Гнев Нефертити - Жеральд Мессадье Страница 40

— Но ты будешь жить с ним… Царский дворец охраняется намного лучше, чем Дворец царевен.

— Неферхеру, я найду способ. Мы найдем.

Он поцеловал ей руку.

— Я заменила мать своим сестрам, — продолжила она. — Как же я их оставлю одних? Кормилицы не в счет. Недавно слуги нашли Анхесенпаатон плачущей у подножья статуи матери… Может быть, я и не покину Дворец царевен… Я не знаю. Еще рано об этом говорить.

— А если ты влюбишься в Сменхкару? — спросил он через некоторое время. — Ты же должна будешь с ним спать. Он кажется милым…

— У меня не два сердца, — ответила она. — И я не хочу даже думать об этом.

Она чувствовала себя разбитой. Было уже поздно, и она не могла попросить у Приближенного к телу царя один из тех черненьких шариков, которые принимала ее мать, чтобы уснуть и успокоить душу. Затем она вспомнила, что припрятала несколько шариков в одной коробочке.

— До завтра, — сказала она вставая.

Он ее обнял. Она положила голову ему на плечо, думая лишь об одном: для нее существовал только один бог в мире, и это был Неферхеру. Все остальные боги были эгоистичны. Атон не защитил никого из ее семьи. Хуже того, он позволил служителям культа взять верх над ними.

Кстати, эти боги дрались между собой, словно пьяные крестьяне. Стоило лишь посмотреть на Осириса и Сета…

Она подняла взгляд на убывающий в небе диск Хатхор и подумала о том, что когда-то поведал ей отец в одной из их редких бесед. Он объяснил ей, что раньше религия напоминала разъяренную корову, которую пытались представить богиней радости и танца. Она хотела уничтожить человеческий род во времена Сотворения мира, а ее отца Ра заставили ее усмирить.

«Злая корова!» — подумала она и, освободившись от объятий Неферхеру, вернулась в свою комнату.

Ей не понадобилось принимать снотворное — она уснула как мертвая.

Сменхкара решил, что Аа-Седхем будет присутствовать при омовениях, чтобы руководить массажистами, работающими с царским телом. Этим же вечером новый лекарь принес бальзам для мышц и мазь после бритья из росного ладана, которая снимала усталость и расслабляла лицо.

Обнаженный Сменхкара лежал на столе посередине ванной комнаты. Ему массировали бедра и икры, в то время как цирюльник его брил, а маникюрщик подпиливал и полировал ногти. Аа-Седхем протянул два горшочка, один — Первому массажисту, второй — цирюльнику и бросил на Сменхкару загадочный, почти веселый взгляд.

— Что с тобой?

— Мой царь, мой повелитель, господин Пентью жив!

Сменхкара отстранил перепуганного цирюльника и вскочил.

— Что?

— Когда слуги несли его домой на носилках, — рассказывал Аа-Седхем, еле сдерживая смех, — он попросил воды. Носильщики бросили носилки и убежали с криками. Только его старый слуга не поддался страху и поднял занавеску носилок. Он увидел, что Пентью действительно жив и приказал побыстрее принести ему воды. К счастью, процессия находилась недалеко от дворцовой кухни. Пентью понял, что его оставили умирать, и приказал избить убежавших.

Сменхкара захохотал. Массажисты, цирюльник и остальные слуги тут же поддержали его, согласно традиции. Он снова лег, позволяя совершать предписанные действия над своей божественной персоной.

— Как объяснить его ложную смерть? — спросил он.

— Он, должно быть, потерял сознание из-за досады…

Аа-Седхем ничего не знал о признании Пентью. Почему же он решил, что его предшественник был раздосадован?

Сменхкара задумался. Он поднял руки, чтобы цирюльник побрил его подмышки. Затем, когда массажист закончил работу, маникюрщик склонился над пальцами царских ног. Он подпилил ногти на ногах, затем на руках и, сдвинув кутикулу, смазал пальцы утиным жиром с запахом жасмина.

— А какова причина досады? — спросил Сменхкара у Аа-Седхема.

— Мне это неизвестно, мой царь, но, если его разговор с вами был благоприятным, я сомневаюсь, что с ним могло случиться такое недомогание.

Определенно, этот лекарь был так же проницателен, как и красив. Сменхкара сказал себе, что он от этой замены оказался в выигрыше.

Он поднялся и спустился к бассейну. Первый купальщик полил ему теплой воды на плечи, грудь и ноги и принялся растирать его намыленной тыквенной щеткой. Второй слуга растирал его член, ягодицы, ноги и ступни. Третий щедро ополаскивал будущую божественную особу прохладной ароматизированной водой.

Аа-Седхем бесстрастно наблюдал за этой сценой.

Первый слуга вытер будущего живого бога и натер его тело сандаловым маслом. Цирюльник нанес на лицо росное масло, после чего маникюрщик открыл царскую шкатулку из черного дерева и слоновой кости, достал горшочек и кисточку и подвел сурьмой глаза божественного величества.

Сменхкара почувствовал себя умиротворенным.

Хранитель гардероба принес одеяние из тонкого льна и помог своему господину одеться. Затем он взял из рук помощника подставку с царским париком и повернулся к своему господину, который сам надел и оправил парик. Только лекарю позволялось дотрагиваться до царской головы.

После этого Хранитель гардероба подал будущей божественной особе зеркало, чтобы тот мог оценить результат, и вскользь взглянул на Приближенного к телу царя. Наконец он подал своему господину поднос из черного дерева, на котором лежали царские серьги: две жемчужины, закрепленные в золотых дисках. Сменхкара прикрепил их к мочкам. Первый слуга помог повелителю мира обуться.

Теперь Сменхкара был полностью одет. Слуга принес ему большую чашу прохладного вина с запахом розового масла. Отпив из чаши, Сменхкара с расслабленным видом, поблескивая ногтями, повязал пояс вокруг талии и вышел из ванной комнаты. За ним последовал Аа-Седхем, сопровождаемый задумчивым взглядом гардеробщика.

На следующий день Сменхкара ужинал с Тутанхатоном, Тхуту и Аа-Седхемом. Они обсуждали предстоящие дела: собрание жрецов, похороны Нефертити, приглашение Майи и нового состава Царского совета.

Тутанхатон слушал с серьезным видом прилежного ученика, находящегося в обществе своих учителей. Сменхкара рано удалился и попросил Аа-Седхема следовать за ним в спальню. Он страдал от болей в спине, а пережитое за день возобновило эти боли, об этом он сообщил Аа-Седхему. Тот попросил разрешения исчезнуть на минутку и вернулся с кедровым ларцом. Оттуда он достал горшочек с мазью, открыл его и попросил Сменхкару лечь на живот. Острый возбуждающий запах мази заполнил комнату. Сменхкара узнал камфору, к ней примешивался незнакомый горьковатый аромат. Аа-Седхем намазал Сменхкаре спину и стал ее массировать. Он принялся разминать затылок, плечи и лопатки, опускаясь к пояснице. Сменхкара снял набедренную повязку. Аа-Седхем помассировал ягодицы, после чего занялся бедрами и лодыжками. Он снова вернулся к затылку и, надавливая ладонью на позвонки и заставляя их хрустеть, прошелся по всей спине. Сменхкара расслабленно и облегченно вздохнул. Он представил себя глиной в руках скульптора. Он перевернулся. Аа-Седхем ненадолго прервался. Затем помассировал руки и внутреннюю часть бедер, помял ступни, потянул пальцы ног, сгибая их назад и вперед, чтобы придать гибкость. Сменхкара улыбался.