Призраки истории - Сергей Баймухаметов Страница 40

Быть может, секрет в том, что Олег Рязанский не просто приблизил к себе Салахмира, а еще и «выдал за него свою сестру Анастасию и пожаловал ему во владение вотчины: Верхдерев, Веневу, Растовец, Веркошу, Михайлово поле и Безпуцкий стан». Салахмир окрестился и в крещении стал называться Иваном Мирославичем. «От Салахмира пошли многие дворянские роды, между прочим Вер(х)деровские и Апраксины» (Д. Иловайский).

Ну, зять — дело житейское. Однако Олег сыновей своих поминает не так часто, как зятя. В жалованных грамотах Олега то и дело встречается: «Поговоря с зятем своим, Иваном Мирославичем…»

Видно, был Салахмир-Иван не просто зятем, а первым помощником.

Другой пример — летописец Софоний, знаменитый в русской истории и литературе автор «Слова Софония Рязанца» («Задонщины»), Достоверно известно о нем одно — он выходец из Рязани. Но «Слово…» — похвала врагам Олега Рязанского, князьям Дмитрию Московскому и Владимиру Серпуховскому. Это значит, что еще до Куликовской битвы Софоний ушел из Рязани, и, видимо, потому ушел, что не согласен был с политикой князя Олега, его союзом с Мамаем и Ягайлой. Его описание бед Рязани говорит о нем как о государственном муже, то есть — боярине. В одном из источников, довольно позднем, в Тверской летописи, он и именуется «боярином». Правда, брянским. «А се писание Софониа-рязанца, брянского боярина.» Но в этом есть и своя логика. Сейчас — брянский боярин, а пришел в Брянск — из Рязани.

Итак, если исходить из того, что автор «Задонщины» действительно рязанский боярин, то найти его можно. Боярин — не травинка в стогу. Тем более, с таким редким именем — Софоний. И искать его следует в кругу ближних бояр Олега Рязанского, по до Куликовской битвы. Таким путем шел переводчик «Слова о полку Игореве», известный исследователь древнерусской литературы В. Ф. Ржига. Он приводит Жалованную грамоту Олега от 1372 года, где князь перечисляет своих ближних бояр, вместе с ним приехавших в монастырь близ Рязани. Их девять. И первым в сем списке идет имя боярина Софония Алтыкулачевича…

Независимо от того, является ли данный боярин Софоний автором «Задонщины», ясно одно — отец его, Алтыкулач, был выходцем из Орды, и, скорее всего, православным, бежавшим от хана Узбека, вводившего в Орде ислам. Причем крещеным там, в Орде. Потому что неправославные ордынцы, приходящие служить на Русь, в крещении получали другое, греческое, имя.

В этих историях, таких разных, отразилось само время. И политика, и любовь, и родство с полным подчинением себя возникшим родственным узам, и служение князю, и несогласие с ним, и уход в другие пределы, и выражение своего взгляда на происходящее в слове, в литературе… И это решительно далеко от черно-белой картины непрерывного и постоянного противостояния, какую внушили нам позднейшие историки и идеологи.

Почему говорят: поскреби русского — найдешь татарина? В смысле — ордынца. Откуда? С какой стати? Почему в таких количествах? От «ига»? Но это значит, что русские девушки сплошь и рядом заводили шашни с узкоглазыми ненавистными завоевателями?

Во-первых, такого быть не могло! По рассказам отцов и дедов мы знаем, что стоило в годы Великой Отечественной войны хоть одной(!) девушке в селе спутаться с немцем, как она становилась изгоем для всей округи! А ведь ордынцы, по всеобщему убеждению, — такие же завоеватели!

Во-вторых, с любыми шашнями в те времена было строго. Значит — выходили замуж. А как же родители смотрели на такие браки с «погаными». В том-то и дело, что «поганый» в те времена значило «язычник». Некрещеный. Только и всего.

Но если выходили замуж — значит, не считали их завоевателями? Тут или — или. Третьего — не дано.

