Эскадренный броненосец “Ростислав”. (1893-1920 гг.) - Рафаил Мельников Страница 4

Провидчески, словно адресованное будущему флоту, прозвучало его предостережение о прогрессирующем уменьшении бронепробиваемости 254-мм снарядов в сравнении с 305-мм, о существенно меньшей (100,7 кабельтова против 121) дальности стрельбы из 254-мм орудий (при угле возвышения 25°) и, наконец, о важности сложившегося в “ Черноморском флоте единого 305-мм калибра главной артиллерии броненосцев.

В компании с проявившими профессиональную ограниченность корабельными инженерами и недальновидными адмиралами оказался и Его Высочество Великий князь генерал-адмирал Алексей Александрович, который, как гласила о том надпись Н.М. Чихачева на журнале, “признал полезным” установить на новом черноморском броненосце 254-мм пушки. Так за десять с лишним лет до Цусимы было принято одно из фатальных решений, которыми последовательно и неотвратимо понижалась боеспособность кораблей русского флота.

На этом проектировочные беды “Ростислава” не закончились. Разуверившись, по-видимому, в коллективной мудрости МТК и подпиравших его флотских “знахарей”, управляющий Морским министерством, ни с кем уже не советуясь, отменил предполагавшуюся установку на корабле водотрубных котлов Бельвиля, для которых уже прорабатывалась система их отопления

“нефтяными остатками” (мазутом). Этот образчик волюнтаризма особенно замечателен, если вспомнить, что еще в 1891 году главный инженер-механик Николаевского порта М.Д. Абрашкевич (имея в виду предшественник “Ростислава” броненосец “Три Святителя^’) энергично настаивал на решительном и бесповоротном отказе от постоянно протекающих и вызывающих бесконечные нарекания огнетрубных котлов, которые следует заменить доказавшими на крейсере “Минин” свои преимущества водотрубными котлами Бельвиля. Любопытно, что точно так же не были услышаны и доводы Н.Е. Кутейникова, почти в тех же выражениях агитировавшего начальство применить котлы Бельвиля на строившемся крейсере “Рюрик”. Нефтяное отопление на “Ростиславе”, правда, сохранилось.

Эскадренный броненосец “Ростислав” (Продольный разрез и план боевой рубки)

Опыт уже повсеместного – с 1880-х годов – применения нефтяных остатков для отопления пароходов волжско-каспийского бассейна и обнадеживающие результаты плаваний первых нефтяных миноносцев Черноморского флота не вызывали сомнений в будущности нового топлива. Весомыми казались и экономические выгоды: Министерство финансов обещало специально для Черноморского флота существенно понизить тарифы на доставку выгодного для казны, почти вдвое более дешевого (чем заграничный каменный уголь) бакинского мазута. Поэтому управляющий Морским министерством еще в марте 1894 года поручил главному командиру Черноморского флота и портов подготовить предложения о постепенном переходе всех его кораблей на отопление “нефтяными остатками”.

Начать решили с “Ростислава’', для которого систему отопления и пульверизации (распыления) нефти в топках разрабатывали в МТК. Этому можно было бы только радоваться, если бы не вторая главная беда тогдашнего отечественного казенного судостроения – глубоко эшелонированная, пронизывающая почти все стороны деятельности централизация, которая по рукам и ногам сковывала строителей на местах, особенно на юге – в Николаеве и Севастополе. О ее фантастическом размахе читатель, возможно, уже знаком по истории постройки крейсеров “Очаков”, “Рюрик” и броненосца “Князь Потемкин Таврический”. Чрезмерная централизация ощутимо задерживала работы и на “Ростиславе”, не раз заставляя строителей терять время в ожидании застрявших где-то решений МТК или запоздало поступивших его указаний о полной переделке уже сделанного.

Хорошо прочувствовавший последствия этой горестной практики главный командир Черноморского флота и портов вице-адмирал Н.В. Копытов в сентябре 1893 года деликатно напоминал о них письмом в МТК и просил переместить проектирование корабля к месту его постройки – в Николаевское адмиралтейство, инженеры которого вполне могут на основе, конечно, “руководящей программы” из Петербурга выполнить эту работу гораздо оперативнее и с меньшими издержками, чем это удается при сложившемся порядке. Но в МТК не захотели выпускать из рук руководящие нити, и все осталось по-прежнему. В соответствии с этим “порядком” вслед за отменой установки на “Ростиславе” котлов Бельвиля и возвращением к огнетрубным котлам (уже это в значительной мере заставило откорректировать заказ стали для корпуса и механизмов) пришлось переделать проектную документацию и по артиллерии.

Принятый после продолжительных опытов на “Рюрике” новый способ хранения и подачи боеприпасов к орудиям по “беседочной системе” оказался более тяжеловесным, и в МТК решили для устранения перегрузки держать в погребах только “нормальный” комплект – три четверти от полной вместимости погребов.

Бесспорно прогрессивным, но в силу своей новизны осложнившим работы новшеством стал переход на “Ростилаве” от прежних – конструктивно простых, но хлопотных (вечные протечки трубопроводов!) в обслуживании гидравлических установок башен – к несравнимо более удобным электрическим. В июне 1894 года выполнение всех заказов для корабля приостановили – в только что открытом в Петербурге опытовом бассейне начали испытывать модель броненосца “Сисой Великий”, обводы которого в своем теоретическом чертеже повторял “Ростислав”.

Заботам Петербурга подлежала даже конструкция (почему-то для каждого корабля создававшаяся индивидуально) закладной доски “Ростислава”. Напомнив, что в Бозе почивший Государь Император Александр III в свое время не одобрил таковую для броненосца “Три Святителя”, управляющий Морским министерством предложил доску для “Ростислава” заказать по образцу изготовленной для более раннего корабля – “Георгия Победоносца” и образец выслать в Петербург.

Несмотря на все старания вице-адмирала Н.В. Копытова выполнить закладку нового броненосца немедленно по освобождении стапеля после спуска на воду 1 ноября 1893 года “Трех Святителей”, фактически работы начались только 17 января 1894 года. Сталь для корпуса по нарядам строителя корабля старшего помощника судостроителя М.К. Яковлева (с января 1895 года – младший судостроитель Николаевского военного порта) поставлял Брянский металлургический завод, стальные штевни, кронштейны гребных валов и рулевую раму отливал Обуховский завод (он же – поставщик артиллерийского вооружения), главные механизмы, а также вентиляционную и водоотливную системы-по образцу изготовленных для “Сисоя Великого” выполнял Балтийский завод в Петербурге. Он же по поручению МТК разрабатывал систему нефтяного отопления четырех котлов. Для остальных четырех в качестве топлива сохранили уголь.

Новую сталеникелевую броню общим весом 1227 т поставлял завод “Бетлехем айрон компании”, или, как тогда говорили, Южно-Вифлеемский завод в Бетлехеме – Южном Вифлееме (США), по контракту, которым одновременно по какой-то неслыханно низкой цене, вызвавшей чуть ли не расследование конгресса, была заказана броня для броненосцев типа “Полтава” и “Адмирал Ушаков”. Башенные установки для 254-мм орудий изготовлял Обуховский завод, назначивший меньшую цену, чем конкурировавшие с ним Металлический и Путиловский заводы.