Крейсер I ранга "Рюрик" (1889-1904) - Рафаил Мельников Страница 41

Командир крейсера “Рюрик” Е.А. Трусов; в звании лейтенанта (вверху) и капитана I ранга

Стреляя по крейсерам из орудий (на “России” обнаружили потом перебитым фока-брас), миноносцы контркурсами справа налево разошлись с отрядом в расстоянии около 20 кб. С “России”, стрелявшей из всех орудий левого борта, видели, как снаряд ее 203-мм орудия под полубаком (старшего комендора Григория Новоженина) накрыл один из миноносцев, а 152-мм снаряд ретирадного орудия – другой. Два больших столба пламени позволяли предположить, что по крайней мере один из миноносцев был уничтожен. Миноносцы потерялись за кормой и вскоре, судя по разгоревшейся затем за горизонтом стрельбе, попали под огонь своей же эскадры [5].

Наутро, идя курсом к скале Лианкур, перехватили английский пароход “Чельтенхем”, груженный лесом для японской железной дороги в Чемульпо и Фузане. С призовой командой “Громобоя” под командованием лейтенанта Б.Б. Жерве контрабандиста отправили во Владивосток. Он пришел на второй день по прибытии отряда.

Со дня прихода – 20 июня – корабли приступили к пополнению запасов, очистке котлов и переборке машин, которые работали большую часть похода полным ходом. Сверх табели организовывали третьи смены машинной и кочегарной команд. В последнем походе они оказались в критическом состоякии: отстояв по боевой тревоге 3,5 ч, боевые вахты после двухчасового отдыха должны были с началом боя вновь заступить на свои места у машин и котлов.

22 июня “Россия” вновь подняла флаг К.П. Иессена, адмирал П.А. Безобразов перешел на продолжавший ремонт “Богатырь”.

Отряд готовился к походу в Тихий океан. Решение о нем в инструкции командующего флотом вице-адмирала Н.И. Скрыдлова объяснялось новой задержкой планов прорыва эскадры контр-адмирала В.К. Витгефта из Порт-Артура во Владивосток, отчего задача соединения с ней владивостокских крейсеров временно откладывалась. В то же время было ясно, что после рейдов в Японском море японцы прекратили судоходство у западных берегов Японии и перенесли его на восточные океанские районы. По расчетам, на подходах к восточному побережью Японии каждый день могло находиться, не считая транспортов с войсками, до 20 судов, участвовавших в ее внешнем товарообмене [9]. Иначе говоря, при внезапном появлении и достаточно длительном пребывании в районе урон японским военным поставкам мог быть нанесен весьма ощутимый.

После выхода в поход в 17 ч 40 мин 4 июля из Владивостока отряд задержал в пути туман, затем было совещание командиров на “России”. К о. Осима (Кодзима), в 40 милях от входа в Сангарский пролив, подошли к заходу солнца 6 июля. Чтобы преждевременно не дать себя обнаружить, отошли обратно в море. Стали ждать захода луны. В это время было бы не лишним перед прорывом в Тихий океан пополнить запасы угля, но транспорт “Лена” почему-то, хотя бы до входа в пролив, с собой не взяли. Не было при отряде и миноносцев, которые могли провести разведку входа в пролив и выяснить, горят ли маяки (как оказалось, они всю ночь горели по- мирному и позволяли, как вначале и предполагал адмирал, войти в пролив ночью). Но в глубине пролива стояла ночная мгла, видимости не было и адмирал, находясь, очевидно, под гнетом аварии “Богатыря” и не зная о горящих маяках, не решился рисковать сразу тремя крейсерами.

В пролив вошли только когда стало рассветать, в 3 ч утра 7 июля. “Берега были застланы туманом и мглой”,- докладывал впоследствии К.П. Иессен, то есть еще была возможность пройти незаметно. Подхваченные течением, прибавлявшим до 4 уз скорости, стремительно бросаемые мощными слоями, которые то и дело выбрасывали огромные крейсера из кильватерной колонны, корабли пронеслись 60- мильным проливом за три часа. Каких-то нескольких минут не хватило (если бы корабли запаслись углем и шли полной скоростью!), чтобы незамеченными проскочить во мгле крепость Хакодате: ясное утро открыло оторопевшим японцам картину совершившегося прорыва в океан русских крейсеров. Батареи даже не пытались стрелять, застигнутые врасплох японские суда стремительно уходили под берег, и хотя два или три корабля сил береговой обороны двинулись за нашими крейсерами, но это была лишь видимость погони.

Используя первые часы замешательства и возможных запозданий в оповещении всех судов в гаванях и в море, можно было совершить стремительный бросок туда, где неприятель не мог ожидать скорого появления, – ко входу в Токийский залив – узел пересечения всех путей торговых судов. Наверное, это принесло бы больше результатов, чем избранное неторопливое “прочесывание” прибрежья с севера на юг, в котором выполнявшаяся каким-либо одним из крейсеров процедура задержания, досмотра и уничтожения (сначала – с применением подрывных патронов) очередного судна оборачивалась часами бездействия всех кораблей отряда. Пойти же (ради одного только предполагаемого в будущем успеха) на прямое нарушение данного ему приказания уничтожать все суда с военными грузами адмирал, очевидно, не решился. Да и как можно было оставить без внимания большой английский пароход “Самара”, задержанный в первые часы океанского крейсерства,- ведь англичане почти в открытую помогали Японии в той войне. Но, несмотря на “большие подозрения”, как писал потом К.П. Иессен, пароход пришлось отпустить: трюмы его были пусты (он шел за углем в Муроран), судовые документы изобличающих сведений не содержали, отправить его во Владивосток для более обстоятельного разбирательства в призовом судне не позволял запас угля в ямах.

Напрасно, как оказалось, был задержан “Россией” тем же утром 7 июля и небольшой японский пассажирский пароход “Киодониуре мару”. Прибывшая на пароход подрывная партия “Рюрика” с приказанием адмирала людей снять, а пароход взорвать обнаружила весьма незначительный груз и до 50 пассажиров, в большинстве – женщин с грудными детьми. Подвергать их рискованной процедуре пересадки в шлюпки на океанском волнении адмирал не решился и приказал пароход отпустить. Тот поспешил в Хакодате.

Чтобы сберечь время, которое отнимали действия с подрывными патронами, пробовали топить покинутые после задержания японские шхуны и пароходы артиллерийским огнем. Такой опыт заронил первые сомнения в эффективности чугунных 152-мм бомб: многие из них, не успев разорваться, пронизывали деревянный корпус шхуны практически без вреда для него, а те, что успевали разорваться, также не производили существенных разрушений и не вызывали даже пожара. Таран, очевидно, из-за опасений за деревянную и медную обшивки крейсеров применить не пытались, катерные самодвижущиеся и метательные мины расходовать, по-видимому, жалели. А время уходило безвозвратно.

Первый крупный успех ожидал отряд утром 7 июля, когда в 45 милях от берега вблизи города Мито был задержан большой германский пароход “Арабия”, шедший из США. С призовой командой “Громобоя” (командир лейтенант П.П. Владиславлев) его отправили во Владивосток.