Быстрее молнии. Моя автобиография - Усэйн Болт Страница 42

Когда я хотел, чтобы тесты на допинг не дали никаких положительных результатов, я внимательно следил за тем, что ел и пил до забегов. Я питался так, чтобы в еде не попадался кофеин, потому что с ним были проблемы у атлетов в прошлом. В нашем кругу ходила одна история про американского бегуна, который проглотил три банки энергетического напитка прямо перед допинг-контролем, что, естественно, не позволило ему пройти тест, и он был дисквалифицирован. Я узнал об этом еще до Пекина, и это напугало меня. Раньше в клубах я всегда смешивал ликер с энергетическими напитками, но после того случая стал ограничиваться клюквенным соком во время вечеринок.

Я так беспокоился об этом, что даже, когда заболевал, не принимал никаких лекарств. Если у меня была простуда, я ограничивался витамином С вместо всех лекарств на аптечных полках. Иногда, когда мне было очень плохо, я принимал обезболивающее, но лекарства против простуды были для меня под запретом, потому что их состав мне был неизвестен, и была реальная возможность, что у меня возникнут неприятности, если буду употреблять их систематически. Как только я заболевал, то старался выйти из этого положения максимально безболезненно для карьеры. Мир был жесток к простуженным атлетам.

Ну и что? Я знал, что результаты моей продолжительной карьеры перевешивали все неприятные ощущения от болезней, которые продолжались всего несколько дней. Рисковать своей судьбой на беговой дорожке из-за сиропа от кашля было бы безумным поступком, поэтому я всегда проходил эти тесты, когда только можно. Я проходил тесты на соревнованиях; я проходил тесты, если где-то случался скандал, связанный с наркотиками в спорте [14]; я проходил тесты всякий раз, когда ездил в Германию к доктору Мюллеру-Вольфорту, где тут же появлялись ребята из допинг-контроля со своими чемоданчиками и папками. Во время одной из поездок меня протестировали три раза три разные организации. Тесты провели Международное антидопинговое агентство, Международная федерация легкой атлетики и еще одна немецкая организация. Когда ко мне подошли в третий раз, я просто расхохотался.

– Вы что, серьезно? – сказал я. – Вам что, предыдущие эксперты не сообщили?

Однако я предпочитал проходить больше тестов, чем меньше. Зачастую многие не вполне доверяли ямайской антидопинговой системе, особенно американцы. Они ругали нас и поднимали много шума по поводу того, что нас недостаточно хорошо тестируют, особенно когда речь идет о соревнованиях. Это были тесты, которые проводились не в сезон, а во время дополнительных тренировок. Американцы считали, что ямайские атлеты пользовались этим «окном» для приема препаратов. Их теория сводилась к тому, что бегуны употребляли вещества для наращивания силы во время тренировок перед крупными соревнованиями. Еще они считали, что наша система тестирования – неточная, прямо как часы на Национальном стадионе Кингстона, так как все тесты в промежутках между соревнованиями проводились в основном Ямайской антидопинговой комиссией, а не Международным антидопинговым агентством или Международной федерацией легкой атлетики. Множество конкурирующих атлетических организаций полагали, что мы проводим свои тесты нечасто, но после первых лет моей профессиональной спортивной карьеры Ямайская антидопинговая комиссия взялась за дело серьезнее, и тесты стали проводиться регулярно. Мне приходилось постоянно встречаться с проверяющими организациями, но я был доволен, потому что наконец ворчание по этому поводу поутихло. Это также означало, что наш спорт стал намного прозрачнее и чище. Чем больше проводилось тестирований, тем реже люди шли на уловки с препаратами, а чем реже случалось мошенничество, тем больше доверяли атлетам.

Но, боже, сдавать эти тесты было так неприятно. В соответствии с правилами, я был обязан сообщать организациям, где и когда находился ежедневно. Все мои передвижения вносились в так называемый бланк «Местонахождений». Я даже не мог съездить в отпуск, не сообщив об этом официальным лицам, и они могли в любой день без предупреждения явиться ко мне домой или в отель, неважно, где я был – в Кингстоне, Англии или Германии, для анализа мочи – и если они меня не заставали, мне грозили неприятности. Их целью было определить, применяет ли атлет стероиды или стимуляторы. Мои анализы отвозили в лабораторию, а результаты затем передавались в эти организации.

Такие визиты обычно приходились на раннее утро, так как я сам обозначил для проверяющих промежуток с шести до семи утра, чтобы они могли застать меня дома. Поэтому каждый вечер я должен был следить за тем, чтобы перед сном не сходить в туалет на случай, если они вдруг придут на рассвете. Если же я допускал оплошность и опустошал свой мочевой пузырь с вечера, утром мне приходилось сильно постараться, чтобы сдать анализ для пришедших за ним. Все это было очень неловко для меня, потому что они могли просидеть у меня все утро в ожидании, пока я схожу в туалет, и постоянно наблюдая за мной, потому что был риск, что я могу подменить свою мочу другой «чистой» пробой за закрытыми дверями. Когда у меня появлялись позывы облегчиться, они следовали за мной в туалет и смотрели на мою промежность. Поначалу мне очень не нравилось, что посторонние люди глазеют на мой член во время того, как я мочусь в банку. Это выводило меня из себя.

– Для чего вы смотрите? – спрашивал я первое время. – Вы же можете не смотреть в упор.

И обычно эти ребята действительно смущались и смотрели не так пристально, но были и другие, которым нравилось пялиться. Однажды утром один проверяющий попросил меня снять шорты, чтобы убедиться, что я ничего не прячу. А потом он велел мне снять и футболку.

– Эй, приятель, ты серьезно? – рассмеялся я. – Ты хочешь на меня посмотреть?

Однако правила есть правила. Я был готов пройти через все мучения от сдачи этих анализов и участвовать в соревнованиях, но ни за что не согласился бы пропустить тест и больше не выйти на дорожку. Это расстроило бы меня намного больше, чем любые допинг-контроли. В мою работу входило придерживаться правил игры, бегать как можно быстрее и сдавать все анализы, которые от меня требовались. И я проходил все тесты и знал, что чист.

* * *

Говорили, что я легенда, но я знал, что это неправда. Ни тогда, ни сейчас. Чтобы достичь легендарного статуса, мне нужно было выиграть еще три золотые медали на Олимпийских играх в Лондоне в 2012 году, но ямайцы считали по-другому. Они буквально сходили с ума от моего успеха в Пекине, но ни предупреждения отца, ни ролики с Youtube, в которых люди безумствовали на улицах города, не могли подготовить меня к тому, что я увидел, вернувшись на родину.

Когда самолет приземлился в аэропорту «Норман Мэнли» в Кингстоне, я выглянул в окно и не поверил своим глазам. Меня ожидали тысячи людей, так что на асфальтовой площадке возникла давка. Фанаты принесли флаги и баннеры, я видел, что они прыгали и махали мне. В аэропорт даже прибыл премьер-министр, чтобы пожать мне руку. Я думал, что вторгаться на международную взлетно-посадочную полосу запрещено, но подобные правила не всегда соблюдались на Ямайке: оказалось, что мое возвращение важнее работы аэропорта.