Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций - Владимир Трут Страница 40

Большинство из этих казачьих полков (общей численностью 31) было сведено в собственно казачьи соединения (1-ю Донскую, 2-ю Сводно-Казачью, 1-ю, 2-ю, 3-ю Кавказские, 1-ю Туркестанскую казачьи дивизии, Закаспийскую, Сибирскую и Забайкальскую отдельные казачьи бригады, Уссурийскую отдельную конную бригаду). Пешие (пластунские) казачьи части составили 1-ю Кубанскую пластунскую бригаду шестибатальонного состава, 19 казачьих полков несли службу в составе 17 кавалерийских дивизий регулярной конницы. (По установленному порядку казачьи полки входили в кавалерийские дивизии регулярной конницы четвертыми полками наряду с драгунскими, уланскими и гусарскими полками. Таким образом, кавалерийская дивизия имела в своем составе по одному драгунскому, уланскому, гусарскому и казачьему полку.) А 4 казачьих первоочередных полка (7-й Донской, 3-й Сибирский, 2-й Верхнеудинский и 1-й Астраханский) не входили в состав дивизий и бригад и числились как отдельные воинские подразделения [2].

После объявления мобилизации в армию были призваны казаки второй и третьей очередей строевого разряда. Характерно, что согласно разработанному и существовавшему еще в мирное время мобилизационному плану в случае начала крупномасштабных военных действий мобилизации подлежало до 12,5% всего взрослого казачьего мужского населения [3]. (Для сравнения можно отметить, что процентная норма мобилизации неказачьего населения страны составляла 4,2% [4].) Из призванных второочередных казаков были сформированы полки второй очереди, а позже из числа третьеочередных казаков формируются кадры и полков третьей очереди. Из части этих так называемых льготных полков были образованы 9 новых казачьих дивизий (3-я, 4-я и 5-я Донские, 1-я и 2-я Кубанские, 4-я Кавказская, 1-я Терская, Уральская и Оренбургская, 6 отдельных конных и 2 пешие казачьи бригады – две Забайкальские, Донская, Кубанская, Сибирская, Туркестанская конные и две Кубанские пластунские). Остальные казачьи полки, главным образом 3-й очереди, были приданы некоторым пехотным дивизиям и армейским корпусам в качестве войсковой конницы [5].

Общее количество казачьих полков после мобилизации сразу же увеличилось в три раза.

В соответствии с общим мобилизационным планом русская армия должна была быть полностью отмобилизована и развернута на предполагаемом театре военных действий в течение 45 суток. Учитывая масштабы мобилизации и размеры российской территории, это были достаточно сжатые сроки. Однако германская и австро-венгерская армии, загодя начавшие непосредственную подготовку к войне, к июлю 1914 года фактически уже заканчивали все свои военные приготовления, включая и мобилизацию, осуществлявшуюся ими в скрытом виде. (Об этом, в частности, свидетельствуют факты заблаговременного сосредоточения австро-венгерских армий в приграничных с Россией местностях и переход их в наступление уже в июле 1914 года, а также ввод двух полностью укомплектованных немецких армейских корпусов в Люксембург 21 июля, в день объявления Германией войны Франции, и быстрое начало широкомасштабного немецкого наступления на Западном германском фронте. На подготовку таких крупных военных операций даже в экстренном порядке требовалось от нескольких недель до нескольких месяцев.) По сравнению с противником русская армия серьезно запаздывала со своими приготовлениями. А это сразу же ставило ее в невыгодное стратегическое положение.

