Поп - Александр Сегень Страница 40

Из Москвы прислали новое начальство. И вот уже некто Невский, с важным видом осматривая партизанский лагерь, говорил Луготинцеву, Табаку и Муркину:

– А где у вас аварийные посты запасов продовольствия? Нету? Ну и ну! Непорядок. А ночные огни есть? Тоже нет? Полный хаос! Землянки у вас грамотно устроены, а вот вам ещё схема строительства чума. Чум – превосходная вещь. Пригодится. А вы кто, девушка?

– Я медсестра. Тамара Лебедева, – обозначилась та.

– Красивая, однако! Подобную медсестру полностью одобряю!

– Командир отряда Климов! – вышел навстречу Невскому Климов.

– Что же это вы, товарищ Климов, своих бойцов не обучили системе сигналов? Я сделал знак «Все ко мне!», никто даже не почесался. А если я вот так делаю, это что значит? – Он вытянул вперёд руку и так подержал. – Ну? Тоже не знаете? А это значит – «Вижу противника!» Ну ничего, я вас всему обучу, как грамотно вести партизанскую борьбу.

– А вы, собственно…

– Невский Наум Захарович. Назначен к вам в отряд комиссаром.

Такая фамилия понравилась ребятам:

– Ого! Невского нам надо!

– Давно ждём! – гоготали они.

– Поведёшь нас на Ледовое побоище, товарищ комиссар?

– Отчего же нет?

Радостно было слышать такое Луготинцеву.

– Поставьте конкретную задачу, товарищ комиссар. Предлагаю начать карательные акции против тамошних полицаев. Скоро немцев погонят на запад, эта сволочь уйдёт вместе с ними. А не хотелось бы.

– Не только полицаев, не только, – кивал товарищ Невский. – Там много есть и других фашистских прихлебателей. Но об этом потом. Важное сообщение: под Сталинградом, товарищи, одержана полная и сокрушительная победа. Ура!

– Ура-а-а!

В июле пришли хорошие вести о мощном наступлении в Центральной России – под Курском, Орлом, Белгородом.

– Пришло время и нам наступать, – говорил Луготинцев.

В начале августа партизанское командование дало добро на совершение рейда в район Чудского и Псковского озёр. В мобильную группу вошли Невский, Луготинцев, Клещёв, Табак, Муркин и ещё пятнадцать человек. Двигались от берегов реки Плюсы лесами на юг, мимо Шипилина, Горки, Полны, Низовиц, другой Горки, Ремды, Козлова. Наконец, добрались до Закатов. Ночью Луготинцев побывал у Торопцевых. Те приняли его как родного, ведь он теперь был сирота. Николай Николаевич подробно рассказал ему, где расселены полицаи Владыкина. Основная их база была в бывшем доме колхозного начальства, в котором в первое время по приезде в Закаты жил отец Александр. Ещё несколько полицаев жили в бывшем доме Луготинцевых, другая группа размещалась в соседнем доме.

– Только будьте осторожны, ребята, – попросил Торопцев. – Они сейчас каждого куста боятся. Немцы-то поговаривают, что и отсюда придётся им отступать. И прихвостни ихние чувствуют себя неуютно.

– Спасибо, Николай Николаевич, – говорил Лёшка. – Вы ведь мне как отец. Я Машу никогда не забуду. И ни на ком не женюсь.

– А вот это зря. Война пройдёт, женись обязательно. Хочешь, на моих женись – чем тебе Надька или Катька хуже Маши?

– Ладно, я подумаю.

В ту же ночь, перед самым рассветом, Табак и Муркин возле большого дома на улице Красной тихо сняли часового. Сразу после этого с трёх сторон партизаны быстро вломились в окна и вырезали всех шуцманов, из которых половина так и не проснулись, потому что были мертвецки пьяны. Некоторые успели только вскочить с кровати и тотчас получить нож под сердце. Четырнадцать предателей в считанные минуты дружно отправились в преисподнюю. А вот самого Владыкина в доме не оказалось.

– Не он. И это не он. И это не Владыкин, – говорил Луготинцев, осматривая трупы. – Нету его тут. Жаль! Главного мерзавца-то и не порешили!

Учинив расправу, отправились продолжать пиршество. Но когда партизанский отряд приблизился к дому, где родился и вырос Лёшка, произошло то, чего никто не ожидал. Там ночевали шуцманы Овшистко, Журавлёв, Петрик и ещё четверо, включая Владыкина, который накануне напился и крепко спал. Овшистко проснулся среди ночи в страшном смятении и завизжал, как поросёнок, которого идут резать. Бегая по комнатам, он будил всех и кричал:

– Убивать! Нас убивать идут! Убива-а-ать!

– Ты что, офонарел? – спросонок ворчали на него товарищи по предательской работе. Но он продолжал верещать, схватил автомат и принялся палить то из одного окна, то из другого, то из третьего. Тут и Журавлёв в рассветных сумерках различил, как к дому умелыми перебежками стремительно приближаются вооруженные люди. Тогда уж все схватились за оружие и стали отстреливаться из окон. Завязался бой. Пули, как пчёлы в улей, летели в дом Луготинцевых, круша в нём всё подряд. В ответ летели пули из дома по нападающим. Но успех был на стороне партизан. Муркин сумел незаметно подползти к самому дому и бросить в ближайшее окно подряд две гранаты. Далее исход сражения был предрешён. Ворвавшись в дом, партизаны добивали раненых шуцманов. Долго никак не могли прикончить Ластика Овшистко. Он верещал, но, сколько ни кололи его штыком, никак не отправлялся на тот свет. Лишь с десятого удара дернулся и, наконец, затих.

– Владыкин! – радостно воскликнул Алексей, перевернув одну из кроватей и обнаружив там затаившегося старшего шуцмана. Тот сквозь пьяный сон услышал битву, сполз с кровати, залез под неё и там снова уснул. Теперь он ошалело таращился на партизан и силился осознать, что происходит.

– Жалко его такого приканчивать, – сказал Табак. – Он же ни бельмеса не понимает!

– Вяжите гада, оттащим в лес и там казним, как полагается, – приказал Луготинцев.

Третий дом брать не решились. Много шума поднялось, вот-вот могли нагрянуть немцы, а с ними будет потрудней. Находившиеся в том третьем доме полицаи приготовились к обороне, но сами напасть не осмелились, не зная, какой силы и численности партизанский отряд ведёт бой в доме Луготинцевых. А иначе партизанам пришлось бы туго. Но они, к счастью, успешно вышли из села и углубились в лес. Боевая операция прошла как нельзя лучше – только трое получили ранения, и из них только одного нужно было тащить на себе, двое других могли передвигаться самостоятельно. В лесу в условленном месте их ждали Невский и ещё двое.

– Докладывайте, товарищ Луготинцев, – сказал Наум Захарович.

– Операция прошла успешно, товарищ комиссар. – Алексей приложил ладонь к козырьку фуражки. – Бойцы Серёгин и Тимофеев легко ранены. Боец Груздев ранен в живот и находится в тяжёлом состоянии. Остальные бойцы целы. В селе Закаты почти полностью ликвидирована группировка предателей-полицаев. Уничтожено двадцать шуцманов, находившихся на службе у врага. Главарь Владыкин связан и доставлен сюда. Вот он, товарищ Невский. Пьян, скотина!

– Превосходнейше, превосходнейше, – потирал руки политрук. – А каков немецкий гарнизон в Закатах?

– По данным, полученным от товарища Торопцева, немцев в селе около двух десятков, не более.