От Дубно до Ростова - Алексей Исаев Страница 41

Отчаянные атаки соединений 22–го механизированного корпуса все же смогли замедлить наступление III моторизованного армейского корпуса немцев:

«23/24 июня наступление пришлось остановить, поскольку враг с кавалерией и артиллерией атаковал во фланг. Во второй половине дня 24 июня пехотным и 36–м танковым полком была отражена мощная танковая атака врага близ Александровки»[151].

Но этот результат был достигнут ценой полной утраты боеспособности 19–й танковой дивизии. Немцами было заявлено о полном разгроме дивизии генерал-майора Семенченко:

«Танковая битва близ Александровки развивалась таким образом, что до 25 июня были уничтожены 156 вражеских танков»[152].

Учитывая, что по состоянию на 6.00 26 июня 19–я танковая дивизия имела всего 4 танка, 14 орудий и 2 батальона мотопехоты, немецкие данные о результатах боя следует признать похожими на правду. От 163 танков и 100 % комплектности полевой артиллерии этого соединения почти ничего не осталось. Дивизия легла костьми на пути немецкого танкового клина, рвавшегося к Луцку, выигрывая время. Пока шел бой у Войницы, к Луцку выдвинулась 131–я моторизованная дивизия 19–го механизированного корпуса. Выбив из города передовые отряды немцев, дивизия Н. В. Калинина удерживала город до вечера 25 июня.

Выдвижение войск из глубины, однако, не изменяло баланса сил принципиально. За истекшие двое суток войны немцы успели лишить боеспособности дивизии у границы. 24 июня 124–я и большая часть 87–й стрелковой дивизии были окружены. Наступающие вслед за танковыми дивизиями пехотные соединения обошли фланги 124–й стрелковой дивизии и соединились утром 24 июня в районе городка Горохув, блокировав дивизию Ф. Г. Сущего в районе Милятина. 87–я стрелковая была блокирована в районе Сельца подразделениями 44–й пехотной дивизии немцев. Только 16–му стрелковому полку дивизии удалось избежать окружения, и он вел оборонительное сражение совместно с 135–й стрелковой дивизией.

Однако главной проблемой было то, что 24 июня стало днем оперативной паузы в нанесении контрударов по южному флангу наступления 1–й танковой группы. Это было связано с кризисом, возникшим на левом фланге 6–й армии, и проникновением 11 танковой дивизии в тыл фронта. Построение приграничных армий везде было достаточно жидким. Ураган удара танковой группы привел к проламыванию фронта 5–й армии на сотню километров в глубину. Но и наступление пехотных соединений вермахта на 6–ю и 26–ю армии представляло серьезную опасность для растянутых на 25–30 км советских дивизий. Наступление LII и XXXXIX корпусов на перемышльском направлении вызвало изменение обстановки, требовавшее немедленной реакции. Развитие наступления 17 армии могло привести к рассечению фронта львовского выступа пополам. Это заставило использовать 4–й механизированный корпус в интересах 6–й армии, для нанесения контрудара во фланг XXXXIX армейского корпуса. Вместо планировавшегося удара совместно с 15–м механизированным корпусом в направлении Радзехова сильнейшему механизированному корпусу фронта командующий 6–й армией приказал:

«Нанести удар в направлении Нагачув, Залесска Воля, разгромить противника, отбросив его за р. Сан, и тем снять угрозу охвата соседа справа»[153].

Выполняя приказ, 32–я танковая дивизия без 32–го мотострелкового полка должна была развивать удар 6–го стрелкового корпуса 6–й армии. Однако «штаб 6–го стрелкового корпуса поставил танковой дивизии самостоятельную задачу — атаковать в направлении сильно укрепленного противотанкового района с наличием реки и болотистой местности, не поддержав действий дивизии ни пехотой, ни артиллерией»[154].