В такой ситуации русское командование вынуждено было принимать срочные меры для прикрытия приграничных рубежей и обеспечения планомерного сосредоточения основных сил. Сложная и очень ответственная, но одновременно и почетная задача надежного прикрытия своей территории и мобилизующейся армии была возложена на 11 кавалерийских и казачьих дивизий, заблаговременно сосредоточенных вблизи границы специально на случай возникновения военной угрозы. После объявления войны они получили приказ в срочном порядке выдвинуться вперед и образовать своеобразную завесу вдоль всей границы [6]. При этом в их авангарде, как правило, шли казачьи полки. Так, в 5-й русской армии выполнение данной задачи было поручено 7-й кавалерийской и 1-й Донской казачьей дивизиям. Причем из состава 7-й кавдивизии первым к границе был направлен 11-й Донской казачий полк. В 3-й армии это поручение выполняла 3-я Кавказская казачья дивизия, а во вновь образуемой 8-й армии – 12-я кавалерийская и 2-я Сводно-Казачья дивизии. К тому же уже на восьмой день мобилизации (!) на передовую линию стали прибывать подразделения 3-й, 4-й, 5-й Донских казачьих, 1-й и 2-й Кубанских казачьих, 1-й Терской казачьей и Оренбургской казачьей дивизий, сформированных из льготных казачьих полков второй очереди [7]. Таким образом, казаки одними из первых вступили в бой.

Первым нижним чином, удостоенным в период Первой мировой войны самой почетной солдатской воинской награды – Георгиевского креста, стал донской казак, уроженец хутора Нижне-Калмыковского Усть-Медведицкой станицы Области Войска Донского, приказный (ефрейтор) 6-й сотни 3-го Донского имени Ермака Тимофеевича казачьего полка Кузьма Фирсович Крючков. О подвиге К.Ф. Крючкова и его боевых товарищей, неравной схватке четырех донских казаков с 27 немецкими драгунами много писала пресса. Этот боевой эпизод нашел отражение в официальных изданиях того времени [8], и в эпопее М.А. Шолохова «Тихий Дон» [9], в работах историков В.Н. Королева [10] и Г.Л. Воскобойникова [11], литературного краеведа Г.Я. Сивоволова [12] и в других изданиях. При этом необходимо отметить, что на освещении этого боя непосредственно сказался целый ряд таких отрицательных факторов, как поднятая еще в то время газетная шумиха, в результате которой даже появились быстро ставшие очень популярными папиросы с портретом К.Ф. Крючкова на коробке, неуемное сочинительство непорядочных репортеров, публикации правительственных официозов и наспех сочиненных патетических стихотворений на эту тему и даже совершенно некритический подход к описанию данного боя М.А. Шолоховым и более поздние, довольно разноречивые пересказы историков, краеведов и литераторов. В результате в настоящее время существует, по крайней мере, четыре разные версии изложения этого события [13]. Наиболее полно и объективно о подвиге четырех донских казаков рассказано в работе В.Н. Королева, положившего в основу письменные свидетельства самого К.Ф. Крючкова.

Сразу же после известия о начале войны 3-й Донской казачий полк был в эшелонах направлен в сторону границы с Восточной Пруссией. Сойдя на станции Торжок, полк занял позиции в непосредственной близости от государственной границы. Вдоль ее, на отведенном полку участке, командование выставило казачьи посты.

На один из таких постов утром 27 июля были направлены служившие в 6-й сотне приказный К. Крючков, казаки В. Астахов, назначенный, несмотря на более низкое, чем у Крючкова, воинское звание, начальником поста, поскольку он недавно окончил учебную команду и должен был получить полагавшееся в таких случаях унтер-офицерское звание, присвоение которого по каким-то причинам запаздывало, И. Щегольков, М. Иванков, Г. Рвачев и Попов. Прибыв на указанное место недалеко от местечка Любов, казаки заняли пост и поочередно стали вести наблюдение за местностью. Вечером с поста в расположение сотни с донесением о ходе боевого дежурства уехал Попов. Следующий день, 28 июля, так же как и предыдущий, прошел спокойно. И только поздно вечером 29 июля казаки получили тревожное сообщение, что невдалеке от них в глубь российской территории прошел вражеский лазутчик. Они всю ночь стояли на посту. Утром 29 июля к дежурившему Астахову прибежали местные жители и сообщили о приближении конного отряда немцев. Тот поднял тревогу, и казаки стали спешно седлать лошадей. Отослав Рвачева с донесением начальству о появлении неприятеля, Астахов принимает решение о преследовании противника вдоль границы в направлении соседнего казачьего поста. Казаки разделились: Крючков и Иванков поскакали вслед за немцами, а Астахов и Щегольков – наперерез. По пути к ним присоединились конные – пограничник и солдат-ординарец, но они вскоре отстали.