армия потеряла до 75 % техники и до 60 % личного состава. Её командующий генерал-лейтенант В. И. Морозов упрекал командующего фронтом генерал-полковника Ф. И. Кузнецова в бездействии… в Военном совете фронта посчитали, что Морозов не мог докладывать в такой грубой форме, при этом Ф. И. Кузнецов сделал ошибочный вывод, что штаб армии вместе с В. И. Морозовым попал в плен и работает под диктовку врага… Среди командования возникли раздоры…»

В тот же самый день, 26 июня 1941 г., в районе Даугавпилса сдался в плен начальник Оперативного управления штаба Северо-Западного фронта генерал-майор Трухин (в дальнейшем Трухин активно сотрудничал с немцами, возглавил штаб власовской «армии» и закончил свою жизнь на виселице 1 августа 1946 года). (20, стр. 164) Остатки 11-й Армии и её штаб искала разведывательная авиация. Не немецкая авиация — наша. 30 июня поиски увенчались некоторым успехом. В этот день из Москвы в адрес командующего С-З.ф. ушла телеграмма, подписанная Г. К. Жуковым: «В районе ст. Довгилишки, Колтыняны, леса западнее Свенцяны найдена 11-я Армия Северо-Западного фронта, отходящая из района Каунас. Армия не имеет горючего, снарядов, продфуража. Армия не знает обстановки и что ей делать…» Другими словами, остатки армии находились в 150–200 км от границы, но ещё в 100 км западнее Даугавы (Западной Двины). На восток к Полоцку и Идрице, через Даугаву смог переправиться практически один только штаб 11-й Армии. К такому выводу можно прийти на основании доклада, который 4 июля 1941 г. направил в Москву новый начальник штаба С-З.ф. генерал— лейтенант Н. Ватутин (прежний начштаба Клёнов был арестован и в октябре 1941 г. расстрелян). Ватутин доложил Жукову полный перечень частей и соединений фронта, которые он смог обнаружить.

В многостраничном донесении указаны даже те дивизии, от которых остались только номер, боевое знамя и полтысячи бойцов с парой пушек. По поводу 11-й Армии сказано дословно следующее: «По 11-й Армии (16-й стрелковый корпус, 29-й стрелковый корпус, 179-я и 184-я стрелковые дивизии, 5, 33, 128, 188, 126, 23-я стрелковые дивизии, 84-я моторизованная дивизия, 2-я танковая дивизия, 5-я танковая дивизия, 10-я артбригада противотанковой обороны, 429-й гаубичный артиллерийский полк, 4-й и 30-й понтонные полки) сведений нет»

Всё это можно свести к двум коротким словам: «полный разгром». И вот 6 июля 1941 г. командующий этой разгромленной армией издаёт такой приказ:

«I. Войска армии закончили выполнение большой и ответственной задачи по выходу из окружения противника и сосредоточиваются за линией наших войск в новых районах. С первого дня войны личный состав армии показал беззаветную преданность нашей великой советской Родине и Коммунистической партии. Все наши соединения и части с мужеством и стойкостью отбивали вероломное нападение врага, нанося ему громаднейшие потери. Многие наши подразделения не растерялись и с честью выполняли свои задачи, находясь в окружении превосходящего противника. Части армии в первых боях добились того, что враг в последующие дни с осторожностью и опаской следовал за отходившими нашими частями. (Подчёркнуто мной. — М.С.).