Евреи. Христианство. Россия: От пророков до генсеков - Александр Кац Страница 40

В Польше XVI в. евреи являлись также кабатчиками, ростовщиками и купцами, вызывая ненависть безжалостной эксплуатацией местного населения. Так утверждают польские источники. Валишевский приводит латинские стихи, русский перевод которых гласит: «Славное царство Поляков — небо для знати, рай для иудеев и ад для крестьян» (35, с. 188). Исторический взгляд на евреев в Малороссии, устоявшийся со времен вхождения ее в Польшу, сводился к образу «шинкарив-орендарив», пьющих кровь из украинского народа. Такая репутация средневековых евреев Польши и Малороссии стала стереотипом мышления и перекочевала в классическую литературу. К этому следует добавить еще один источник дохода евреев-арендаторов. Наряду с землей они арендовали у своих вельмож и местные церкви, ключи от которых хранились у евреев. Таким образом, податями облагались также браки, крестины и другие церковные обряды. От этого вымогательства страдало православное крестьянство, но не казаки, равнодушные к любой религии.

Относительно религиозности казаков известно следующее. В XVII в. в Запорожской Сечи еще не было ни одной церкви и ни одного священника. Встреча с попом у казаков считалась дурным предзнаменованием. Ярый защитник православия киевский митрополит Петр Могила всенародно обзывал запорожцев неверующими, а защитник казаков у поляков Адам Кисель — религиозными нулями. В своих разбоях казаки обходились с православными церквами также, как и с католическими, т. е. попросту грабили церковную утварь. Хотя Гоголь Н. В. в «Тарасе Бульбе» и изображает запорожцев защитниками православия, но скорее всего это художественное преувеличение. В Смутное время донские и запорожские казаки во главе с атаманом Заруцким, следуя за звездой Лжедимитриев, всласть пограбили православную Русь.

Религиозная обстановка в Малороссии, принадлежащей Польше, осложнялась еще и тем, что в 1595 г. под влиянием иезуитов была осуществлена Уния с Римом. Согласно Унии, православная церковь, сохраняя ритуальную автономию, признавала руководство папы. Декларируя религиозную терпимость и свободное отправление греческих обрядов, Уния фактически навязала крестьянству методом насилия, которого избежали лишь православные дворяне, переход в католицизм. Знатные русские фамилии князей Острожских, Чарторыйских, Вишневецких и других одна за другой переходили в римско-католическую веру, перенимали польский язык и образ жизни, т. е. в них, как тогда говорили, «русские кости обрастали польским мясом». Гнет религиозный, экономический, в котором не последнюю роль играли евреи-арендаторы, неоднократно приводил к крестьянским бунтам с параллельными казацкими восстаниями.

После смерти короля Владислава 20 мая 1648 г. Богдан Хмельницкий оглашает манифест, призывающий украинский народ присоединиться к его войску в освободительной войне с ляхами. История борьбы Малороссии против Польши и присоединения ее к России хорошо известна. Вся Украина была залита кровью. Сохранены свидетельства потрясающей жестокости как в отношении поляков, так и в отношении казаков. Больше всех, по-видимому, досталось евреям, причем не арендаторам, которые, естественно, попрятались, а простой бедноте. Есть описания того, как детей Израиля сжигали живьем, сдирали кожу, зарывали живыми в землю, вспарывали животы беременным, выбрасывали утробных младенцев и зашивали туда кошек. Если же несчастные женщины разрывали швы, то им отрубали руки. Впрочем, такие же жестокости достались на долю и поляков, и украинцев. По некоторым данным во время этой войны на Украине были поголовно вырезаны все поляки и все евреи.

Осенью 1653 г. земский собор в Москве, выслушав Богдана Хмельницкого, рекомендовал молодому царю Алексею Михайловичу взять Запорожское войско с городами и землями под свою высокую руку. Восьмого января 1654 г. казачья Рада в г. Переяславле единодушно изъявила: «Волим под Царя восточного, православного! Боже, утверди! Боже, укрепи! Чтобы мы вовеки все едины были!»

