Джон Кеннеди. Рыжий принц Америки - Дмитрий Петров Страница 41

Тэдди пытался что-то объяснить, но ведущий засыпает его вопросами. Младший брат горячится, говорит о толерантности… В ответ ведущий обличает «папистов». Передача идет к концу. Ведущий предоставляет Тэдди «последнее слово». Но когда тот начинает говорить о жизни в духе христианской любви, ставит песню Элвиса Пресли: у нас в студии был мистер Кеннеди — брат претендента на пост кандидата в президенты Соединенных Штатов, ведущего кампанию в Западной Вирджинии. Всего доброго, молодой человек.

Вскоре Тэдди узнал, что по совместительству ведущий является местным проповедником.

Прочие проблемы отошли на задний план.

Надо было отвечать. И люди Кеннеди ответили. Чем? Энергичными рассказами о героизме Джека на войне (вспомним Менкена). Об этом постоянно напоминали рекламные страницы в газетах (в других материалах Хэмфри изображали марионеткой безымянных, безликих, злых сил).

Много говорили и о помощи Джека бедным.

Это напрямую касалось и глубинных эмоций людей, и их повседневности. Потому что бедность тогда была нормой для Западной Вирджинии — шахтерского края в Аппалачских горах, где в угольной отрасли занята пятая часть всего нефермерского населения. Бывало, угля здесь добывали в год больше, чем во всей Германии. Но разбогатели немногие.

Шахта осталась местом тяжкого труда, низких зарплат и жестокой борьбы рабочих и хозяев. Здесь в 20-х Джон Льюис и другие рабочие лидеры создали одно из сильнейших объединений трудящихся — Профсоюз шахтеров Америки [89]. При его поддержке со времен Рузвельта в штате доминировали демократы, как и в большинстве индустриальных регионов. Но профсоюз и партия теряли влияние. На шахтах внедрялась техника. Хозяева все меньше нуждались в рабочих. В 1960 в штате добывали угля столько же, сколько 20 лет назад, а число шахтеров сократилось втрое. А другую работу — пойди поищи.

В итоге 15 % населения жили ниже черты бедности, а в ряде мест и все 40 %!

Борьба за работу становилась борьбой за жизнь.

Бедность и безысходность многих в Западной Вирджинии потрясли Джека.

— Вы можете представить себе детей, — потрясенно спросил он как-то помощника, — которые никогда не пили молока?..

Но несмотря на все тяготы и лишения, жителей Западной Вирджинии отличал высокий патриотизм. Во время Второй мировой они дали стране больше всего солдат. Они же понесли и самые тяжелые потери. Вирджинцы трудолюбивы, набожны и добры к неграм [90], но суровы нравом, ибо сурова жизнь. Потому и политика здесь суровая. В начале 60-х по «грязи» эксперты ставили ее в один ряд с Техасом. И «черный пиар» здесь был под стать репутации (вспомним историю с Тэдди на радио). Кроме того, здесь не скупились на взятки и не стеснялись их брать. Подкуп на выборах стал обычным делом. Причиной тому также было уж больно тугое житье.

Поэтому меценатство Джека отзывалось в душах вирджинцев. Как и его героизм. О нем им рассказал Джеймс Менкен — прозаик и общественный деятель (в прошлом, кстати, баптистский пастор). Выступая, он поднимал над головой книгу «Выживший» — рассказ о подвиге Джека.

— Знаете, что это? — спрашивал он. — Повесть о настоящем человеке, который, рискуя жизнью ради родины, спас команду своего корабля. Книга о герое, который станет президентом Соединенных Штатов. О Джоне Кеннеди.

— Ну, а что это такое, вы знаете точно. — Теперь он поднимал Библию. — Слово Божие. Слово, которому повинуются добрые люди Западной Вирджинии, а с ними и Джон Кеннеди. И вот я кладу ее поверх повести о славном герое войны.

— А вот и наша «Старая слава» [91], - продолжал писатель, указывая на звездно-полосатый флаг. — Синий цвет, белый, красный… Синий — небо Западной Вирджинии; белый — непорочное сердце Западной Вирджинии; красный — кровь ее сынов, пролитая за нашу великую страну.

Тут внезапно гас свет. И Менкен возжигал длинную свечу.

— А вот и светоч! — восклицал он. — Он знаком любому горняку. Он выводит нас из тьмы шахт. Освещает дорогу к дому. Он — наш друг и спаситель. И я здесь затем, чтобы сказать вам: Джон Кеннеди и есть такой светоч. Спаситель команды. Герой войны. Защитник страны. Джон Кеннеди, почитающий Слово Божие.

Тут вспыхивал свет. И выходил Джек.

Овация.

11

И все равно — за три недели до голосования он отставал от Хэмфри на двадцать процентов.

Пора было спасать кампанию. И занялся этим О’Брайен.

Его считают одним из лучших политических менеджеров новой школы. Ее отличие от старой в том, что важные решения принимает не узкий круг боссов, а активисты, выступая с предложениями и обсуждая их. Это куда продуктивнее. Во-первых — шире приток полезных идей, во-вторых, люди чувствуют, что все зависит от них, и для них это большой и важный стимул.

Они как бы становятся компаньонами кандидата. И в случае его победы — ощущают себя такими же победителями. Ну, а при неудаче столь же остро переживают поражение.

Но «построить» и «завести» людей — это полдела. Важнее и сложнее побудить их работать на постоянной основе. Дать им вкус власти и причастности к ней.

Этой задаче служила организация «Западная Вирджиния — за Кеннеди». Ей О’Брайен поставил задачу создать отделение в каждом графстве штата. Опорные пункты. В каждом есть председатель; агитатор на телефоне; ответственный за доставку людей на участки; двое распространителей агитматериалов. Все пашут день и ночь. Отделения открыли в двадцати графствах. И то хлеб. О’Брайан бросил их в бой.

График его работы был сумасшедшим. Утром он был на юге штата, в полдень — в центре, а вечером — на севере.

— Помните, ребята, — напутствовал О’Брайен активистов, — вы работаете на самого крутого парня в стране. Если он победит — в ней настанет новая эра. О бедной Западной Вирджинии вы будете вспоминать как о страшном сне.

Ко дню выборов на Кеннеди работало уже 9000 человек. Сам же он мог уделить штату только десять дней. Надо было успеть в Небраску, Орегон и Мэриленд. Но О’Брайен знал свое дело. Он запустил машину агитации и ввел ее в рабочий режим.

Спасибо активу — предрассудки постепенно удавалось побороть. Люди Харриса сообщали, что отношение к Кеннеди меняется. Сам он описал это так: вот пожилая дама вся в черном. В понедельник она говорит вам: «Я не хочу президента-католика, прощайте». А в субботу зовет в дом и поит чаем: «Не хочу, чтоб нас звали мракобесами. Хватит с нас других проблем».

На борьбу с нетерпимостью с открытым забралом вышел сам кандидат. 8 мая 1960 года (за два дня до выборов) он выступил по телевидению. И эту его речь считают одной из лучших.