Неотмобилизованность дивизии Ефима Пушкина привела к тому, что мотострелковый полк передвигался пешком и сопровождать танки в маневрах соединения не мог. Артиллерия 32–го артиллерийского полка также не получила по мобилизации необходимых тракторов, и его маневренность была весьма условной. Поэтому Т–34 и КВ были вынуждены атаковать без поддержки пехоты и артиллерии. Результат не заставил себя ждать: дивизия потеряла в атаке 15 танков. Нельзя сказать, что эти потери были безрезультатными. В журнале боевых действий ГА «Юг» мы находим красноречивые строки:

«В соответствие с запросом командования 17–й армии в 18.50 будет передан запрос в ОКХ (оперативный отдел) о выделении из резерва ОКХ 4 горнострелковой дивизии для смены 68–й дивизии, понесшей серьезные потери в ходе боев, особенно 25 июня в результате непрерывных танковых атак противника, если не полностью выведенной из строя»[155].

Немецким пехотинцам, оказавшимся на второстепенном направлении, без средств усиления в виде 88–мм зениток или 10–см корпусных орудий, перед лицом танков Т–34 и КВ, можно не позавидовать. Но вместе с тем сковывание основной массы 4–го механизированного корпуса боями на вспомогательном направлении не улучшало общей оперативной обстановки. Поэтому Г. К. Жуков пытался одернуть командующего 6–й армией и в категорической форме потребовал переброски 8–й танковой дивизии 4–го механизированного корпуса в район Буек для действия совместно с 8–м механизированным корпусом в направлении Радзехоьа. Однако и здесь не обошлось без использования этого соединения в интересах 6–й армии. В отчете командира дивизии читаем:

«24 июня. 15 т*анковый** п*олк** при совершении марша в район Язув Стары вел бой с частями противника в районе Немирув, уничтожив до батальона пехоты, 12 противотанковых орудий, потеряв при этом 19 Т–34»[156].

Немирув — это город у границы юго-западнее Равы — Русской. Согласно докладу начальника штаба 6–й армии от 24 июня, обострение обстановки в этом районе было вызвано вклинением немцев на стыке между 159–й и 97–й стрелковыми дивизиями. Для парирования этого вклинения и была задействована дивизия П. С. Фотченкова. Как ни старался. Г. К. Жуков вырвать из подчинения И. Н. Музыченко хотя бы 8–ю танковую дивизию для ее использования на направлении главного удара, она все равно была задействована для ударов по вязкой массе немецкой пехоты. И одна из лучших танковых дивизий Красной Армии в малозначительном бою потеряла 19 новых танков.

Когда задаются вопросом: «Куда исчезли несколько сотен танков Т–34 и КВ 4–го механизированного корпуса?» — ответ нужно искать в метаниях этого соединения за фронтом 6–й армии с нанесением ударов локального значения. Каждый из этих ударов неумолимо уменьшал боевые возможности корпуса. Самым решительным образом вмешался командующий 6–й армией и в судьбу 8–го механизированного корпуса, выдвинутого для контрудара в полосу его армии. Еще 23 июня он приказывает командиру корпуса, Д. И. Рябышеву, выдвинуть соединение в район Яворова и Грудек Ягельоньского. И. Н. Музыченко рефлекторно приблизил 8–й мехкорпус к фронту своей армии, видимо, планируя использовать его для парирования прорывов немецких войск. Весь день 23 июня был потрачен на 200–километровый марш корпуса в новый район сосредоточения. Что самое печальное, этим разрушилось построение войск Юго-Западного фронта для удара во фланг немцам на направлении главного удара. И. Н. Музыченко трудно упрекнуть в «нецелевом» использовании мехкорпусов. Его немецкий оппонент потребовал себе 13 танковую дивизию в куда более спокойной обстановке. Скорее имело смысл изначально вывести все механизированные соединения хорошей комплектности из подчинения армий и руководить их действиями фронтовым управлением. Неплохим вариантом представляется также использование армейского управления, например, 6–й армии для объединения действий механизированных соединений против 1 танковой группы. Оборону львовского выступа можно было возложить на штаб 26–й армии. Управление армии вполне могло справиться с двумя-тремя стрелковыми корпусами.

Конец ознакомительного фрагмента