Пройдя через Русь на Европу, Батый ни в одном русском городе не оставил гарнизона. Это вообще означает, что о каком-либо «завоевании» и речи не было. Но меня в данном случае больше всего интересуют «шашни». Если не было в городах гарнизонов, то за кого же русские девушки выходили замуж так активно, что родилась та самая присказка: «Поскреби русского — найдешь татарина»?

Да, были до этого половцы, служившие русским князьям, были отряды ордынцев на службе русских князей, вроде отряда Салахмира. Да, в Минске недавно отметили 600-летие первого поселения на белорусской земле ордынцев, когда Витовт, великий князь Литвы, призвал сюда отряд ордынской конницы. Но так ведь то — отдельные отряды…

Ответ кроется в религии. Религией очень многих в Орде было христианство. Но в 1312 году к власти пришел хан Узбек, который объявил ислам государственной религией, а несогласным рубил головы. Все, кто не отказался от веры отцов, бежали на Русь, к своим единоверцам. Их были тьмы и тьмы. Так что против Мамая на Куликовом поле стояли уже и внуки некогда изгнанных православных ордынцев.

Правда, иногда говорят и пишут, что роднились только князья, а народ, мол, знать не желал чужаков. Что до связи знати и народа, то вот самый незаметный, но характернейший пример. Тюркско-половецкое имя Арслан (лев) стало в русской транскрипции Русланом и в народ уже ушло как Еруслан… Или было наоборот? Но уж наверняка Арина Родионовна пела-рассказывала про Еруслана, а маленький Саша Пушкин слушал и запоминал… А что до народа, то ведь ордынские витязи-князья «выезжали» на Русь (как в родословных пишут: «Выехал из Орды на Русь к великому князю…») не поодиночке, а снимались всем родом, кланом, со слугами и дружинниками… К примеру, откуда в поэме Некрасова про спасение зайцев у героя такое имя — Мазай? И никто ему, Некрасову, замечания не сделал: мол, что ж ты старику имя-то подходящее не подобрал? Наверно, потому, что в ярославской деревне некрасовского уже времени Мазаи, Назары, Ермолаи и прочие были… Мазаями, Назарами и Ермолаями.

Конечно, среди дворян ордынских выходцев неизмеримо больше, потому как рамки ограниченные, к тому же оно тогда только-только складывалось, дворянство, — сословие людей, которые служили лишь центральному правительству, великому князю. И составляли опору великого князя в его борьбе с могущественными боярами. Но и ордынские витязи, и пришедшие с ними простолюдины уже через поколение растворялись и растворились в русской массе. А у дворян осталась память, потому что они вели родословные… Только и всего.

Но нам почему-то все время застит глаза так, что иногда мы не видим очевидного.

Хотя и этому есть объяснение. Его дал много десятилетий назад один из основателей евразийской исторической школы князь Н. С. Трубецкой:

«Трудно найти великоросса, в жилах которого так или иначе не течет туранская (монгольская) кровь. Смущаться этим грешно, так как на свете нет ни одной чистокровной нации, в противном случае она бы выродилась согласно общим законам биологии. Но мы смущаемся, и последние несколько веков благоговейно взираем на Запад, и подражаем ему, и платим мерою непомерной — кровью людской за это подражание».

«Смущаемся» — точное слово. По современному говоря, комплексуем. И старательно подтираем, подчищаем все, что только может напомнить нам о прошлом. То есть фальсифицируем, подделываем в самом прямом смысле. Речь о картинах, скульптурных изображениях и соответственных фотографиях с них. Которые мало что общего имеют с подлинными ликами русских исторических деятелей Средневековья. Я уже говорил, что подлинных изображений людей XIII–XIV веков, равнозначных фотографиям, почти нет. В те времена фотографией была посмертная маска. А ее сохранить трудно. К примеру, маска Александра Невского, как и маска Сергия Радонежского, не сохранилась. Но есть художественные портреты с покрова (посмертного покрывала) XV и XVII веков. По ним мы в какой-то степени можем судить об их облике. И сравнивать с тем, что изображено сегодня на многочисленных картинах… Правда, есть антропологические реконструкции, и они, кстати, очень красноречивы.