Отголоски этих событий воплощены Гоголем Н. В. в повести «Тарас Бульба». Читатель помнит, как под воздействием слухов о том, что «ксендзы ездят теперь по всей Украйне в таратайках. Да не то беда, что в таратайках, а то беда, что запрягают уже не коней, а просто православных христиан. Слушайте! Еще не то расскажу: уже, говорят, жидовки шьют себе юбки из поповских риз. Вот какие дела водятся на Украйне, панове!», были утоплены в Днепре все подвернувшиеся под казацкую руку жиды, за исключением Янкеля. Янкель был оставлен в живых как залог экономического сотрудничества наций, поскольку он выкупил Дороша, брата Бульбы, из турецкого плена за 800 цехинов. Вездесущий, как Фигаро, всезнающий и всемогущий Янкель, балансирующий на острие бритвы ради выгоды и ежедневно рискующий быть повешенным «как собака», один из самых интересных персонажей этой повести. Здесь он как бы противопоставляется Бульбе с его разовым героизмом. В сущности, вся жизнь Янкеля в этом враждебном ему разбойничьем вертепе, именуемом Сечью, есть непрерывный героизм.

Со времени Переяславской Рады и до конца XIX века евреи России, за исключением отдельных личностей, не будут играть никакой роли в общественной жизни страны, оставаясь лишь литературными, чаще комическими, персонажами.

Отношение русских царей к евреям было традиционно умеренно негативным. Попытка голландских евреев получить разрешение Петра I поселиться в России получила отказ ввиду того, что, по мнению Петра I, евреям в России делать нечего, поскольку любой русский еврея все равно обжулит. По-видимому, государь знал свои кадры с этой стороны жизни, отражением чего и явилась близкая к действительности история с зашиванием карманов у членов русского посольства в романе А. Н. Толстого «Петр I». Кстати, в таком посольстве был и П. П. Шафиров, сын крещенного еврея, получившего дворянство от царя Федора Алексеевича. Шафиров П. П. вырос в крупного дипломата, участвовавшего в подписании союзных договоров с Польшей, Данией (1715 г.), Пруссией и Францией (1717 г.), Прутского мирного договора с Турцией (1711 г.), Рештского мирного договора с Ираном (1732 г.) и в подготовке Ништадтского мирного договора со Швецией в 1721 г. Вершиной карьеры барона Шафирова П. П. была должность канцлера при Петре I c 1709 г. и должность президента Коммерц-коллегии при Екатерине I в 1725 г. В его доме происходило первое торжественное заседание Императорской Академии наук в декабре 1725 г. Шафирова П. П. по праву можно отнести к «птенцам гнезда Петрова», участвовавшим в великих преобразованиях этого государя.

Военным подвигом России в те годы была война с могущественной Швецией (с 19.08.1700 г. по 30.08.1721 г.) за выход к Балтийскому морю, потребовавшая колоссального и длительного напряжения всех сил. Этому предшествовали два Азовских похода Петра I (1695 и 1696 гг.), последний из которых увенчался успехом. Азов был взят штурмом, и Петр I получил желанный выход к Азовскому и Черному морям, хотя воспользоваться им для торговли было невозможно из-за враждебности Турции, владевшей всем побережьем Черного моря. Заключив мир с Турцией 3.06.1700 г., Россия объявила войну Швеции. Карл XII, разгромленный Петром I под Полтавой 27 июня 1709 г., бежал в Турцию и сумел убедить султана возобновить войну с Россией. Петр I, вступивший с небольшим войском в Молдавию, оказался окруженным двухсоттысячной турецкой армией и был вынужден подписать мирный договор, по которому Азов был возвращен Турции. Тем не менее, Россия выиграла войну со Швецией, и это явилось выдающимся достижением Петра I в военной области. По условиям Ништадтского договора к России были присоединены Лифляндия с Ригой, Эстляндия с Ревелем, Ингрия (область Петербурга) и юго-западная часть Финляндии с Выборгом. Несмотря на победу, добытую силой оружия, Россия заплатила Швеции за перечисленные земли 2 миллиона ефимков, как бы выкупив их навечно этой сделкой. Об этом скромно умалчивают современные национал-радикалы из Прибалтики.