Лефорт - Николай Павленко Страница 40

Как видим, наказ касался формы переговоров, но не существа дела. Надо полагать, это объяснялось тем, что в составе посольства должен был находиться сам Петр, который и становился фактическим руководителем переговоров и мог на месте определять порядок их проведения и меру уступок великих послов. Впрочем, факт присутствия царя в составе посольства тщательно скрывался.

Два других наказа были составлены самим царем. Они носят уже чисто деловой характер. Первый касался найма на русскую службу иноземных специалистов: перечислялись специальности, в которых ощущалась нужда, и указывалось количество требуемых офицеров, лекарей или кораблестроителей, причем каждый раз подчеркивалось, что наемники должны быть «добрыми», то есть квалифицированными: три-четыре «капитанов добрых», 25—30 поручиков и подпоручиков «добрых же», «добрых боцманов, констапелев, штурманов и матросов». Кроме того, на Великое посольство возлагалась обязанность закупки необходимых для России товаров: корабельных снастей, блоков, свинца и т. п. Петр лично вписывал в памятку послам такие поручения, как, например, покупка «гаруса на знамены, на вымпелы, на флюгели белого, синего, красного аршин 1000 или 900, всякого цвета поровну, а буде недорог, и больше»; или: «На картузы купить бумаги 7000 стоп… кожи подошвеной аглинской на пумпы (насосы. — Н.П.)».

Иностранным дворам Посольский приказ подготовил особые грамоты. Часть из них адресовалась тем государствам, которые Россия планировала использовать в качестве союзников в борьбе с «неверными». К ним относились Голландия, Дания, Австрия, Папское государство. Через другие страны — Лифляндию (являвшуюся частью Швеции) и герцогство Курляндское — посольство должно было проследовать транзитом. К курляндскому герцогу Фридриху Казимиру царь, например, писал: великие и полномочные послы отправляются «для наших государских дел… А путь их надлежит чрез твое княжеское владение, и когда те помянутые наши великие и полномочные послы в княжество ваше приедут, и вашей бы княжеской светлости для нас, великого государя, велеть их чрез владения свое препроводить с провожатыми и с подводы и со всяким вспомогательством».

Круг стран, которые должны были навестить великие послы, был чрезвычайно обширен; в указе назывались целых семь государств, расположенных в разных концах Европы; причем каждому из их правителей послы должны были представить верительные грамоты с изложением целей прибытия посольства. Уже одно это отличало Великое посольство от всех предшествующих ему русских посольств прежнего времени, которые имели обычно лишь одно поручение — вести переговоры с какой-то одной конкретной страной.

Другая особенность Великого посольства состояла в том, что им руководил не один посол, а три, причем каждый из них должен был согласовать свои поступки и действия с остальными двумя. Указ от 6 декабря требовал одобрения тех или иных поступков всеми послами: «А бытии в той, великого государя, службе великим и полномочным послам меж собою советным и великому государю в делах радетельным и розни б между собою и безсоветства не было, чтоб их розни и бессоветством великого государя делам помешки не было».

Для придания большего авторитета каждому из послов была присвоена не существовавшая в правительственном механизме должность наместника: Лефорту — Новгородского, Головину — Сибирского, Возницыну — Волховского. Никто из них названных должностей не отправлял, но в официальных документах они значились не рядовыми дипломатами, а правителями огромных территорий, то есть людьми, пользовавшимися особым доверием царя. Кстати, великие послы являлись не первыми дипломатами, которым была присвоена должность наместника. Брянским наместником был, например, Ф.А. Головин, отправленный в 1685 году в Китай для заключения договора с Поднебесной.

Хотя все трое послов и назывались великими, они отличались друг от друга по своему положению в составе посольства. О каждом из них необходимо сказать хотя бы несколько слов.

В ранге первого посла в Европу отправлялся Франц Лефорт, герой нашей книги. Его место в посольстве определялось не опытом и знаниями по части дипломатии, но главным образом соображениями иного плана: наличием у генерала и адмирала обширных заграничных связей, а также его веселым и общительным характером, умением держаться в обществе.

Вторым послом значился руководитель Посольского приказа Федор Алексеевич Головин. Он имел за плечами опыт многолетней дипломатической службы. Человек общительный и хлебосольный, Головин отличался основательностью в выполнении любого порученного ему дела. Еще в 1685 году он был отправлен в Китай «договариваться и постановления делать к прибыли обоих государств наших служащих». В августе 1689 года ему удалось заключить первый в истории русско-китайских отношений Нерчинский договор, определивший, правда неточно, границу между двумя государствами. Английский посол Витворт писал о Головине, что он пользуется репутацией самого рассудительного и опытного из чиновных людей Московского государства. Занимая вторую должность в посольстве, Головин фактически являлся главным исполнителем поручений его подлинного руководителя — Петра. На Головине лежала и вся черновая работа по подготовке посольства.

Третий посол, Прокофий Богданович Возницын, остался в памяти современников высоким, грузным, необщительным человеком «с неприятным цветом лица и важной осанкой». Он прослужил в Посольском приказе свыше тридцати лет, постепенно карабкаясь по служебной лестнице: начинал «молодым подьячим», а закончил думным дьяком — чином, пожалованным ему Петром перед отъездом Великого посольства. Большую часть служебного времени он проводил за границей при русских послах, побывал в Турции, Польше, Австрии и Венеции. Он был незаменим при составлении разного рода дипломатических документов».

Три посла — три разных характера. Они хорошо дополняли друг друга и были способны справиться с самым трудным делом. Общавшийся с ними польский дипломат доносил своему королю: «Эти послы — люди большого ума, хорошо знающие состояние Европы и приятные в обхождении».

Краткую характеристику послов и всего состава посольства находим в письме Франца Лефорта брату Ами от 11 декабря 1696 года.

«Что касается других новостей, — извещал брата Франц Яковлевич, — то скажу вам, дорогой брат, что имел место большой смотр всем молодым вельможам, которые служили спальничими у покойного царя Ивана Алексеевича и у нашего царя Петра Алексеевича; они находятся под моим началом; из них около 60 выедут 1 марта: приблизительно 40 направляются в Италию изучать все необходимое для управления галерами; оттуда они возвратятся только, когда станут искусными знатоками. Другие направляются в Голландию с приказом изучать военные суда; среди них имеется несколько князей. Приказания они получили у меня; иные будут служить на суше в моих полках.

Есть еще и другая новость, которая удивит вас: около 15 марта отбудет отсюда Великое посольство в Швецию, Данию, Бранденбург, Англию, Голландию, Италию и даже к папе. Еще никогда не бывало такого посольства. Его величеству было угодно назначить меня первенствующим посланником. Вторым назначен храбрый генерал, ездивший послом в Китай. Третий есть государственный канцлер и думный дьяк, раз двадцать посылавшийся в различные страны. Имя его Прокофий Богданович Возницын, а имя второго посла Федор Алексеевич Головин. Свита моя будет состоять из двухсот человек, и я постараюсь, чтобы на нас не жаловались так, как на других… Что касается моей раны, — добавлял Лефорт в конце письма, — то она все сочится. Но я не страдаю от сильных болей, как прежде».