Невидимые миру слезы. Драматические судьбы русских актрис - Людмила Соколова Страница 41

Его звали Константин. Как отца, о котором она всегда будет тосковать, черты которого станет искать в окружающих мужчинах. Константин Никифорович был на одиннадцать лет старше Нинель-Евы. Высокий темноглазый украинец, с волосами, как смоль, он был красив и очень нравился женщинам. Но, скорее всего, привлек к себе внимание и расположение будущей жены тем, что при мужественной внешности был мягким, добрым и нежным. И надежным, «твердым и постоянным», что и означает в переводе с латыни его имя.

В 1953 году они поженились. Их брак начался со сказки. И продолжался, как сказка. Кажется, иначе и быть не могло: оба красивы и талантливы, две яркие личности. Через год у них родился сын, которому мать даст любимое мужское имя — естественно, Костя. Константин. В дальнейшем, чтобы не путаться, одного Петриченко станут дома звать Костей-старшим, второго — Костей-младшим.

И дальше у них все развивалось по законам сказки. Отношения родителей были основаны на любви, заботе и взаимном уважении. На радость им будет расти сын послушным и добрым ребенком, развитым не по летам. (Это сегодня четырехлетние малыши, читающие книжку, не диковина, а в то время — не скажите!) Родители не баловали любимое чадо, но, несмотря на вечную занятость, находили время на общение с ним, прогулки и игры. Отдельное спасибо бабушке: по своей дворянской привычке она рано научила внука ценить время, заполнять его полезным делом.

Вскоре на экране Мышкова опять окажется в сказке. Это будет Василиса — невеста, а потом жена богатыря из картины «Илья Муромец», и Марья-искусница, давшая название фильму Александра Роу. Нинель органично вписывалась в условный мир фантазии, где герои сильны и непобедимы, а их возлюбленные прекрасны и верны. Благодаря талантливой режиссуре, ярким актерским работам и «несовременной» красоте Мышковой в том числе, даже в наше время виртуальных технологий эти скромные по техническому уровню фильмы смотрятся с интересом. На них выросло не одно поколение, и сегодня, когда их в бессчетный раз показывают по телевидению, зрители возле экранов собираются всей семьей.

В свое время торжественно с мамой или бабушкой за руку ходил на них «в кино» и маленький Костя Петриченко. Видя на экране любимое лицо, он не чувствовал ни удивления, ни безумного желания всех оповестить: «Смотрите: это моя мама!» Потому что с раннего детства для него кино было самым обычным делом: маминой работой. Даже если это сказка. Как и многое актерские дети, он бывал в киноэкспедициях и не испытывал пиетета перед кинопроизводством, напротив, — скорее досаду за то, что оно отрывает родителей от общения с ним.

В 1957 году на экраны вышел фильм Льва Кулиджанова «Дом, в котором я живу». Одна из его главных героинь — Лида в исполнении Мышковой. Она далека от идеала советской женщины, она вне «трудовых подвигов» и поиска своего места в советском обществе. Один критик той поры эту героиню определил, как «потребительскую пассивность» и «эгоистку». Сегодня можно поспорить с такими оценками. Ведь у каждой медали есть две стороны.

И если на одной — фанатичная любовь человека к своему делу, подчинение ему своей жизни, то на оборотной оказываются близкие ему люди, которым не хватило теплоты, заботы, внимания. Разве не эгоистичен тот, кто заставляет других жить по придуманным для себя законам, подавляет их личность, мечты и интересы, заставляет страдать?.. Словом, тем, кто не смотрел на Лиду Каширину сквозь «идеологические очки» в особенности женщинам, она была симпатична и понятна.

Работу над этим фильмом Нинель Константиновна всегда вспоминала с удовольствием:

— Режиссеры Кулиджанов и Сегель придерживались правила: Не мешать артисту играть хорошо и мешать играть плохо.

На картине собралась замечательная актерская команда. И отношения между такими звездами, как Михаил Ульянов, Евгений Матвеев, Валентина Телегина и начинающими актерами — Жанной Болотовой, Владимиром Земляникиным и другими были самые теплые и дружеские. А какими они были с Мышковой? Об этом можно судить хотя бы по трогательной надписи на фотографии из фильма, что сделал Евгений Матвеев: «Ева! Если бы Вы знали, какое наслаждение с Вами работать! Спасибо!..» Для них она была «Евой», что означало пропуск в мир ее друзей. Вернее, приятелей. Потому что внешне Нинель Константиновна была человеком открытым, но в душу к себе не пускала. Сын об этом говорит так:

— Матушка — человек самостоятельный и самодостаточный. Она всегда была одиночка, сама по себе.

К середине 60-х Нинель Мышкова стала одной из звезд отечественного кино и чуть не самой «снимаемой» на фото актрисой. Хотя считала себя нефотогеничной и признавалась, что позирование перед фотокамерой отнимает у нее массу времени и сил. В это трудно поверить, глядя на многочисленные фотографии, в разное время запечатлевшие ее красоту. Если бы советским актерам платили за их продаваемые «карточки», то, несомненно, Мышкова была бы одной из самых богатых женщин в СССР. Но они ничего не получали за тиражирование своих лиц, порой и не знали, что какие-то их портреты вовсю печатали типографии. Даже если сами себе на них не нравились.

* * *

Помню, как в далеком туркменском городе Небит-Даге, где я тогда работала редактором газеты, мы пригласили Мышкову, приехавшую на творческие встречи, в гости. Она долго отказывалась:

— Вы же пирогов напечете, а мне нельзя!

Она, в отличие от нас, строго следила за фигурой. Мы клятвенно обещали — ни-ни! И она пришла в редакцию с пакетиком своих сухарей, которые запивала чаем. Когда я разложила перед ней пятнадцать ее фотографий из моей коллекции актеров, которую собирала с первого класса, Нинель Константиновна ахнула:

— Я даже не видела эту! И вот эту…

Нинель Константиновна взяла в руки мою любимую фотографию, где она снята вполоборота с обнаженными плечами — Кишиневского комбината «Кишинэу-фото» 1968 года, и меня чуть не хватил удар! Она все поняла по моему лицу, засмеялась и сказала: «Нет-нет — только посмотреть!» Взяла ручку и вывела на «плечике», как выразилась: «Н. Мышкова». А на обороте написала не очень разборчивым (я бы сказала «докторским») почерком: «Милая Люда! Желаю Вам всего самого доброго в жизни: здоровья, счастья вам и любви! С уважением, Н. Мышкова».

А через несколько лет, когда я работала над этой книгой, сын Мышковой Константин Петриченко подарил мне из семейного архива множество фотографий матери, в том числе и уникальные — с кинопроб. Так что, к моей огромной радости, моя коллекция фотографий актрисы Мышковой значительно пополнилась.

* * *

Одной из первых цветных фотографий артистов в нашей стране был портрет «Нелли», как ее там более привычно назвали, Мышковой работы известного фотографа Г. Тер-Ованесова. Красная шелковая блуза-рубашка (кстати, собственноручного изготовления), браслет и серьги с бирюзой под цвет глаз — утонченная красавица, так и хочется сказать «иностранного» вида. Она действительно всегда за собой тщательно следила.

— Я не помню ее дома в мятом халате, — вспоминает К. К. Петриченко, — всегда одета со вкусом, с прической… Не помню, чтобы родители ссорились, повышали голос: в семье царила особая атмосфера покоя, тепла и уюта. Все очень любили праздники. Особенно Новый год с непременным бабушкиным фантастическим «Наполеоном». А какие мама и бабушка пекли потрясающие пирожки!