Короли Альбиона - Джулиан Рэтбоун Страница 42

— Что ты собираешься делать? — спросила она. — Каких друзей надеешься здесь найти? — И, не дожидаясь ответа: — Не важно, я и сама знаю. Я пойду с тобой.

Усмехаясь, она натянула поверх монашеского одеяния красивую соболиную шубу, брошенную Марчем, а я надел свою меховую накидку из шкурок лисицы и мускусной крысы, все еще хранившую тепло и запах ее тела. Мы тихонько прошли через кухню и прилегавшие к ней помещения, через двор, вышли в ворота на улицу Ист-Чип, повернули направо на Кэндлвик, а затем миновали перекресток и вышли на Бадж-Роу. Впереди мы видели шпиль собора Святого Павла, высокую тонкую иглу с нанизанной на нее апельсинового цвета луной. Здесь мы свернули налево.

— Я знаю, куда мы идем, — промолвила Ума, сжимая мою руку. В ее голосе слышалось ликование.

— Да?

— Ты следуешь знакам.

— Каким знакам?

— Маленьким красным сердечкам. Она угадала. На каждом перекрестке или повороте красное сердечко, нарисованное, выведенное мелом или вырезанное из материи и подвешенное высоко на каком-нибудь здании, подсказывало мне, следует ли продолжать путь по прямой или же пора свернуть. Я бы не сумел разглядеть эти знаки в темноте, но я прошел по этому маршруту накануне, я всегда проводил подобного рода разведку, попадая в большие города, начиная с Венеции. Так мы с Умой продолжали путь, позади нас небо начинало уже светлеть, маленькие пташки в ветвях деревьев встрепенулись и запели, в отдалении лаяла собака. Мы свернули в боковую аллею, такую узкую, что по ней не проехала бы лошадь или даже ослик с тележкой. Мы покинули город торговли и политики, закона и порядка, общепризнанной религии и оказались в некоем параллельно существующем мире, в мире, где человек только и бывает самим собой, — в тайном мире братьев Свободного Духа.

На Нидлерз-Лейн мы нашли маленькую церквушку, зажатую между высоких домов — их верхние этажи нависали над ней. Это была церковь Св. Бенета, а рядом с ней церковь Св. Пан-краца. Вторая церковь тоже была маленькой, не больше того святилища слоноголового божества Ганеши, в котором я отдохнул в первый день пребывания в Виджаянагаре. Правда, выглядела эта церковь совершенно иначе.

Под полукруглой аркой, украшенной изображениями дьяволов и погибших душ, пряталась низкая двустворчатая дверь. Бронзовый, искусно сделанный молоток представлял собой руку, сжимающую мяч. Я трижды отрывисто постучал в дверь, а потом ударил еще один раз, посильнее. Мы прислушались. Пара черных крыс шуршала поблизости, не слишком напуганная нашим появлением. С той стороны двери кто-то отодвинул запоры — почти бесшумно, они были хорошо смазаны, — круглая ручка двери слегка повернулась. Мы не слышали шагов, петли не скрипели, деревянная дверь не царапала каменный пол.

— Истины нет, — произнес я.

— Все разрешено. — На пороге появилась фигура в монашеском плаще. — Входи, брат Исмаил, и пусть твой спутник тоже войдет.

Лампа в руках монаха на миг осветила квадратный неф церкви, через который он нас вел, тени заплясали на приземистых колоннах с резными капителями. Как я уже говорил, я побывал здесь раньше, при дневном свете, но в сумраке и отблесках огня примитивно изображенные, разрисованные яркими, без оттенков, красками бесы, сосущие собственные гениталии, казались еще омерзительней. Я в очередной раз подивился различию между символами этой религии и теми скульптурами и фресками, что я видел в Виджаянагаре. Там само тело казалось свободным и счастливым, здесь оно было уродливым и греховным… Но не будем вдаваться в рассуждения о религиозном искусстве. Хочу только отметить, что единственным образом, вызвавшим у меня приятные эмоции, было изображение Марии над алтарем в приделе церкви, куда увлек нас за собой наш проводник. У нее был прелестный рот, тяжелые приспущенные веки, наряд цвета морской синевы и серебряная корона. Богиня стояла на полумесяце, тонком, словно серп, и улыбалась всезнающей улыбкой — чувствовалось, что она познала в жизни больше, чем пожелает нам сообщить.

За кафедрой проповедника мы обнаружили винтовую лестницу, она уводила вниз, к деревянной двери, а за дверью открывалась крипта, то есть подвал под церковью. Большая крипта проходила под обеими церквями, ряды ничем не украшенных колонн, поддерживавших низкий сводчатый потолок, делили ее на несколько отсеков. В крипте находилось примерно три десятка гробниц, похожих на огромные каменные шкатулки. Алтаря здесь не было. Тут было прохладно, и, хотя воздух несколько застоялся, дурных запахов я не ощутил. В одном углу пристроилось семейство бродяг мужчина, две женщины, трое детей и собака. Они накрылись кучей тряпья и рваными шубами, стараясь согреться. Наш спутник уселся на одну из гробниц и поставил лампу на пол.

— Это брат Абрахам, — представил я его Уме, — брат Свободного Духа.

— Я знаю, — ответила она. — Я догадалась, что он брат Свободного Духа. — И она ласково улыбнулся Абрахаму. Откинув капюшон, монах показал приятное худое лицо с проступившими на нем морщинами — и от улыбки, и от аскетической жизни. Прямые поседевшие волосы обнажали лысину на макушке, так что брату Абрахаму не было нужды выбривать себе тонзуру.

Когда монах не улыбался, его лицо казалось строгим, даже скорбным, но улыбался он легко и открыто.

— Итак, — сказал он, откашлявшись, — какая помощь нужна тебе, брат Исмаил?

Я поведал ему то, о чем не стал рассказывать при первом визите, то есть о нашем намерении пробраться на северо-запад страны и разыскать Джехани, брата князя Харихары. Ума продолжила мою повесть, сообщив о том, как нашего проводника Эдди Марча чуть было не схватили стражники королевы во главе с лордом Клифордом, но ему удалось бежать, и враги не сумели его разыскать, однако теперь хозяин того дома, в котором мы остановились, и его супруга боятся, что люди короля в любой момент могут возвратиться, и потому они хотели бы немедленно снарядить нас в путь.

Абрахам покивал головой, в задумчивости помял двумя пальцами верхнюю губу.

— У нас есть брат родом с северо-запада, — сказал он, дослушав наш рассказ, — его зовут Инек, он странствующий рыботорговец и до полудня работает на Рыбной верфи в конце Паддинг-Лейн, неподалеку от Биллинсгейт. Я пошлю человека к нему домой и попрошу, чтобы его жена направила его к нам, как только он вернется. Это вам подходит?

Мы с Умой переглянулись и пожали плечами.

— Почему бы и нет?

До встречи с рыботорговцем не было никакого смысла возвращаться в Ист-Чип, поэтому мы приняли приглашение брата Абрахама и оставались в крипте до прихода Инека. Само собой, беседа наша перешла в обсуждение духовных материй. Абрахам был одним из адептов учения о жизни, и ему очень хотелось как можно больше разузнать о Виджаянагаре, показавшейся ему, судя по нашим описаниям, небесным градом. Все, что он узнавал о родине Умы, укрепляло его в той изнурительной повседневной борьбе, которую приходится вести всякому, отказавшемуся от официальной веры своей церкви и своей страны. А нам с Умой очень хотелось услышать о том, что означает подобный отказ в Ингерлонде.